В натуре

               
     - Видал ?
     Кулацкий выкормыш Мойша Пуговкин осторожно перевернул кисть застреленного в упор белобандита и торжествующе продемонстрировал смутно различимую татуировку. Сизоцветная  " в " красовалась на мякоти между большим и указательным пальцем, но что более всего ужаснуло молодого Никоненку : других пальцев не было ! Будто кошмарный краб переоделся в серенькие шмутки эпохи гражданской войны в России и теперь даже мертвым угрожал психическому спокойствию всех, кто только не поленится и найдет криминально - идеологицкий боевик эры развитого цыцреализма в сети. Я не поленился. Мы валялись с моей незабвенной Пикачу на широченной кровати Диты фон Тиз, согнав хозяйку судорожными подергиваниями наших ног на самый край, где она и терсилась, сука рваная, с какими - то пуэрториканцами, пока я со своей любимкой, забив хер на всю мировую литературу, перся от приключений провинциальных мусоров, то ли изображавших мифически подавление антоновского восстания, то ли просто кощунствующих в отечественном остерне из жизни гудящих паровозов, лихих хлопцев в косматых папахах и - как ни странно ! - нашедшегося - таки Лужкова, правда, был он не лысым и пузастым жуликом, а молоденьким железногвардейским комсомольцем, громящим и из пулемета.
     - Щас он скажет, что это от фамилии атамана Вахромеева, - поставив на паузу фильмец, сытым и довольным голосом начал нагнетать я, наслаждаясь дрожью ненастоящего зверька, тут же прижавшегося в поисках защиты к моей широкой груди патриота, - наколка - то. Врет сука ! - неожиданно заорал я, шуганув Пикачу еще больше. - Это английская  " би ".
    Я замолчал, весомо и гулко молчал я, словно та ария, что слушали в кабаке Альберта Робби и Патриция, упиваясь кониной и сразу же поняв друг друга, лесное молчание, вроде, называлась та опера любителя классики и бармена, воевавшего с тремя товарищами под Верденом и на Сомме, чего так и не понял мудак сраный Бабченко, засохший в уровне Лизки Готфрик мудак, нисколько не развившийся за эти веселые шесть лет, как был олигофреническим младенцем из детсада Риобравы, так и остался говношкольником Паука Троицкого, гад.
    - Вот не можешь ты без намеков, - уже традиционно проныла Пикачу, обвивая меня пушистым хвостиком, - снова  " би ", лоликон и трансы. Мало тебе дураков из ЖЖ, совершенно не так понявших разноцветноглазого Боуи ?!
    - Да хер я ложил на всю их хевру, - отмахнулся я восставшим символом мужественности, зажатым по - жизни в кулачке моей тоненькой и вкусной еврейки, - мудачье долбанное. Я им предлагал игры разума, а они мне стремный троллизм и попытки виртуальность изобразить реальной жизнью преподнесли, как Аль Пачино с белобрысой Сабриной, что ли, как ее звали ?
    - Кого ? - ужаснулась Пикачу, как всегда сразу же потеряв нить здравого смысла, идущую по замыслу Ариадны от первого слова к последнему абзацу. - Кого звали ?
    - Не кого, а как, - снисходительно целуя ее в теплую макушку, ответил я, выискивая титечки под белой майкой с какими - то нарисованными мумриками, - как звали. Понимаешь, - я протянул ей сигарету, - некоторых и звать не надо, сами нарисовываются, рожами скудоумными выскакивают в букетах цветов или на днюхе пидора Гилкса, тоже необучаемо празднуя день тезоименитства фюрера чухонской нации в номере для новобрачных.
    Мы переглянулись и затряслись от смеха. Госпидя, как выражался Юрок Стоянов, надо же быть такой тупой овцой ! Ну, Машка, ну, говноедка, ведь реально мозга нет, по сравнению с ней пони Костюк выглядит шерстяной профессоршей пиди дипи. Аааааааааа. Я снова вспомнил свои приключения в обители идиотических троллей. Как они мне втирали академицкую реформу, не советовали читать переведенные Керви книжки, намекая на сайентифик фикшн старичка Лимонова, корча злобные рожи и комментируя первые сказочки из галлюцинаторного цикла. Дебилы, бля.
    - Ладно, мать, - снимая с нее маечку бубнел я, тая от нежности, - хер на них на всех. Буква  " би ", - усаживая на себя милую и ненаглядную уже традиционно тоже сверху и становясь конем, торопясь завершить историю для косплейной красотки с Востока, что ли, - означает просто наименование адресата этой миниатюрной лав стори из внутреннего цикла, проходящего канвой и всегда, который можно было бы назвать  " За снакомство, на стороффья ! ", и стакан о стену - х..як !, калинка - малинка и я как русский татарин рву  " Камаринского " под люциферистого Адама Дарски.
    Мы зашебуршали половыми отношениями, а Дита фон Тиз тоже, наверное, чего - то там.