За все годы, в которые сложилась наша не очень маленькая компания-команда, в ней, как и в любом клубе по интересам появились свои традиции. Для отъявленных домоседов выезды на ближние горы, такие как Бештау или Стрижамент, марш-бросок по Русскому или Татарскому лесу не являлись чем-то особенным делом. Чем бы «дети» не тешились… более того, они сами не отказывались иной раз принять в них участие. Но многодневное пребывание вне столь привычных четырёх стен абсолютно не укладывалось в их представления о «нормальном»» образе жизни.
Вот о том, что было в одной из «многоднёвок» и хочется рассказать. Крутым покорителям всяческих Эльбрусов и Эверестов покажется рутинным и неинтересным перечисление того, что можно увидеть во время похода в разных уголках Западного Кавказа, но для нас эти уголки в дни мая –отдых! Бывало, что кто-то, впервые поехавший с нами отдыхать, иногда пытался определить, в чём отличие такого отдыха от каторги. Но всякий раз эти попытки приводили к одному и тому же результату – искавший истину сам становился разносчиком бациллы туризма.
Очередной «очаг инфекции» вспыхнул перед маёвкой 2013 года. Пересчёт по головам в салоне микроавтобуса выявил, что режим «курортного лечения» избрало четырнадцать непосед. В маршрутной книжке горного похода второй категории сложности с элементами третьей помимо стандартных должностей Руковода и Завхоза значились их замы на случай форс-мажора и помощники, задача которых заключалась в облегчении начальнического груза ответственности. В обязательном порядке Завхоза сопровождал Дозатор, ведающий огненной водой. Остальных титулов и почётных званий, было до кучи – Главврач и Замглаврача, между прочим – дипломированные медики-спецы! Приложением к музыкальному реквизиту служили Гитарист и Исполнитель Романсов, этот ансамбль дополнял Затейник – массовик. Как и положено, в экспедиции присутствовали Бывалая и Дебютантка, наличествовали Альтруист и Операторы с фото и видеокамерами, а также пара юнг – Опытный и Неутомимый.
1 мая. Вот и курорт – Домбай! Высадились, нагрузились и пошли… В начале пути юнгам выпал моральный бонус в виде нескольких минут общения у вольера с симпатичными олешками, охотно принимавших из мальчишечьих рук пучки сочной весенней травки. Первые триста метров до шлагбаума Тебердинского лесничества были особенно тяжёлыми, затем каждому полегчало на сто рублей и до альплагеря «Алибек» доскакали играючи.
На бетонном основании, оставшегося от какой-то лагерно-хозяйственной постройки развернули самобранку. Из рюкзаков в животы перекочевало что-то среднее между завтраком и обедом, затем подтянули и надели всё, что надо было подтянуть и надеть, и устремились вперёд. Шли до ярко-синего щита с надписью предупреждавшей о начале погранзоны. Пропуск у нас был только один – от заповедника и нарываться на серьёзных мужчин в зелёном с автоматами нам было не с руки. Впрочем, с другой стороны щита, один из «зелёных человечков» сам подошёл к нам, спросил куда держим путь и присоветовал ночевать у чуть видневшегося наверху водопада.
Солнечный диск уже собирался коснуться хребта, когда мы, упираясь трекинговыми палками в земной шар, поднялись вплотную к шумному потоку. Более-менее пригодные места для установки палаток прятались под толстым слоем слежавшегося снега, из-под которого сочилась «Питьевая вода Домбай». Две палатки-«Alexika» поставили сразу, чуть расчистив площадки, зато для оставшихся двух пришлось развернуть строительные работы. Наконец, всё получилось – палатки, место для кухни. Оператор с видеокамерой ходил вокруг капеллы, собранной Гитаристом в ожидании вечерней трапезы. Исполнитель Романсов, Замглавврач, Замрук и даже сам Руковод исполняли мужественные песни. Глотки драли, впрочем, недолго, ведь соловьёв не песнями кормят, а традиционным борщом первого походного ужина! Кушали, где придётся, ибо собраться в одном месте на этом косогоре было бы подобным цирковому аттракциону.
2 мая. «Всё, перекаты, да перекаты…» – эти слова из популярной песенки Александра Моисеевича мы переиначили и посылали по адресу как «перегибы, да перегибы». Весь день, проваливаясь в снег, корячились вдоль склона Семёнов-Баши, надеясь увидеть, наконец, перевал Хрустальный-2. На вопросы типа – «Это уже перевал?» – Штурман отрицательно качал головой.
За нашим перемещением вверх долго с любопытством наблюдал краснокнижный улар. Удалось заснять его посреди заснеженных кустиков прошлогодней травы. Вполне себе птичка на дисплее получилась, аппетитного вида и размеров. Как она догадалась о характере размышлений фотографа – неизвестно, но скумекала правильно, что лучше улететь от греха подальше, что пернатая и сделала, оставив на снегу изящные опечатки своих лапок.
На энном по счёту перегибе разместились друг над другом, как в курятнике на насесте. Натопили снег, приготовленным кипятком залили порции анакома. Кусочки полукопчёной колбасы и пара плиток шоколада к чаю несколько сгладили постность перекуса. Полученного прилива сил хватило, чтобы дотянуть до плато Домбайского Кругозора, расположившегося где-то на уровне двух с половиной тысяч метров высоты.
Плато после солнечного дня раскисло. Все площадки пришлось расчищать и трамбовать. Повезло только «лазарету» с его персоналом. Им достался чистый пятачок с травой на самом краю плато.
Нет необходимости перечислять бивачные хлопоты, они неизменны в своей обыденности, а вот окружающая панорама гор привела всех в состояние восхищения. Такое сложно передать на листе бумаги любым количеством букв, но всё же попробуем это сделать! На переднем плане над Домбаем «бастионом стоит синеватая Белалакая». Её за внешнее сходство с горой в Швейцарских Альпах когда-то назвали «Кавказским Маттерхорном». Чуть изогнутый северный гребень горы тянулся до самого остроконечного верха. С востока, где уже зародилась вечерняя тень, к стене притулилось длинное сизое облачко, чуть дальше выглядывал Зуб Софруджу. С нашей стороны он походил не на клык, а на башню-утёс, над которым возвышалась двуглавая Софруджу. Её обе вершины были полностью в снегу и вместе с выступающим впереди скалистым пупырём напоминали подставку с тремя точками опоры для огромного шара. Справа от Белалакаи виднелись Эрцог и массив Джаловчата, слева – грациозная игла пика Инэ и пирамида Южного Птыша, ещё левее Домбай-Ульген – высочайшая гора на южной границе Домбая. А над всем этим накрахмаленным великолепием – светло-синее небо, на котором уже проклюнулись первые звёзды, пока ещё блеклые. Прошло ещё какое-то время и желтеющий круглый диск луны стал постепенно накрывать глубокое ущелье остроконечными тенями обступивших его гор…
Мы пораньше встали,
Уточнив маршрут,
Всё, что нужно взяли
И пустились в путь.
В сумерках рассветных
Бледен небосвод,
Тая в поднебесье,
Ночь домой плывёт.
Вот ледник Софруджу,
В связку и на лёд!
Медленно и трудно
Путь наверх ведёт.
Обошли мы скалы,
Снежный кулуар,
Прямо с перевала
Лезем на жандарм.
За ним острый гребень,
Рядом кварц блестит,
Под ногами щебень,
Всё отсюда – вниз!
Виден с этой выси
Вокруг горный край,
Ледники и пики,
А внизу – Домбай!
Красота какая!
Неба синева,
И в заре сияют
Алым облака!
В памяти осталось –
Нам забыть нельзя –
Кварц Белалакаи,
Скалы да снега.
И в альбоме фото –
Горизонт кругом,
Щуря глаз от солнца,
Мы стоим втроём…
Красоты природы влияют каким-то образом на человека, делая его отзывчивым к лирике, может быть добрее к себе подобным. На травянистом краю плато примостились Альтруист, Замрук и Затейник, обычно шумливый и склонный к озорству. Сидели, как на деревенской завалинке и задумчиво внимали окружающему миру.
Утро 3 мая застало туристский караван на взлёте очередного перегиба, за которым оказался ещё один, но уже последний! Ура, Хрустальный-2! Высота 3050 метров, категория трудности порядка 1А. К востоку от него уходил плоский гребень, который сужаясь, напоминал носовую палубу большого линкора. Для полноты картины не доставало лишь гюйс-штока. Зато на белоснежной палубе чернели фигурки обоих юнг, отошедших посекретничать о своём, сокровенном, чего не следовало знать боцману и тем более капитану.
Пора дальше! Последний взгляд на сказочную красоту и вниз, к ровной заснеженной поверхности, под которой спряталось озеро. Пересекать его было стрёмно, вдруг лёд не выдержит туристов, ещё не успевших похудеть от походных забот! Поэтому аккуратненько по кругу, по воображаемой линии берега! Вроде воды не было, но в ботинках начала ощущаться сырость, а после затяжного спуска-слалома к Хутыйке это ощущение превратилось в откровенное хлюпанье. Жиденький березнячок на берегу речки на полтора часа превратился в подобие цыганского табора. На ветках и сучках повисли носки и бахилы-фонарики вместе со штанами, ботинки с вывернутыми наружу язычками прогревали внутренности, пережидая обеденный процесс восстановления сил и здоровья своих владельцев.
После передышки караван растянулся вдоль речки. Спустя час или полтора вся компания обступила Затейника, Штурмана и Замрука, оценивающих шансы перебраться на другой берег через сужение потока не замочив ноги. На том берегу, под глубоким снегом находилась тропа ко второму перевалу. Кому-то это виделось весёлым приключением, другим – опасным делом, с которым не стоит связываться без спасательного круга и страхового полиса в кармане. Именно для таких случаев в маршрутной книжке и предусмотрена должность Руковода с его мудростью и последним словом! «Руководить, так руководить» – промолвил про себя предводитель и, отметая в сторону варианты о навесной переправе или перехода вброд «на усах», предложил Затейнику сходить в разведку выше по ручью на предмет обнаружения понтонного моста, ибо соваться в такую «речушку» было лучше всего только удочкой!
Немного позднее участники переварили весть о том, что инженерные сооружения через «великую кавказскую реку» Хутыйку отсутствуют, но нечто, створённое природой из снега, есть! Перевалив через бугор и продравшись сквозь берёзовое криволесье, увидели миниатюрную копию знаменитого Тауэрского моста! За речкой наткнулись на прекрасное во всех отношениях местечко для бивака. Вытаявшая щебнистая площадка в окружении кустиков и ручейком посередине удовлетворила всех, даже Бывалую, которая по характеру своей профессии в миру всегда стремилась к идеалу совершенства.
4 мая. Лучи ещё невидимого за хребтом солнца окрасили седловину Хрустального и склон под ним, проутюженный вчера нашими телами. Какими далёкими казались они от нас, переводящих дух на рюкзаках после многочасового подъёма! Уже дома, один из наших болельщиков, рассматривая походные снимки, прокомментировал фото этого места словами – «Вид вроде не пугающий, даже привлекательный, но селезенка подсказывает, что тут не один день пути»!
Тропёжка к следующему перевалу началась сразу же, как только ступили на снег. Что было говорить о Исполнителе Романсов или Дозаторе – самых солидных в нашей компании, если в наст проваливались даже легковесные юнги? До второго нашего перевала было, конечно, ближе, чем до неба, но залезть на него в этот день не получилось. весь путь был промечен пунктиром весьма глубоких следов. На край плато – финишной прямой до перевального взлёта мы с трудом выползли к полудню. До Уллу-Марки (2А к.т. 3519 м) на глазок оставалось около километра. Справа раскинулась широкая седловина, за которой находилось Бадукское ущелье с его замечательными озёрами, слева протыкала небо скала, похожая на большую пятерню, она так и называлась – «Пять пальцев». С её обеих сторон отходили перевальные гребешки, один из которых носил несколько игривое название – Красная Шапочка. Под «шапочкой» упали на обед.
После трапезы продвинулись ещё немного вперёд, выбрали для лагеря место поровнее и приступили к самому приятному действу – ничегонеделанию. Завтра ожидался главный день похода, а сейчас, в дремучем ущелье звенели семь струн. Гитарист, Альтруист и Оператор создали атмосферу того самого уютного вечера, когда рождаются сокровенные минуты походного бытия…
Палатки стоят у моренного вала,
Тихо гитарный звенит перебор.
На камни команда присела устало,
Снова о вечном зашёл разговор.
Избитая тема – зачем людям горы?
Ищут чего в них от дома вдали?
Жара и морозы без шуток суровы,
Ветер сметает живое с земли.
Пургуя порою в тисках непогоды,
Мы испытали и добрые дни –
Горам были отданы лучшие годы,
Сколько друзей для себя обрели!
Сезоны кончаются, грусть расставанья
В сердце с надеждой уносим с собой,
Что мига дождёмся и чудо свиданья
Будет у нас на рассвете с горой!
Тревожится память гитарным аккордом,
Внемлет призыву вернуться туда,
Где тянутся к небу в молчании гордом
Грозные стены гранита и льда.
Вот сроки настанут, сойдёмся на старте,
Точно собравшись в назначенный час.
В следы обернутся пунктиры на карте –
Старость пускай позабудет о нас!
5 мая стиснув зубы, ледорубы, палки, и всё остальное, что можно было стиснуть, подошли под перевальный взлёт. Он начинался в узкой горловине изогнувшегося кулуара, и с каждым метром становился шире и круче. На последних метрах перед гребнем пришлось аккуратно прокапывать траншею в снегу. Лучи солнца уже довели его до кисельного состояния. Зато на другой стороне пришлось с усердием. выбивать ступени. Первым на плато спустился Дозатор, за ним Неутомимый Юнга, уверенно на сложном участке дебютировала Дебютантка, её страховали сразу двое – Штурман и Альтруист. Но «лестница» после спуска пятого или шестого участника пришла в негодность. Техничный спуск на три такта пришлось заменить тривиальной транспортировкой живого груза с помощью верёвки, обвязанной поперёк поясницы или живота – кому как удобно! Это был первый случай, когда понадобилась верёвка.
В долину Большой Марки путь вёл по центру широкого плато. Но оно показалось тесным, когда снизу из-за перегиба навстречу вышла группа путешественников, не уступавшая нашей по численности. Ба! Какая встреча! Сколько знакомых лиц! Среди них оказался старший сын наших врачей! Осталось памятное фото, где сероглазый юноша обнимал за плечи папу с мамой, а прищуренные глаза родителей так и лучились добротой… На другом фото два с половиной десятка людей разместились полукругом перед Оператором. У всех за плечами ладно сидели рюкзаки, крепкие тела плотно облегала амуниция, а на лицах сияли весёлые улыбки!
Турист не может не смеяться,
Турист не должен хмурым быть!
Туристом может называться,
Кто любит с рюкзаком ходить!
И мы, туристы, скажем прямо –
Дружней людей вам не найти.
По склонам вверх ползём упрямо,
Стараясь горы перейти!
Ещё десяток минут общения, пожелания погоды, рукопожатия с обнимашками и поцелуями – очень приятно получать такие знаки внимания от симпатичных девчонок! Снова под ногами зачавкал снег – мы в долину, на днёвку-отдых, наши земляки наверх, на перевал! Состоялась не просто встреча – на далёком от городской суеты месте сошлись два поколения – полная амбиций и задора 20 – 25-летняя молодёжь и уже умудренные жизнью люди в возрасте от 30 до 60. Двое четырнадцатилетних пацанов не в счёт, им тоже когда-то будет и двадцать, и шестьдесят!
Команды расстались, каждая пошла навстречу своим приключениям. Нас одно из них уже поджидало на переправе через Марку. Большинство выбрало место, где ручей в сужении можно было перепрыгнуть, опираясь на палки. Определённая сноровка, конечно, требовалась, не лишней оказалась и поддержка рук товарищей. Альтруисту и врачам показались более удобными камни, выступавшие из воды выше по течению. Благополучно поток перешёл Главврач, на то он и главный! Его опыт участия в шестёрках позволял прыгать там, где нормальные герои предпочитали обход! Замглавврача преодолев полпути, решила не рисковать на скользких булыжниках и пару метров пробежала по мелководью, разбрасывая веером брызги. От намокания брюки спасли плотные бахилы, а в ботинки вода не успела попасть. Альтруист – тоже участник шестёрок всё-таки рискнул. Но, то ли не допрыгнул, то ли поскользнулся, в следующую секунду «бутерброд» со смачным плюхом упал маслом, вернее лицом вниз. Дальнейшее действо происходило на скорбных эмоциях – вместе с Альтруистом искупался и крутой «Canon», висевший у него за пазухой без чехла. После безуспешных попыток вытряхнуть попавшую внутрь влагу, фотокамера перекочевала до конца похода в рюкзак. Сделанные кадры потом удалось извлечь, но о не сделанных осталось только сожалеть…
Во второй половине дня оглянулись назад и увидели наших земляков. Эффект лобового видения на большом расстоянии создавал иллюзию белой стены, по которой, как муравьи ползли крохотные тёмные точки. «Точечное кино» длилось около часа, заставляя беспокоиться за его «актёров». Причина тому была веской – сошедшая на место, где мы шли три часа тому назад небольшая лавина, перекрыла наши следы … Точки-мураши постепенно достигли гребня, а затем исчезли за ним.
Переход продолжался, вокруг стояли чёрно-белые горы. Мы рассекали снежный покров вдоль потока Большой Марки, слева остался перевал Аручат, направо узкое ущелье уводило на Бадук. Где-то дальше и ниже в камнях прибрежной морены лежала заброска на вторую половину маршрута. Если с ней произошло что-то нехорошее, то придётся чесать в заброшенный посёлок Красный Карачай, а оттуда по Аксаутскому ущелью аж за полусотню километров до станицы Кардоникской с её магазинами. Для Руковода и Главврача подобные прецеденты с забросками имели место в прошлом и эти воспоминания невольно будоражили нервную систему.
Тем временем за изгибом речки ущелье резко расширилось. Здесь, по склону, поросшему редким лесом, начинался путь на третий перевал. У начала к нему встали в линию наши «Алексики», похожие на черепашек ниндзя – героев известного мультика. Сразу же пятеро гренадеров с пустыми рюкзаками поскакали по ущелью к заначке. Спустя полтора часа вид появившихся снизу фигурок успокоил и обрадовал. Пузырящиеся за спинами рюкзаки означали, что с заброской всё в порядке и завтра будет днёвка! Состоявшаяся вечеря порадовала как взоры, так и желудки!
6 мая. Пригожим утром устроили помывку и стирку, чтобы хоть немного отличаться от пещерных приматов. Человек – это звучало гордо! Второй и в последний раз за поход использовали верёвку. Её в нескольких местах подпёрли крепкими ветками. Ветерок шевелил трусы, футболки-маечки, носочки и прочую дребедень походного назначения. Она своим разноцветьем напоминала издалека гирлянду флагов, развешенных над кораблём.
Днёвка шла своим чередом. Штурман и Дозатор с юнгами запасли дрова для вечернего костра. Завхоз определился с заброской. Операторы шныряли по поляне в поисках сюжетов для фото-видеосессий – от прелестного первоцвета до не менее привлекательных загоревших мордах любого из нашей команды! Только успевай затвором щёлкать! Хорошая погода продержалась почти до вечера, затем небесная канцелярия устроила кратковременный душ, придавший ужину под накидками стиль фуршета. Но это было мелочью, с лихвой компенсированной звёздным небом и гитарой! Ради такого стоило покидать пространство, ограниченное стенами квартир! Да и замечательная песня об этом тоже была!
«…Я не хочу четыре стены, пол, потолок –
Солнца хочу, неба хочу, радуг хочу и дорог…»
7 мая. Впереди оставалось ещё четыре перевала, два из них – заснеженные «трёхтысячники» - Северный Хаджибей (3200 м 1Б*) и Азгек (3160 м 1А). Путь по резко уходящему вверх травянистому склону заставил пожалеть о несдержанности гастрономических утех во время днёвки. Да что там говорить – досталось на подъёме всем, количество пролитого пота измерялось полновесными кружками! Выход на кромку пологого плато вызвал общий вздох облегчения.
Неожиданно внимание привлекла интересная растительность. В одном случае это была колония мха оранжевого цвета и правильной круглой формы размером с суповую тарелку на плоской поверхности большого валуна – след, оставленный инопланетянами? В другом – какой-то не виданный ранее низкорослый кустарник или, может быть, трава с очень жёсткими стеблями, густо усеянных узорчатыми резными листочками. Ботаников среди нас не было и вопрос открытий в классификации растительного мира сошёл на нет, тем более, что на горизонте уже замаячил Северный Хаджибей. Побывавшая здесь ещё шесть лет тому назад Замрук без лишних слов с ходу повела цепочку «ишаков» наверх вправо вдоль границы снега и скал. Из-за крутизны взлёта и размягчившегося наста темп резко упал. Постепенно все достигли перегиба склона. От выступавших из снега валунов к перевалу шло слегка покатое суживающееся плато. Конец набора высоты совпал с началом обеденного перерыва. Места на валунах хватило всем. Картофельное пюре с рубленной ветчиной под сухарики с чаем и шоколадом – всё было как в лучших домах Европы, но только с упрощённой сервировкой – без фарфора и серебряных ложечек!
По мере приближения к седловине стал усиливаться встречный ветер, бросавший в лицо охапки рваной облачности и мешая разглядеть, куда это нас занесло. С перевала, по узкому кулуару, разгребая снег и туман, спустились к идеально ровной поверхности, с края которой проступала вода. Хаджибейское озеро! Обошли его по крутому берегу, аккуратно ступая в следы, проделанные Затейником. Желания искупаться почему-то не было ни у кого, даже у водолюбивого Альтруиста.
Лагерь разбили на ровной снежной площадке, соорудив возле палаток ветрозащитные стенки. Поодаль возвели ещё одну, огородившую место, где можно было уединиться для размышлений о прозе жизни. Снежно-кирпичные работы на этом не закончились, для кухни смастерили удобную нишу с подставкой для горелок, а для трапезы – широкий стол. Пробуренная в озёрном льду лунка обеспечила бесперебойное снабжение водой. Уже к концу ужина погода, униженная отсутствием вниманием к её каверзам, перестала выделываться. Ветер заметно стих, рванины в облаках и тумане стали шире и вовсе скрылись за кромку хребта, а на западе в небе повис багровый шар закатного солнца!
8 мая. Прошедшая ночь стала самой прохладной с начала нашей «прогулки». Причиной тому могла быть близость большого количества льда, укрывшего поверхность озера. Лёд всегда был аккумулятором холода, а снег – теплоизолятором. Как бы извиняясь за ночной мороз, утро приветствовало чистейшим небом, видимость была миллион на миллион! Перевал Азгек с двумя остроконечными скалами, похожими на большую букву «М» просматривался ещё от палаток. К нему подошли, срезая зигзагами крутые участки. Там нас ожидал сюрприз – открылась мобильная связь! Часть команды, прижимая телефоны к ушам, залезла на более высокие места и принялась внимать далёким голосам из цивилизации. Затем последовал крутой, но короткий спуск и тропёжка длинного плато по вязкому снегу.
Наконец, добрались до прогалин с кустами можжевельника и рододендрона, в гуще которых краснели ягоды кисло-сладкой брусники. До изумления поразил встретившийся на пути ручей, шириной более десятка метров и чуть выше ладони в глубину. Он полотном изливался из тонкой щели, обросшей со всех сторон мелкой травой. Как такое взялось тут, совсем рядом с тропой? Мы привыкли видеть потоки воды, с грохотом низвергающейся откуда-то сверху, а здесь напрашивалось сравнение с листом бумаги, с шорохом выползавшей из выходного лотка принтера.
Остановились на опушке соснового леса. После сеанса связи на Азгеке стало известно, что у врачей период вольных хлебов закончился, возникшие обстоятельства требовали их срочного возвращения к месту постоянной прописки. После ужина звенела гитара, искрами тянулся к небу кусочек огня…
9 мая. Полчаса хватило, чтобы вывалиться из Азгека к мостику через Муху. Здесь расстались с эскулапами и их классной видеокамерой, они ушли в Теберду на автобус, а слегка осиротевшая команда направилась добивать маршрут по зелёному склону к Лысой Горе. Заросшие травой и цветами лужайки чередовались с густыми сосняками, естественные просеки и аллейки с завалами, ровные места с косогорами. На одной из больших полян оказалась заброшенная ферма, неподалёку – ручей, у которого, согласно расписанию, устроили перекус. С этого места открылся вид на город Теберду. По трассе букашками сновали в обе стороны машины. В какой-то из них уже наверняка ехали домой наши Айболиты.
Лысая гора или перевал Лысый – мы даже не заметили, как прошли его. Очень даже зря! Согласно народному фольклору, здесь должны были собираться черти, ведьмы и прочая нечисть. Наверное, из-за дневного времени они попрятались. Но не даром бытует выражение – «Чёрт попутал»! Уже в пятом часу вечера обнаружилось, что вместо перевала Ачхиштара (попробуйте без подготовки быстро произнести это название – чёрта с два! Вот опять упоминание о нечистой силе выскочило!), мы очутились на краю скалистого провала, через который перебраться можно было только на крыльях. И что прикажете делать, если вместо них на спине рюкзаки?! Пришлось корячиться по травянисто-конгломератному склону к тому месту, где чёртов провал сходил на нет. А тут уже и смеркаться началось.
Наткнувшись на какое-то подобие поляны, сплошь и рядом усеянной огромными валунами, нашли между ними пятачки, пригодные для палаток. До ручья расстояние было ощутимым – метров 150-200 и зигзагообразным, как вправо-влево, так и вверх-вниз. Но всей пригодной посуды – бутылок и котелков хватило, чтобы принести нужной на вечер воды за один раз.
Высоко в небе облака постепенно меняли алый цвет на темно-синий и потом совсем исчезали в ночи. Пляшущие языки костра рождали на каменных глыбах, обступивших лагерь, причудливые тени, что снова напоминало о всякой чертовщине.
Неясно тени движутся,
Чуть слышен шум глухой.
Неведомые чудища
Собрались здесь толпой.
Фигуры тускло светятся
Мерцающим огнём.
Качаются и шепчутся
О чём-то, о своём…
Рождая зло извечное,
Камлание творят –
Из древнего столетия
Таинственный обряд…
Последний походный вечер. Руковод, уютно строившись в скальной нише, как в кресле, сделанным по заказу, размышлял о сказочном везении с погодой, снегопадов не было, а дождило всего один раз. Пара пасмурных дней-вечеров была сущей фигнёй, чтобы обращать на неё внимание! О чём думала команда? Наверное, уже жила финишным днём. А пока для людей, идущих по свету, играла гитара…
Синее небо, как будто из сказки,
Яркая зелень альпийских лугов,
Тянутся кверху застывшие скалы
В сетке узора из белых снегов…
Сердце пленяет и радует взор
Гор Тебердинских весенний мотив,
Путь к перевалу, вечерний костёр,
Ветер над соснами, пение птиц.
О Теберда! Как воспеть мне тебя,
Слов не хватает про все рассказать.
Знаю одно, как наступит весна –
Снова из шкафа достану рюкзак.
Тем, кто остался, прощально рукой
Перед посадкой в автобус махну,
В горы, на встречу с моей Тебердой,
Как на свиданье с любимой спешу…
10 мая. На Ачхиштару (2800 м 1А) поднялись меньше, чем за час. Оглянувшись с перевала с шипящим названием, можно было видеть северо-восточные склоны Эльбруса, а впереди, внизу, среди зелени и редких пятен снега угадывалась тропа, спускавшаяся в Гидамское ущелье. Добраться до неё удалось не сразу, сначала были покатые и размякшие от воды склоны с мокрой травой, затем снежный мост через бурный ручей. Спустя несколько часов состоялась ещё одна переправа, в густых зарослях эдакого микроканьона, где пришлось всерьёз озаботиться непотопляемостью нашего каравана. Это стало последним приключением всей «прогулки», по горам Тебердинского заповедника. Сознание слегка покалывала обида, что ни разу нам не встретились облечённые соответствующими полномочиями его представители, которым с чувством достоинства можно было продемонстрировать пропуск. Ну да ладно!
«На золотом крыльце сидели: царь, царевич, король, королевич…» – пришла на ум в конце рассказа детская считалочка, когда мы ехали домой в комфортном минивэне. Всё же надо назвать по именам всех царей и сапожников! Итак:
1. Завхоз, он же исполнитель романсов и первый гитарист – Ксения Беликова.
2.Замрук и помощник штурмана, участница ряда горных пятёрок и шестёрок – Татьяна Федорова.
3. Альтруист, второй гитарист и фотограф – Сергей Федоров.
4. Штурман, руководитель и завхоз прошлых походов – Алексей Берёза.
5. Дебютантка, недавно подхватившая «бациллу» туризма - Ирина Заложная.
6. Опытный Юнга – Серёжа Жижин.
7. Неутомимый Юнга – Саша Ворсин.
8. Затейник и заводная душа команды дважды КМС по маршрутам и дистанциям – Геннадий Ворсин.
9. Замглавврач, стоматолог высшей квалификации и мама восьми детей – Вера Коптяева.
10. Главврач, хирург высшей квалификации, первый Оператор и многодетный папа – Виктор Коптяев.
11. Второй Оператор, не упускавший случая вкусно покушать – Анастасия Пилипенко.
12. Бывалая и инициативная участница похода и прочих мероприятий – Валентина Золотарева.
13. Дозатор и трудолюбивый юморист – Вячеслав Золотарев.
14. Руковод и автор рассказа, дед Опытного Юнги – Виктор Жижин.
Тебердинский Государственный Заповедник – г.Ставрополь
2013 – 2019 г.г.
Фото автора. В верховьях Хаджибейского ущелья.