Что в современной армии могут (и должны по закону) служить дети людей разного достатка и положения, ни для кого нынче не является большим секретом.
Но, согласитесь, было бы весьма странно, если бы в настоящее время Министр обороны С.К. Шойгу “на полном серьезе» обсуждал вопрос, например, с командующим войсками Западного военного округа генерал-полковником А.А. Журавлевым, о том, можно ли рядовым возвращаться в гарнизон из увольнительных на собственных роскошных «Мерседесах» или BMW!!
Собственно, что за бред! – воскликните Вы. И будете абсолютно правы. Какие «Мерседесы», какие вообще автомобили? Да вам товарищ прапорщик так покажет, как Родину надо любить, своих родных позабываете, не то, что марки машин!
Тем не менее, 145 лет назад похожая проблема (совсем не шутя!) обсуждалась в Российской империи.
****
Причиной тому послужил тот факт, что в русскую армию, с введением всеобщей воинской повинности, стала вливаться достаточно большая масса вольноопределяющихся, т.е. людей, поступивших на службу добровольно и при этом пользующихся определенными льготами.
Новый закон коренным образом изменил сам институт «охотников». Раньше волонтер мог быть выходцем из податных сословий, не подлежащих рекрутскому набору (купцы, мещане и другие), или же из податных сословий, не подлежавшие набору лично. С 1874 года, чтобы стать вольноопределяющимся, призывник должен был иметь определенный образовательный ценз и добровольно выбрать обязательную службу на льготных условиях вместо вероятного призыва по жребию на общих условиях. Льготы для вольноопределяющихся состояли в сокращенном сроке службы и праве на производство (при условии сдачи особого экзамена) в офицеры по окончании срока службы.
Иными словами, если в рекрутский период волонтерами были в большинстве своем лишь неграмотные холопы, то после введения всеобщей воинской среди добровольцев значились люди с высшим образованием и «барскими замашками».
Соответственно, таковые уже привыкли к определенному образу жизни, который имели до поступления на военную службу. Как теперь совместить, казалось бы, несовместимое?
****
Главнокомандующий войсками Гвардии и Петербургского военного округа Великий Князь Николай Николаевич-старший в 1874 году высказал свое личное мнение по этому вопросу в письме к Военному министру Д.А. Милютину:
«… В настоящее время, вследствие огромного прилива вольноопределяющихся в войска, снова возник вопрос, который отчасти уже был решен в 1870 году – вопрос о дозволении вольноопределяющимся ездить в экипажах.
Вы изволите припомнить, что в то время вопрос этот возник только относительно унтер-офицеров из вольноопределяющихся и разрешился Высочайшим дозволением ездить в экипажах всем унтер-офицерам без исключения.
Теперь, как на основании нового Устава о воинской повинности каждый должен начинать службу рядовым – являются ходатайства о распространении этого разрешения на вольноопределяющихся рядового звания. Ходатайства эти мотивируются теми же причинами, что и прежде. Вольноопределяющимся приходится являться ежедневно в казармы для строевых занятий, так и на лекции в подготовительный класс, учрежденный для них при Константиновском военном училище, не имея права, до производства в унтер-офицеры, ездить в экипажах – они крайне утомляются и теряют понапрасну много времени.
Вполне сознавая значение вышеупомянутых неудобств, я признаю, однако, совершенно невозможным дать вольноопределяющимся еще эту новую привилегию перед нижними чинами обязательного срока. Я не вижу никакого подрыва для дисциплины в езде нижних чинов в экипажах вообще, но разрешение ездить одним только вольноопределяющимся я счел бы за нарушение принципа служебной равноправности.
Прежде, когда они поступали в войска из таких сословий, которые были избавлены от воинской повинности, им можно было еще делать различные льготы. Но в настоящее время, когда все сословия равно обязаны военной службой, различные исключительные правила в пользу вольноопределяющихся, весьма естественные в прежнее времена, противоречат, по моему мнению, самому духу нового устава.
Но, кроме этого, я полагаю, что в некоторых случаях разрешение вольноопределяющимся езды в экипажах, повлекло бы за собой такие явления, которые несовместимы и с духом воинской дисциплины. К явлениям этого порядка я отношу, например, ухарские прогулки в собственных экипажах по людным улицам. Подобного рода прогулки, раз уже разрешение ездить в экипажах, существуют, запретить нельзя, а, между тем, они положительно несовместимы с положением нижнего чина.
К тому же подобный вид пользования разрешением ездить в экипажах, ведет не к сбережению, а к потере времени; наконец, они способствуют развитию в молодых людях такого направления, которое для пользы службы необходимо понять.
Поэтому я полагал бы не делать в пользу вольноопределяющихся нового исключения, а разрешить вопрос в том же духе, в каком он был разрешен в 1870 году относительно унтер-офицеров, т.е. разрешить ездить в экипажах всем вообще нижним чинам.
Я уже сказал, что в самом факте езды нижних чинов в экипажах, я не вижу никакого вреда ни для службы, ни для дисциплины; но я желал бы обставить разрешение это такими условиями, которые не давали бы вольноопределяющимся возможности из среды остальных нижних чинов. Я думаю, что лучшим средством достигнуть этой цели было бы разрешение ездить всем вообще нижним чинам, но не иначе, как на извозчиках общественных экипажей.
При этом ограничении можно бы рассчитывать, что нижние чины будут пользоваться разрешением ездить для действительных надобностей, а не ради бесцельного щегольства…»
Как видим, решение для нижних чинов было принято соответствующее – ездить в экипажах можно, но на ОБЩЕСТВЕННЫХ! (т.е. на общественном транспорте).