Nunquam aliud natura, aliud sapientia dicit*
Спустя несколько дней я вернулся в родительский дом. Стояла середина августа. Розы, которые матушка выращивает в саду рядом с виноградником, цвели пышными белыми, желтыми и алыми цветами. Большие ягоды винограда наливались соком, вбирая в себя жаркое солнце. Работая вместе с отцом и Мигелом, я успел насмотреться на зеленые лозы и темно-лиловые грозди.
Хотя в Серране было несколько работников, отец настаивал на том, чтобы мы тоже трудились. Как он говорил: «Мои сыновья должны знать, откуда появляется наше вино – как рождается кровь Серрана». И пусть даже работа на виноградниках не приносила мне такого удовольствия, как Мигелу, в ней было нечто первозданное, нечто, связывающее человека с природой, и это мне нравилось.
Вечера я и Мигел проводили дома, в столовой или на веранде, вместе с матушкой и Педру, который к тому времени возвращался из церкви. Отец же, взяв удочку, шел рыбачить. Он очень любит реку, рядом с которой стоит наш дом, и может часами один сидеть у воды в ожидании поклевки. Обычно на берег он никого с собой не берет.
Когда я был маленьким, я не понимал, почему он сердится, если на рыбалке я его о чем-нибудь спрашиваю, громко смеюсь или кидаю камушки в воду. Теперь мне, конечно, ясно: так я распугивал рыбу и, что еще важнее, отвлекал отца. Улов для него никогда не был главным. Речную рыбу он сам не ест, говоря, что в ней слишком много костей, и что она слишком сильно пахнет тиной. (Все, что наловит, он отдает на кухню, где кухарка готовит для наших работников наваристую уху, которой не прочь были полакомиться Мигел и я.) Рыбалка для отца – лучший способ побыть наедине с природой, в полной мере ощутить ее красоту, приобщиться к ее мудрости. Река, по мнению отца, самый хороший советчик. Если прислушаться к ее голосу, она может подсказать немало ценных мыслей. И, наверное, неслучайно больше всего отец любит рыбачить в дождь. «Ровный дождь – самая рыбацкая погода, – говорит он. – На реке благодать: ветра нет, капли падают и падают с неба… Вокруг тишина и покой. И ты сам чувствуешь, что неотделим от этого “вокруг”». А море отцу не по душе. «Море не ведает покоя, – любит повторять он. – А вода в нем такая же горькая и соленая, как слезы». Иногда в словах отца есть что-то поэтическое. Конечно, если под поэзией понимать не уход от реальности, не замысловатую изысканность, а способность и возможность лучше видеть мир.
Бывало, отец оставался у реки на всю ночь, но обычно возвращался к ужину. Тогда, собравшись за столом, мы подолгу беседовали. «Река – все равно, что наша жизнь. Ничто не повернет вспять ее течения, не остановит его, пусть оно порой замедляется, а порой становится быстрее. Разные есть реки: полноводные и мелкие; спокойные, протекающие по равнинам и бурливые горные, преодолевающие множество препятствий – порогов на своем пути. Но как бы они ни петляли, какие бы причудливые очертания ни принимали, у каждой есть свое начало и свой конец. Часто в реку падают капельки дождя или камни, и от них расходятся круги: маленькие или большие. Упавшие в воду предметы оставляют на ее поверхности след перед тем, как слиться с речным потоком или утонуть – исчезнуть в глубине и опуститься на дно. Так же события, происходящие в жизни: каждое оставляет в нашей памяти свой след, более или менее заметный. Иногда во время бури происходит обвал и перекрывает речное течение, но все же река не останавливается, а постепенно обходит препятствие и течет по новому руслу или же, накопив силы, сносит с пути преграду своим мощным потоком. Так и с нами многое может случиться, и кажется – все, нет выхода. Но идут дни, и мы привыкаем или боремся, боремся до победного конца, чтобы потом вновь потекла наша жизнь, пусть уже и не так, как прежде». Помню, как этими мыслями отец делился с нами однажды вечером. И все же более часто за ужином он рассказывал нам о другом: говорил о своем улове, о новых снастях, о том, что изменилось на реке. И это были чудесные рассказы, искренние и простые. Такие же простые, как блюда, которые для нас готовила матушка: ароматный овощной суп, сытные каши, сочное мясное рагу, так нравившееся нам всем, а особенно – Мигелу. В плетеной корзинке на столе лежал нарезанный большими ломтями свежий ржаной хлеб, один кувшин был полон вина, в другом стояли яркие розы.
Истории отца, улыбка матери, шутки Мигела, серьезный, но не суровый, взгляд Педру, запах свежего хлеба, слегка терпкий вкус домашнего вина, бархатистые лепестки роз в глиняном кувшине, а главное: мы все вместе за одним крепким дубовым столом – такими мне вспоминаются те вечера, которые в моей памяти сливаются в один длинный, прекрасный вечер.
Хотя, конечно, некоторые случаи, некоторые моменты, запомнились мне особенно. Например, однажды, когда мы ждали отца с рыбалки, мать сказала:
– Думаю, Мануэл, захочет пирожков с курицей на ужин. Надо приготовить!
– Матушка, отец ведь их не любит! – возразили я и Мигел.
Наших слов она не послушала, пошла на кухню и спустя некоторое время вернулась с целым подносом горячих пирожков. Каково же было наше удивление, когда отец, войдя в дом сказал: «Сейчас бы пирожков с курочкой!» Вот так, прожив больше двадцати лет вместе, отец и матушка, можно сказать, стали читать мысли друг друга.
*Никогда природа не говорит одно, а мудрость – другое (лат.).