За одну минуту мы промокли так, как будто купались в озере в одежде…
Но ливень был теплым и шел не долго. Однако после него стало прохладно. Мы переждали непогоду на том же месте, где она нас застала, сидя под Ваниным «брезентом», поджав под себя грязные мокрые ноги.
Но всё равно все мы были абсолютно мокрые, с нас текло потоками, а день клонился к вечеру… Переодеться нам было не во что и Ваня сказал на чистом русском:
- Всё. Шабаш. Пошли ко мне домой. Тут рядом. Иди подгони с того конца, я – с этого.
И наша процессия медленно двинулась в сторону Ваниного дома.
Пришли мы уже ночью. Чтобы мокрая одежда не облепляла тела своим неприятным холодом, мы ее давно сняли. Мне было не по себе сначала, но потом я понял, что вокруг же нет никого на десятки, а может сотни километров, и я привык.
Ванин дом стоял на краю села, прямо у грунтовой дороги, по которой пришла наша рогатая пыхтящая компания. Ваня остановил стадо, сказал Витьку: «Сторожи» и зашел на крыльцо. Ключ он достал из-под крыши над дверью, открыл замок и сказал мне:
- Пошли.
Мы зашли в дом. Ваня включил свет.
В доме было почти чисто и очень просто.
Старый диван под окном, под вторым окном – такое же старое кресло, у стены круглый стол с двумя стульями, в углу – какой-то допотопный телевизор, советский перекошенный шкаф, под низким потолком лампочка без абажура. Тусклые обои кое-где отставали от стен, серые занавески на окнах висели, наверно, со времен перестройки. У входа в помещение стоял старинный буфет с посудой. Еще в доме была маленькая не то кухня, не то прихожая, а за шкафом и печью, оказывается, была еще одна узкая сумрачная комнатка с маленьким окошком, в которой стояли две старинные высокие железные кровати, и прямо на стене висела какая-то одежда, прикрытая серой «от времени» занавеской.
Одна из кроватей была завалена чем-то странным. Я подошел, взял один предмет из кучи и увидел, что это натянутый на фанеру холст с какими-то набросками не то пейзажа, не то просто какой-то абстракции. Я посмотрел на Ваню, но он меня не видел.
Ваня копался в шкафу, выискивая для нас одежду. Наконец он вынырнул от туда, взъерошенный и злой:
- Як што патрэбна, дык николи ничога не знойдзеш люцкага, - перешел он почему-то снова на свой язык, - на, бяры, кали не брыдка, - и он сунул мне трусы, старые джинсы и ветхую футболку какого-то серо-голубого цвета. Я оделся и сказал ему спасибо. Примерно что-то такое он нашел и для себя, только штаны ему были очень коротки, но почему-то широки. Он подвязал их каким-то ремешком и поэтому стал похож на послевоенного босяка с деревенского рынка.
Потом Ваня сбегал на улицу, наверно, проверить стадо, собрал кое-чего на стол, мы поели, и завалились спать, я – на диване, Ваня – на кровати за шкафом.
На рассвете Ваня разбудил меня, и мы снова отправились в путь.
Пришлось вернуться на прошлое место, оно было специально отведено для выпаса колхозного скота, и нарушать порядок Ваня не имел право.
Вдоль поля проходила районная дорога и иногда по ней даже проезжали грузовики и легковушки. Вдруг из-за придорожных кустов вынырнул пригородный автобус, как мне показалось, модель семидесятых годов двадцатого столетия, резко затормозил недалеко от нас, и из него не то вышла, не то выпала рыжая девушка в коротком бирюзовом платье на бретельках и села на обочину дороги. Автобус постоял немного, девушку вырвало, а автобус почему-то уехал.
Мы долго смотрели на девушку и думали, что бы это значило. Наконец я решился подойти к ней и спросить, не нужна ли ей какая-нибудь помощь.
Продолжение следует
http://www.proza.ru/2019/10/08/127