– Фея! Спасай!
Рысь стремительно пронеслась от едва приоткрытой двери мимо меня и спряталась под столом.
– Что? Медведь?!
– Не...
– Верблюд?!
– Хуже...
Я осторожно приподняла краешек скатерти. Рысь лежала под столом, прикрыв свои ушки лапами.
– Чёрт рогатый?! Я просто не знаю, что может быть ещё хуже?..
– А ты сходи, посмотри. Узнаешь! Только никому и ни за что не говори где я, очень тебя прошу!
Я с опаской выглянула за дверь. Ни медведя, ни верблюда, ни даже чёрта я там не увидела. Никого. До самой калитки тянулись вдоль тропинки кусты моих прекрасных роз. Но кроме бабочек и любимых птичек, не представляющих ни для кого опасности я не узрела. Я прислушалась. Ветерок донёс до меня какую-то расчудесную, весёлую музыку.
– Хм-м-м... Цирк приехал?
– Можно и так сказать.
– Ой, пойду посмотрю! – я захлопала в ладоши, – Рыся моя, ты не любишь цирк?
– Такой... Не очень.
– Заинтриговала!
У всех свои фобии и тараканы в голове. Поэтому я закрыла дверь на замок и отправилась удовлетворять своё фейское любопытство.
На широкой солнечной полянке, совсем недалеко от моего домика, и впрямь расположились пёстрые, яркие шатры. Музыка звучала теперь гораздо громче. А где же клоуны? Где акробаты? Я застыла в недоумении. По полянке туда-сюда деловито и со скоростью света сновали женщины. Много женщин. Ничего не понимаю. Я подошла поближе. Сцена, лавочки, прелестные леди... Одна высокая, краснощёкая дама, увидев меня и мою растерянность, милейше заулыбалась и направилась ко мне:
– Добрый день, Фея. Мы, наверное, помешали вам своей громкой музыкой? Простите великодушно за то, что мы вторглись в ваши владения! Очень уж места здесь у вас красивые и подходящие для нашего важного мероприятия!
Статная женщина говорила приветливо, но как-то нарочито громко и по-театральному.
– Что же за мероприятие у вас такое?
– О! Преинтереснейший поэтический турнир!
– А что же... – я огляделась по сторонам, – мужчины поэты нынче перевелись? Не наблюдаю ни одного!
Дама разразилась долгим, актёрским смехом:
– Ах-ха-ха, Фея, это необычный турнир! Турнир за сердце Графа Поля Де Бюсси! Победительница получит его сердце, ну, и всё там само собой причитающееся: руку, коня, шпагу, земли Графляндии...
– Усы, лапы и хвост, – пробормотала я, улыбаясь себе под нос.
– Что вы сказали, не расслышала?
– Ничего особенного... Где же ваш этот, Суперприз наидрагоценнейший?
– О, маленькая проблема, – она глубоко и шумно вздохнула, – мы выслали Графу приглашение... Турнир вот-вот начнётся, а его все нет и нет...
Я вспомнила, какой несчастный вид имела Рысь под моим столом:
– Может и не придёт он вовсе? Может он это... Не имеет намерения сердце своё отдавать-то?
– Да кто ж его спрашивать будет?! – дама вновь повеселела, – Мы с девочками уже всё решили. Недолго ему осталось в холостяках ходить. Правда, девочки?
– Да-а-а-а! – ответили стройным хором хихикающие, многочисленные поэтессы.
– Это ж, значит, вы тут сейчас репетируете? А можно поприсутствовать?...
– Конечно, Фея! Сочтём за честь!
Я присела на дубовую лавочку, подпёрла щёчку рукой и устремила свой взор на импровизированную сцену. Началось...
Скромные, юные создания, дородные, громогласные дамы... Какие-то женщины-кошки, летучие мыши, женщины-рептилии, женщины объятые пламенем. Блондинки, брюнетки, рыжие. В шляпах, кокошниках и простоволосые. Полураздетые и закутанные в паранджу. Несколько бойких старушек, одна печальная женщина из Китая. Все-все они поднимались на помост и; кто, волнуясь и чуть не падая в обморок, кто смело и с вызовом зачитывали свои творения.
Элегии, оды, сонеты, поэмы, баллады, рондо, стансы – чередовались взрывами хохота, аплодисментами и вдохновенными стонами. На первом десятке стихотворений я хлопала в ладоши, потом ладошки заболели. Я перестала хлопать и только молча, угрюмо смотрела на активную и чрезмерно счастливую даму. Она суетливо бегала, подбадривая и расхваливая поэтесс.
– Вам нравится?
– А судьи-то кто?
– Как кто? Граф конечно же!
– Оди-и-ин? Справится ли?...
– У него выбора нет!
– Выбор есть всегда, – подумала я про себя. – Удачи вам, прекрасные дамы!
– Спаси-и-ибо! – снова стройным хором ответили поэтессы.
Дела...
Он не заметил, как я вошла. Граф сидел в моём любимом креслице, закинув ногу на ногу, и увлечённо листал тетрадь с моими стихотворениями.
– Ах, Вы! – я выхватила тетрадку и стукнула ею же ему по пальцам.
– Простите, Фея, не удержался. Вас так долго не было... Цирк... уехал?
– Так там это...– я собралась с мыслями и быстро, сердито затараторила, – там турнир поэтический, Граф, в вашу честь, между прочим. Вы чего здесь расселись? А-а-а... Вы бои-и-тесь? Вот уж не думала, что вы пугливый! Дамы ждут. Советую Вам поскорее отправится на полянку. А то ещё чего доброго, дамочки сюда придут, в дверь ломиться мою начнут... Она, конечно, крепкая... Я, конечно, гостеприимная... Я говорила и говорила, пытаясь запихнуть дрожащими руками тетрадку в ящичек комода. Граф встал и подошёл ко мне близко-близко:
– Быть хочу я для него голубкой... – продекламировал он, обнимая меня, – а Вы?
– Что я? – застыла я, выронив тетрадь.
– Вы не желаете принять участие в турнире за сердце достопочтенного Графа?
Я выскользнула из его объятий:
– Глупости какие! Я что? Поэт по-вашему?! Я – Фея, Фея! Какой я поэт-то?
– И даже ради главного приза не согласитесь?
– Ой-ой! Мне ваше сердце и руку на полочку что ли положить, засолить, заморозить, на калиточку приколотить? Тоже мне, приз! Конфет бы килограммов пять, печенья сахарного, варенья клубничного тогда ещё и подумала бы. Может... Может я вообще не знаю, что делают приличные леди с органами и с частями тела мужчин!
– Пойдём узнаем! – Граф подмигнул, схватил меня за руку и потащил прочь из Замка.
Путь на поляну был о-очень долгим. Я останавливалась вытряхнуть камешек из туфельки, делая это чрезмерно старательно и тщательно. Мне обязательно нужно было попить водички из родника, понюхать розочки, погоняться за бабочками. Граф терпеливо ждал, смотрел на меня, иногда усмехаясь и закатывая глаза к небу. В какой-то момент, сильно увлёкшись своими фейскими занятими, я поняла, что его нет рядом. Волей-неволей мне пришлось ускорить шаг.
Я привстала на цыпочки, заглянула Графу через плечо и ахнула:
– А... Где все?..
Кроме меня и Графа здесь не было ни единой души. Вся поляна была усыпана разнообразными и великолепными полевыми цветами. Скромные колокольчики, трепетные ромашки, торжественный люпин, сладко пахнущая таволга, крепкая пижма, нежный тысячелистник... В моём королевстве я не встречала раньше подобного разнотравья. Красный, огромный мак размеренно кивал мне и смутно напоминал одну дамочку...
Я встала слева от Графа, искоса посмотрела на него и невольно залюбовалась. Ветер игрался с его волосами, а на лице его застыло восхищённо-удивлённое выражение. Он повернулся ко мне:
– Ты не оставила им ни единого шанса, моя милая. Он протянул мне горячую ладонь, – вот тебе моя рука, – прислонил мою голову к своей груди, – вот тебе моё сердце...
– А хвост? – ляпнула я.
Граф засмеялся, но тут же серьёзно уточнил:
– И хвост, и все пятнышки на шёрстке, и даже кисточки на ушах.
По поляне пронеслось многоголосое и протяжное: «А-ах...»
Ровный, мощный, ритмичный стук, который вливался мне в правое ушко был самой ласковой, таинственной и волшебной музыкой.
– Моё Сердце...
В это мгновение Фея уже точно знала, что делать с руками и сердцем верного, лучшего, невыносимо, необъяснимо любимого Графа.
16.09.19