Стоял холодный зимний вечер. Я вышел из здания университета. Зимний Петербург, весь в пёстром сиянии подающих снежинок, казался ужасно красивым. Но всё моё благоприятное впечатление портил ужасный ветер, который продувал насквозь старенькое пальтишко, небрежно накинутое на мои исхудавшие плечи. Настроение у меня, мягко говоря, не очень. Так вышло, что всю стипендию я прогулял уже на третий день. Просить деньги у родителей мне было противно. В долг я не брал из принципа. Ел только когда угощали. Вот уже второй день меня никто не угощал. Хотелось не просто есть, я готов был съесть что угодно. Мимо шли пешеходы. Самые разные. Но всех их объединяло одно – все они спешили поскорее зайти в помещение. Домой, на работу, в гости – неважно. Главное, в тёплое помещение. Мне же спешить было некуда. Меня никто и нигде не ждал. Несколько моих хороших знакомых переживали не лучшие моменты в своей биографии. Один, по уши влюбился в одну неблагочестивую даму, которая одурачила его и бросила, и теперь, убитый горем, он дни и ночи не вылезал из своей каморки, отрабатывая накопившиеся «хвосты». Другой, раньше снимал комнату, но вскоре у него кончились деньги, а мест в общежитии не осталось, и он скитался от одного знакомого к другому. Третий же мой хороший товарищ, попал в малоприятную историю. Находясь в не совсем трезвом виде, он справил, (извините за грубость), малую нужду прямо возле отдела милиции, за что теперь досиживает пятнадцать суток. Я мог бы, конечно, пойти в общагу, но там топили еле еле, да и не хотелось мне сейчас идти в эти промёрзшие, провонявшие комнатушки, к таким же голодным студентам. И вот, закутавшись поплотнее в своё дырявое пальто, натянув потуже шапку с надписью «Abibas», я пошёл вперёд по улице. Нет, не думайте, что я ошибся с написанием. Надпись на шапке была именно такая. Просто мой друг ( тот, что сейчас отсиживается в милиции), который подарил мне эту шапку, учил в школе немецкий. Зато как настойчиво уверял он меня, что эта шапка была куплена в специализированном магазине, что он каждый месяц не доедал, откладывая деньги на подарок. Ну что ж, я поблагодарил друга и сейчас с удовольствием ношу его подарок. И к слову, на одном рынке видел точно такие же, с такой же неправильной надписью, ну да ладно. Зато тёплая. И вот сейчас, этим морозным январским днём, я шлёпал по грязной питерской мостовой, на которой снег и грязь перемешены в одну некую субстанцию. А я всё шёл. Вот уже прошёл мимо Исаакиевского собора, протиснулся мимо толпы туристов столпившегося около него и вышел на Малую Морскую улицу. Я увидел булочную, а если быть точнее унюхал. Ещё раз, тщательно обшарив карманы, я нашёл никчёмную монету, достоинством в 5 рублей. Повертев её в руках, поглядев на аппетитные булки, лежавшие на прилавке, я сглотнул слюну, сунул монету в карман, и, смотря под ноги, побрёл дальше. Свернув на Невский проспект, я решил дойти до Михайловского сквера и оттуда пройти в Русский музей, зайти, погреться, поскольку продрог очень сильно. Представив, что вскоре я смогу погреться, я так прибавил шаг, что чуть случайно не сбил какую-то бабушку, но принеся ей свои самые искренние извинения и предложив помочь донести сумки, я получил снисхождение и, выполнив свою миссию, был приглашён на чай, чему был несказанно рад. Через полчаса, выйдя из парадной на улицу, я, наверное, считал себя самым счастливым студентом во всём Петербурге. Я согрелся, выпил три чашки чая, съел всё, что бабуся поставила к нему, и на её вопрос хочу ли я борщечка, радостно ответил «да» и съел две порции. А платой за всё это послужили лишь донесённые пакеты и прибитая книжная полочка. Радостный, а главное сытый, я решил не отказываться от своей первоначальной цели и всё равно пойти в музей. Пройдя по скверу, я вышел к зданию музея. Как обычно, на двери, рядом с графиком работы, весела радостная и близкая всем студентам надпись: «Школьникам и студентам вход бесплатный». Весело пристукнув каблуками своих лакированных туфель (не правда ли, обувка не по погоде?), я дёрнул ручку двери и вошёл в Михайловских дворец. Показав на кассе студенческий билет, я беспрепятственно прошёл внутрь. До закрытия оставался час. Людей было немного. Я прошёлся по знакомым залам, посмотрел на знакомые картины, висевшие на стенах. Настроение у меня было замечательное. Я решил присесть в уголке и немножко вздремнуть. Но только я присел, как в зал вошла она... Это была не женщина, это была богиня. На вид ей можно дать нее более двадцати лет. Её превосходную фигуру обтягивало прекраснейшее красное платье. Её прелестные плечи обнимала белая шаль. Белые, ухоженные руки сжимали небольшой клатч. Я остолбенел. Такой прекрасной дамы я не мог представить себе даже во сне. Её превосходнейшее, немного бледноватое лицо с маленьким аккуратным, чуть вздёрнутым к верху носиком, приятной складкой багровых губ и красивейшими голубыми глазами с длинными ресницами, вызывали во мне восхищение. Я смотрел на неё, а мысли путались, сбивались, в голове творилось что-то непонятное. Сердце стучало так сильно, что я испугался, что она услышит его стук. А тем временем, пока я не мог ничего сообразить, эта прекрасная леди, элегантной походкой подошла к одной из картин и с огромным интересом начала рассматривать её. Казалось, что от всей её сущности исходило благородство. В этой девушке, явной жительнице северной столице, отражалась вся красота, всё благородство и величие города на Неве. Я сидел с открытым ртом и не знал, как мне себя вести. Сказать, что эта прекраснейшая особа мне приглянулась, не сказать ничего. Я был влюблён по уши. Не скажу, чтобы я пользовался огромной популярностью у представительниц слабого пола, но никогда я не робел перед ними. А сейчас... Девушка осмотрела все картины в данном зале, посмотрела по сторонам и направилась ко мне. Сердце моё начало стучать ещё сильнее, я надеялся, что вот вот она сменит своё направление и подойдёт к какой-нибудь другой картине. Но нет. Девушка подошла ко мне и спросила
- Извините, молодой человек, не подскажите, сколько сейчас времени?
Во рту у меня пересохло, я не чувствовал ни рук, ни ног. Сердце колотилось с бешеным ритмом. А сам я уставился на неё восхищённым взглядом и не мог вымолвить ни слова. Тогда она снова обратилась ко мне:
- Молодой человек, будьте так любезны, ответьте на мой вопрос.
- Ааа мм а ммм ммменя Феедей зовут - сумел выговорить я.
- Очень приятно, но я так понимаю, что ответить мне вы не хотите, ну что ж, не смею больше утруждать вас, Федя - сказала она с некой усмешкой в голосе, повернулась на невысоких каблучках и вышла из комнаты.
Я сидел, как во сне, ни понимая, что происходит, уставившись в одну точку и очнулся только минут через 5. Вспомнил наш «разговор», понял, какую натворил глупость и решил догнать её, извиниться и попытаться загладить свою вину. Как бешеный я пролетел по лестнице и выскочил на улицу. Начинало смеркаться. Толпы прохожих шли двумя потоками по улице. Я бросился в одну сторону, в другую. Потом подумал, что может быть, она ещё в музее, но когда я вернулся к нему, музей был уже закрыт. Я простоял на улице минут 15, осознавая какую глупость я совершил и какой шанс упустил. Я сунул руки в карманы и, опустив голову, побрёл в общагу. На следующий день, я взял в долг, напился, устроил дебош и загремел в СИЗО. На меня было возбуждено уголовное дело за хулиганство и нанесение побоев. И вот я сижу в камере для допросов, молодой старший лейтенант говорит, что от суда ко мне приставлен адвокат и что сейчас я буду разговаривать с ним. Я сижу и смотрю себе под ноги, как вдруг слышу знакомый голос:
- Здравствуйте.
Я поднимаю глаза и вижу её. Но это уже другая история…