Городские тополя разные, как люди.
Но такие же обыденно привычные. Поэтому мало кто из проходящих по улочкам сотен людей всерьез рассматривает эти деревья. Не пялимся же мы, в конце концов, на прохожих. Это не вежливо. И не интересно.
То же и с зеленью. Только она нас интересует еще меньше.
А зря.
Они забавные.
Вот молодой тополек вцепился в школьную ограду. Вихрастый, с непослушно торчащими во все стороны волосенками подростка. Юный, угловатый – еще расти и расти ему.
Стоит не к месту.
Хочется прогнать его восвояси. Мол, чего тут присох? А ну, беги прочь!
И будто бы он уже искоса смотрит на тебя, ожидая этого повеления, опасаясь его, уже готовый перечить.
А через дорогу загибается старый, чахоточный. Уже добрая треть его кроны превратилась в корявые, узловатые и болезненно-серые пальцы старухи. Они беспорядочно растопырены. Частью тычут в небо, частью судорожно кривятся под спудом болезни ли, старости ли?
А кое-какие и укоризненно указуют на прохожего: «Гляди, что-то ждет тебя впереди. Нехорошее…»
Но рядом. Совершенно бесстыдно процветает высоченный красавец. Это молодой и наглый буржуа. Листья его, лощеные и яркие, блистают под беспощадным августовским солнцем. Он одет в великолепную крону правильной формы. Кажется, даже с карнавальной мантией, которая шелестит на легком ветру, придавая особый шарм и шик облику бездушного здоровяка.
Склонились вокруг под тяжестью дней несколько деревьев простолюдинов. В поношенных, местами даже затасканных и засаленых нарядах. Грубовато скроенные фигуры их всегда в большинстве на улочках городка.
Четырехстенной бетонной коробкой стоит наш квартал в сотне метров от берега реки. Нет зелени внутри каменного квадрата, нет ее и за периметром. Не спешат люди озеленить окрестности. Да, и не очень-то растет тут. Почва что ли такая?
Но один был.
За домом, на пустыре, вымахал этот великан. Взрослое, стройное и цветущее дерево. Стремясь к солнцу из тени холодной коробки многоэтажного дома растение рвануло вверх изо всех сил и за долгие годы сумело –таки перерасти пятый этаж. Богатые зеленые ветки раскинулись во все стороны, жадно хватая солнце за руки, забирая себе все его внимание, требуя, отнимая, отталкивая весь мир.
Это и решило его судьбу.
Людям не понравилось именно то, что дерево лишило их комнатенки солнца.
Уничтожали её спокойно и обдуманно (почему-то мне всегда казалось, что это она).
Вначале обрубили слишком выступающие мощные и зеленые ветки, затем по частям, начиная сверху распилили и уронили ствол, оставив уродливый остов метра в четыре высотой. Который отвратительным , мертвым обрубком уставился в небо.
Грубо конечно.
Но, известно, что это отнюдь не конец.
Только не для городского тополя. Ведь с ними именно так и поступают. Отпилят, обрубят, обрежут все, что можно и бросят на произвол и, даже, кажется, что на погибель.
Но, нет.
Уже через месяц деревья эти дают новые ростки , укрываются широченными ( компенсируя потерянную крону) мясистыми листьями, и цветут и растут продолжая свою вторую жизнь, грубой рукой человека данную. И юность новая их выглядит порою еще краше, чем былое.
Наш же тополь должен был погибнуть.
Его густая крона больше никак не соотносилась с планами жителей дома, чьи окна выходили на эту сторону квартала.
И добрые люди притащили несколько автомобильных шин, обложили ими покалеченное, но не погибшее пока дерево, и подожгли, чтобы не оставить ему шансов.
Всю ночь зловещие отблески пожара блуждали по стеклам окон равнодушного дома.
Утром глазам жителей предстал почерневший, обожженный, и уже мертвый ствол.
Я тоже, как и многие прохожие, вздохнул с сожалением, шагая тем утром мимо.
После же обстоятельства сложились так, что городок я покинул на несколько дней.
А что такое несколько дней летом, когда природа не знает границ в своем стремлении к жизни?
Здесь каждый день меняет облик мира, рисуя новыми широкими мазками буйствующих трав, разрастающихся деревьев и кустов, цветущих и погибающих. И снова цветущих…
Спустя несколько дней я опять шагаю по знакомой улице.
На углу дома, за которым чернел сожженный остов мученика дерева, мне с печалью вспомнилась его незавидная судьба. Память угодливо нарисовала прошлый, утерянный теперь безвозвратно облик красавца, и стало еще горше. Я свернул за угол и увидел черный ствол все так же нелепо торчащий на пустыре.
Но, что это?
Вокруг, окружностью метров в двадцать, словно кто-то приподнял зеленый покров. Земля будто вздыбилась у места безобразной казни, возмущаясь несправедливостью.
Я ускорил шаг, стараясь быстрее рассмотреть интересные изменения у дерева, и, когда приблизился тихая радость щипнула меня за сердце.
Потому что вокруг уничтоженного, казалось бы, растения, из-под земли к солнцу тянулись сотни тоненьких веточек уже распустивших зеленые настырные листочки, снова хватающие солнце за руки и требующие к себе его самого пристального внимания.
На большой поляне, где свершилось убийство вновь торжествовала жизнь.
И жажда ее, олицетворенная погибшим, но возродившимся как Феникс из пепла живым существом, заразительно расплескивалась теперь по окрестностям, нагло раскрашивая зеленым смехом холодные стекла окон .