2019г.
«ДУРНОЕ» КОМАНДОВАНИЕ
(рассказ)
Железнодорожный полустанок. Летняя ночь. Прохладный ласковый предутренний ветерок…
У меня здесь случилась пересадка. Жду поезд, который прибудет только через четыре часа. Пассажиров на вокзале всего-то несколько человек. Никакой суеты, каждый скучает по-своему. И я устроился на краю перрона на скамье, поодаль от других пассажиров.
Со стороны посёлка появился силуэт мужчины, идущего не совсем уверенной походкой. Поравнявшись со мною, он остановился и, приветливо подняв руку, заговорил голосом человека, ещё не совсем протрезвевшего:
– А, военный… люблю военных – промолвил он и присел рядом с явным желанием побеседовать о чём-нибудь.
Мужчина был пожилого возраста. Мне, молодому, в отцы годился. Судя по всему, был фронтовиком. А я любил с фронтовиками поговорить, расспросить их, услышать их воспоминания о войне. Обычно, это всегда удивительные воспоминания, и иной раз такие, каких в книжках не встретишь, хотя и написано о войне немало.
– Воевали? – спрашиваю.
– Да-а… пришлось.
– А на каком фронте?
– Я на японском был! На Восточном фронте мне пришлось…
Помолчали. Спешить было не куда.
– А командование у нас было… дурное!.. – вдруг вот так, совсем неожиданно, продолжил он начатый разговор.
– Да? – удивился я, с большим вниманием ожидая продолжение разговора.
– Ты знаешь, я был артиллеристом. Мы ждали наступление японцев. Об этом шёл разговор. Мы были в низине. Хорошо замаскированы. А японцы – на сопках. Наша местность ими просматривалась. Потому нам приходилось особую осторожность проявлять, чтобы не обнаружить себя. Впереди нас наша пехота. И вот, раз ночью поступила команда сняться с позиции и погрузиться на эшелон. Тогда как раз Сталинград оборонялся. Мы и подумали, что нас туда решили перебросить.
Рассказчик закурил, задумался, погружаясь глубже в свои воспоминания. Потом не спеша продолжил:
– Почти всю ночь затаскивали пушки на платформы. Крепили их. Вымотались. А когда закончили, прилегли рядом с пушками отдохнуть. И наш состав потянули. На запад потянули. Значит, точно к Сталинграду. Так мы думали. Отъехали немного, не очень далеко и остановились. Больше часа стояли. А потом нас потащили назад. Притащили уже утром на то же место, где загружались и поступил приказ разгружаться. На том же самом месте! Видать, более старшее начальство решило по-другому и отменило первый приказ. Приказали занять позицию, замаскироваться. А чего маскироваться!? День уже. Японцы вон с сопок в бинокли наблюдают, видят, куда мы пушки ставим. Весь день той дурной работой занимались! С ног валились.
– И что дальше? – спрашиваю.
– А что дальше? Дальше, первое начальство, видать, позвонило начальству ещё повыше, и снова поступил приказ загружаться на эшелон! И снова всю ночь горбатились. Снова загрузились и поехали. Так, понимаешь, на том всё это не закончилось. То начальство, что первый приказ отменило, не успокоилось на том, а, видать, позвонило другому начальству, что было ещё выше! И снова нас вернули туда же, где грузились. Снова заставили разгружаться и занять позицию. И так трое суток! То туды, то сюды… Они там силой меряются, властью тягаются, а мы тут пушки тягаем без толку, с ног валимся. Вот так мы воевали. – С горечью закончил фронтовик.
Помолчали. Подумали. Каждый своё подумал по данному фронтовому эпизоду, странному эпизоду. Затем спрашиваю фронтовика:
– А что же японцы? Они воспользовались тем, что обнаружились ваши позиции?
– Не-е… – с недоумением промолвил рассказчик. – Не знаю, почему они нас не разнесли тогда? Чего они ждали? Мы же перед ними были, как на ладони. Видать, там тоже командование было дурное!..
– А занимали вы позицию каждый раз одну и ту же? Или всё-таки в разных местах? – поинтересовался я.
– Ну, не совсем ту же самую… на другом месте. По новой окопы рыли! Недалеко от той, что была раньше… а какая разница, в бинокли нас видно, где мы…
– Грузились вы на эшелон каждый раз ночью? Так? – ещё уточняю – А разгружались и занимали позиции днём?..
– Верно… – подумав, немного растеряно подтвердил рассказчик.
Похоже, он впервые обратил внимание на такие детали той непростой, изнурительной обстановки.
И ещё задал фронтовику вопрос:
– Вы уже догадались, почему я заинтересовался этими моментами ваших действий тогда?
И далее пояснил ход своей мысли:
– Слабым местом у японцев была фронтовая разведка. Это нашему командованию было известно. В той ситуации японцы слышали ночью шум движения железнодорожных составов и погрузо-разгрузочных работ. И в течение трёх суток слышали и наблюдали это. Днём видели поступление эшелонов артиллерии и занятие ею позиций напротив расположения своих войск. Так? Другой возможности получить информацию об обстановке на нашем переднем крае они не имели. И что они могли подумать?..
– И то верно… получается так…
– Так может быть, ваше начальство никуда и не звонило? Может быть, оно было и не таким, уж, глупым?.. Заводя в заблуждение японцев, сдерживало их наступление и выигрывало время?
– Может… – в раздумье проговорил фронтовик. И вдруг оживился – Верно! Потом подвезли «Катюши»! Я тогда впервые увидел, как «Катюши» стреляют! Такое началось!.. А когда пехота пошла вперёд, рассказывали потом, забежали на сопки, а воевать не с кем! Кому из японцев удалось сбежать, далеко сбежали, не видать!
Вот так, спустя много лет после войны солдат наконец смог осмыслить истинную значимость изматывавшего ратного труда того фронтового эпизода.
А я подумал: «Честь и слава воину, который усердно и добросовестно выполнял приказы, не смотря на то, что смысл их ему не всегда был понятен. Он выполнял их, не смотря даже… да, да, даже на то, что командование, отдававшее те приказы, иной раз ему представлялось… совсем дурным».
Вот такая цена Победы. Без непреклонной исполнительности побед не бывает.