Всем известна фраза, – «Громче потопаешь – больше полопаешь». Давно, когда снимал какую-то очередную квартиру, в подъезде надо мной, на пару этажей выше, жила бабка. Точнее, женщина предпенсионного возраста, но в нашем пространстве женщины зачастую рано становятся бабками. Соседи, даже и молодые семьи, раза в три моложе её, звали её исключительно, – «Варька», – хотя это и странно в отношении к женщине в возрасте. Варька работала клининг-менеджером в местном домоуправлении – подметала двор с шести до девяти утра. Денег за работу ей не платили, ведь собственный двор – тоже территория кондоминимума, почти второй дом. Не требуют же деньги люди за то, что убираются у себя дома. Да и клининг-менеджер – не такая уж важная птица. Помрёт от голода один – тут же найдётся другой. Да и в еду сейчас подмешивают повсеместно какую-то химию, так что и здоровый человек может скопытиться, а Варька жила одна, следить за ней было совершенно некому. Поэтому денег в домоуправлении ей за работу не платили. Тем не менее, каждое утро после уборки двора она уже была пьяной – высшие силы часто благоволят к тем, кому не платят люди, посылая им сверху какие-то деньги. В таком виде и поднималась по подъезду на пятый этаж, громко охая.
Первый ох – возле двери, за которой жил дед Макар, большой семьёй, со своей бабкой, многочисленными детьми и внуками. Когда-то у Варьки с Макаром была любовь, но что-то не заладилось, и было это настолько давно, что никто об этом уже и не помнил.
Второй ох – возле квартиры молодожёнов. До них в квартире жил дядя Отто – друг всем соседям, он постоянно копался в гараже, в собранной им самим из запчастей машине, и предлагал всем помощь – привезти и увезти в больницу, на дачу, на вокзал, или кому куда нужно. В перестройку он уехал. Молодожёны ничего про это не знали. Кажется, им было совершенно плевать на то, что в квартире до них кто-то жил с самой постройки дома. Молодожёны же, вселившись, постоянно находились за закрытой дверью, никто даже не знал их имён и фамилий. И кажется, регулярно, раз в два-три года, рожали детей. У Варьки тоже когда-то были дети, но оба повесились, как только выросли, сначала один, а потом второй. Поэтому Варька издавала второй протяжный ох возле квартиры молодожёнов.
Третий ох – выше, возле жилища мента. Не то, чтобы у Варьки были причины не любить ментов – она за всю жизнь не имела никаких конфликтов с полицией. Да и мент был уже на пенсии, старый, намного старше её самой. Просто у мента была огромная служебная пенсия, такая, что и захочешь голодать – не получится. Мысль об этой пенсии и была причиной третьего Варькиного оха.
Четвёртых ох – возле квартиры, которую старуха Петровна уже лет десять сдавала разным студентам. По слухам, у старухи во владении было квартир, наверное, десять в разных подъездах двора. Несколько лет назад у неё случилась в реанимации клиническая смерть, во время которой Петровна увидела всё то, о чём говорят другие – туннель, и огромный шар света в его конце, от которого исходило добро и спокойствие. Светящийся феномен будто бы с любовью погладил её по голове, сообщил, что ещё не пора, и вернул обратно на землю. Петровна совершенно не впечатлилась добром и спокойствием, восприняв то и другое как забавный, но бесполезный мультфильм, а в любви она разочаровалась её в юности. Тем не менее, старуха поняла, что смерть может прийти неожиданно, что она не за горами, а, возможно, поджидает за углом – поэтому надо рвать у жизни всё, что можно, не теряя ни секунды. Так она и приобрела за несколько лет десяток квартир для сдачи в аренду – чуть кто из соседей по двору начинал жить плохо, Петровна писала на него кляузу в домоуправление, и забирала квартиру. Она писала пару раз и на Варьку тоже, но делу не дали ход – домоуправление, как и наша власть, может не платить денег, но никогда не сдаёт своих. Почему же Варька охнула четвёртый раз возле этой квартиры? Вот уже полгода её снимали студенты-индусы. Варька никогда до того не видела живых индусов. Хотя слонов видела в зоопарке не раз. Индус и слон – разве не вместе идут по жизни? Как Куклачёв, и кошки. Как пограничник Мухтар, и его собака Ко Мне. Но, кажется, индусы не признавали своих сакральных обязанностей в отношении слонов – они не говорили по-русски, и тоже сидели, закрывшись, в квартире, как Электроник в своём чемодане в поисках приключений. Именно этим непониманием объяснялся четвёртый ох Варьки.
Таким образом, каждое утро она была как сказочная Алиса, падающая в бесконечную кроличью нору – только Варька не падала, а поднималась по лестнице, возносясь от одного оха к другому, пока не закрывала за собой дверь квартиры.
В одно из утр Варька, уже, как обычно, уже пьяная, начала свой крестный путь по подъезду наверх чуть позже обычного. Во дворе она разговорилась с местными алкашами на скамейке, и услышала от них странную новость – основатель «Алиэкспресс» Джек Ма принял решение оставить пост топ-менеджера компании. Так и заявил, – «Устал, надоело, не хочу больше быть топ-менеджером. Хочу вырастить капусту у себя в огороде. После сфотографирую», – объяснял он удивлённым репортёрам, – «И отправлю фото своему другу Илону Маску». «Смотри», – скажу, – «Илон – капуста. Как тебе такое?». Варька и местные алкаши, обсуждая этот поступок, сначала сочли его безответственным. Но, подумав, решили – Джек прав. Именно так нужно уходить – на взлёте. Победив во всём, доказав всем, создав собственный мир – покинуть его, чтобы вырастить капусту. «Молодец Джек», – кричал, встав на табурет, бывший актёр театра, – «Ты навсегда останешься топ-менеджером наших сердец!». Алкаши даже решили написать Джеку письмо поддержки. Бывший журналист взял в руки карандаш, лист бумаги, и тщательно вывел, – «Джеку Ма от карагандинских текильерос». Другой алкаш, бывший работник почты, согласился доставить письмо в Китай, в самые потайные глубины этой загадочной страны. Но ничего более не написали – переборщили, как обычно, напились, и заснули на скамейке в обнимку.
Варька, вступив в подъезд, начиная свой обычный крестный путь, занесла ногу над первой ступенькой. «Когда уходят топ-менеджеры», – думала она, – «Кто-то обязательно должен ими становиться». Иначе жизнь остановится, и мир рухнет. Но как это – быть топ-менеджером? Наверное, нужно громко топать. «Громче потопаешь – больше полопаешь», – вспомнила она пословицу из детства, и опустила ногу на ступеньку так, что грохот, отскакивая от стен, устремился вверх по подъезду. Варька пошла наверх, громко и с силой топая каждым шагом. Квартиры молчали. На первом этаже она почувствовала, как дед Макар, затаившись, смотрит на неё в перископ дверного глазка. На втором из запертой наглухо квартиры вывалился один из молодожёнов. «Варька!», – зашипел он, – «Ты что, с ума сошла? Дети спят!». Варька, не обращая на него внимания, протопала наверх, мимо индусов, топая им специально как индийский слон, и закрыла за собой дверь квартиры.
Начиная с тех пор, она топала каждый день, поднимаясь утром к себе домой. Неизвестно, как у престарелой и хрупкой женщины получалось топать так звонко. Даже я как-то открыл дверь, и вышел утром в подъезд – не потому, что Варька мне мешала, а просто чтобы спросить, что всё это значит, и зачем человеку так громко топать. Вместо ответа Варька изобразила «Тьфу!» в мою сторону, и направилась мимо вверх по лестнице, бормоча себе под нос. «Ваши беды, и ваши радости… Ваши любови, и ваши ненависти…», – различалось в этом бормотании, – «Ваши закаты, и ваши рассветы… Ваши муссоны, и ваши пассаты…».
Прошёл год – и за этот год Варьке, ставшей топ-менеджером, тоже удалось изменить мир до неузнаваемости.
Дед Макар с первого этажа, смотря каждое утро на неё в глазок, кажется, что-то вспомнил, и, устыдившись, теперь старался ей не показываться, да и вообще перестал выходить из квартиры. Позже оказалось, что он умер от старости и стыда. Домашние, не зная, что делать с ним, мёртвым, забальзамировали труп, и устроили в кладовке что-то вроде мавзолея. Про это прознала вездесущая старуха Петровна, наслав на квартиру шпионов с акимата. Семью выселили, а вместо них в арендованное жильё въехали ещё одни весёлые индусы, распространяя по подъезду радостную вонь от горящих навозных палок.
У молодожёнов один из несмышлённых младших детей, по имени Пи**юк, каким-то образом вышел из запертой наглухо квартиры, и пошёл вниз, громко топая в подражание Варьке, научившись, таким образом, от неё плохому. Вышел из двери подъезда, и пропал навсегда. Его искали, но не нашли. Впрочем, молодожёны не сильно расстроились – помимо Пи**юка, детей у них оставалось ещё много. Трагедия случилась немного позже, в Новый год. Молодожёны ждали Деда Мороза с подарками, но вместо Деда Мороза к ним пришёл сбежавший из дурки псих и маньяк, Конь Е**л Лектор, привлечённый в подъезд Варькиным топотом, и перерезал глотки всей семье – от мала, до велика. Преступление так и не раскрыли, потому что главврач дурки авторитетно заявил, что никакого маньяка Конь **** Лектора в его лечебнице никогда не было, и быть не могло, а все подведомственные ему психи – добрые, мирные, и в высшей степени интеллигентные люди.
Уже и старуха Петровна вилась вокруг опустевшего жилья, аки коршун. Но квартира пустовала недолго – из Европы, где, согласно предсказаниям российского телевидения, всё-таки случился кирдык, вернулся дядя Отто. Как и раньше, он проводил всё время в гараже, спятив, собирая из запчастей от старых машин и механизмов звездолёт системы «Шаттл», и обещая каждому из соседей, если кому станет невыносимо жить на Земле так, что уже некуда – отвезти по окончании постройки забесплатно, по-соседски, на ближайшую обитаемую планету. Оставленная же им Европа, по слухам из телевизора, уже опустела, лишь геи в нацистской форме рассекали на постапокалиптических мотоциклетках по выжженным радиацией пустошам, грабя и убивая тех, кто ещё не уехал.
Индусы внезапно бросили обучение, и улетели в закат, к себе на родину. Получив благословение местных жрецов, и опоясавшись освящёнными вересами, они прошли всю Индию из конца в конец, прося прощения у каждого встреченного ими слона – за себя, за других, и за всё несмышлённое человечество.
Варька же, как и всякий топ-менеджер, вскоре устала – топать по ступенькам изо всех сил каждый день пожилой женщине тяжело и морально, и физически. «Я устала», – сказала она с достоинством в домоуправлении, – «Я ухожу на покой. Буду выращивать капусту». Но домоуправление, как Коза Ностра, никогда не забывает своих. На следующий праздник, через полгода, бывшие коллеги собрали Варьке посылку, и чего только не было в этой посылке. Консервы рыбные, и консервы мясные. Яйца курицы, и яйца перепелов. Ракетки для настольного тенниса. Шапка-пидорка с надписью «Йо, мазафака». Майка с надписью «Металлика», и изображением чорта. Китайская лазерная указка. Саморезы. Канцелярские скрепки. Постучали в дверь – но им никто не открыл. Пришлось ломать. Войдя внутрь, сотрудники домоуправления увидели Варьку, висящую в петле посреди комнаты. На подоконнике же, в кадке с землёй, рос огромный кочан капусты, перекатываясь, и переливаясь всеми цветами радуги в солнечном супе.