Мой кот Тимоша - гуляка, бездельник и прохвост! Потому что неизвестно где допоздна, а то и до самого утра отсутствует, а потом целый день лежит в кресле грея на солнышке свой толстый живот и выпрашивает всевозможные вкусности. Каждый вечер часами жду, когда он явится после прогулок и я смогу закрыть за ним дверь на террасу. Вот и сегодня та же история и не дождавшись его приветливого «Мяу!», что означает «Hallo, старушка!», я уснула на диване перед включённым телевизором. Открыв глаза с трудом разобрала на экране силуэт толстяка со скрипкой и как он с огромным усердием туда-сюда дёргает смычком. Слышалась писклявая и монотонная музыка. Часы высвечивали 01:22. С трудом дотянулась до пульта на столике, и чтобы не слышать раздражающих меня звуков, выключила почти круглосуточно гремящий ящик. Стало темно и тихо. Настолько тихо, что я услышала на террасе какой-то незнакомый шорох. Чуть слышный шумок был явно иным, чем обычное возвращение кота с вечерней прогулки.
- Явился! И чего ждёшь, не заходишь? – проворчала я. – Ты весь день спать будешь, а мне идти на работу, поторопись.
С вечерних моционов любитель ночных похождений всегда возвращался весёлым, ластился ко мне, тёрся мордочкой о ноги и был немного голоден. Но сейчас входить в комнату не спешил.
- Кис-кис, Тимоша! Заходи, мой хороший, я ведь жду. Идём я тебя покормлю, - позвала ещё раз я, но на террасе стало совсем тихо. – Тимофей! - ещё громче произнесла я, но никакого «Мяу!» не последовало.
Выйдя за дверь, посмотрела в темноту и не обнаружив его, решила, что кот ещё в бегах, а шумит на улице лёгкий ветерок, гоняя по полу опавшие большие листья с огромного клёна.
«Ну, как хочешь, я иду спать», - подумала я, закрывая дверь. Это было не первый раз, что Тимофей гулял до утра. Я оставляла всегда на террасе немного корма и молочка, поэтому со спокойной совестью пошла отдыхать. Но сон не шёл, казалось, слышу какие-то звуки и даже лёгкое бряканье кошачьей посуды, в которой стоял корм. Подойдя к стеклянной двери, окинула взглядом террасу, но ничего необычного не увидела, лишь откуда-то издалека послышалось плачевное «Мяу!»
Моё сердце ёкнуло, резким движением открыла дверь и вышла на террасу шепча имя моего баловня. Непонятно откуда опять послышался его голос.
- Тимофей, кис-кис, ты где? Тимоша! – и снова из темноты жалобное «Мяу!» Я подошла к стене, включила свет на террасе и стала осматривать тёмные кусты и деревья. Мой взгляд задержался на нижних ветвях клёна, где, выгнув колесом спину сидел испуганный огромный котяра, сверкая в ночи глазами. Моему недоумению не было придела.
- Тимоша, что с тобой? - с облегчением выдохнула я. – Ты почему туда забрался? Котик мой, ты кого испугался? – и протянула к нему руки. Но он ещё больше ощетинился. – Тимофей, что это значит? Идём домой, - но его «Мяу!» звучало агрессивно. Не помогли уговоры и ласковые слова. Я на цыпочках потянулась к его мягкому животику, который он, лениво потягиваясь всегда с удовольствием давал погладить. Но сейчас этот гулёна занял оборонительную позицию и попытался меня ударить лапой. О, это уже было слишком, и решила - заслуживает за непослушание наказания. – Я ухожу. А ты останешься в своём взбудораженном состоянии на улице, - и резко повернулась к двери. Сделав из темноты несколько шагов, увидела виновника ночного переполоха и замерла на месте. Совсем спокойно, при ярком электрическом свете, как у себя дома и из своей собственной миски небольшой ёжик лакал из опрокинутой на бок плошки молочко. Он иногда переходил к другой чашке, наполненной мною кошачьим кормом и смачно хрустел мелкими кусочками вискоса.
- Ах! Тимоша, посмотри, какой у нас гость! – и заулыбалась, поняв причину побега огромного кота от незначительной опасности. – Тимофей, неужели ты напугался этого ежонка? Ведь он ещё совсем маленький! Слезай с дерева, трусишка! - но он не двинулся с места.
Я не прогнала маленького ежа, и позволила ему лакомиться кошачьей едой. А мой Тимоша трус, так и не слез с дерева. Я на него была сердита и больше не разговаривая с ним, ушла в комнату.
Утром, громко мяукая, большой чёрный кот с мольбой смотрел на меня через стеклянную дверь. Он был голоден, ведь обе плошки были пусты.
Войдя в двери и ласково мурлыча, сначала как бы прося прощения лизнул мою руку, потёрся о ноги, разрешил потрепать себя за ухом, потрогать торчащий к верху пушистый хвост и прозвучало его приветливое «Hello, старушка!» А лишь потом, по-хозяйски направился в кухню, где его ждал приготовленный мною завтрак.
На душе у меня стало тепло, ночные тревоги вызвали улыбку, я на него больше не сердилась, и он снова мой любимец!