Валентина Алексеевна уже который день внутренне улыбалась.
И вот сейчас, едва луч утреннего солнца коснулся лица, Валентина, подложив ладошку между подушкой и щекой, решила восстановить бисеринки всех произошедших событий.
В принципе, она была довольна своей жизнью, которая, наверное, уже близилась к закату. В этой жизни было всё, что положено нормальным людям и даже плюс многое другое. Чего не с каждым и случается.
И только один момент неприятно туманил чёткую картинку её существования.
Она была полностью разочарована в мужчинах. Нет, вроде и тут у неё было всё, что положено женщине. Но …
Даже самая первая молодость, когда выглядишь в общей трапезе застолья — привлекательной конфеткой, не давала удовлетворения душе. Вот это «развернуть и съесть» - не радовало совсем.
Видимо, конфета — не тот предмет, который нужно оберегать или им гордиться.
Нет, конечно же в неё влюблялись.
Но, как выяснилось, даже и такие чувства — не давали ей полного счастья.
Давно позади остались и вторая молодость, и третья. Вся эта круговерть с мужчинами. С огнём притяжения или его отсутствием - между Валентиной и этими «какими-то — не такими» существами.
Печали они ей душу. Очень.
Хотя сформировал весь этот период в Вале — удивительную проницательность. Просто по глазам уже считывала — что можно ждать от того или иного мужчины, словно они - раскрытые книги. И чем больше их читала, тем ниже опускались они в её глазах.
Хоть глубокая старость была пока вдалеке, но внезапно сломила Валентину тяжёлая, непонятная болезнь.
Ходить почти не может, стоит с трудом.
С клюшкой в руке и вдоль стеночки стала продвигаться она по жизни.
Раньше она была среди других — восклицательным знаком. Модная одежда, ярко накрашенные глаза, на голове залихватские вавилоны.
Теперь одежда свободная, полное отсутствие косметики на лице. Только волосы с закрашенной сединой — превратила для удобства в совсем коротенькую стрижечку, но ассиметричную. Один бочок длиннее.
«Уж если я теперь к жизни — вопросительным знаком, то и голова должна выглядеть с наклоном», - заключила не теряющая вкуса и юмора, женщина.
И вот, когда эта сдвинутая позвоночником и сознанием, женщина застучала по мостовой своей клюшкой, с робкой извиняющейся улыбкой прохожим за причиняемые неудобства — мир развернулся к ней совсем другой стороной!
И она вдруг увидела то, чего бы никогда не узнала, абы не произошла с ней такая метаморфоза.
Видимо, вопросительным — жизнь всегда подбрасывает больше пищи для ума, чем восклицательным.
О доброте и внимании незнакомых женщин — она даже никогда не догадывалась! Придержать дверь, помочь донести сумку или просто спросить — чем помочь? Раньше, всё больше вредность, да сплетни.
А люди-то - добрыми оказались...
Вторая же половина этих самых людей — удивила ещё круче.
Львиная доля мужиков, шедших ей навстречу, ну из тех кому за 50, конечно, из них — вожделели её абсолютно нагло, не испытывая и тени сомнений в приличии своего поведения.
«Боже ж — ты мой! - вознёсся ум женщины к небу, испытав высший пик не только проницательности, но и неприязни к этим пошлым созданиям. - Кто это нам диктует, что для внимания к себе следует выглядеть на все сто?
Да во всём животном мире — именно раненные и ослабленные особи больше всего привлекают хищников! Экономят им их энергию»...
По возвращению домой женщина, которой было далеко за 60, долго смотрелась в зеркало.
Фиг вам, это только внешне - до сей поры, она смотрелась успешной и полностью самостоятельной зрелой дамой. А внутренне, с самого рождения так и оставалась хрупким ребёнком. Нежной девочкой, Валюшей. Которую надо оберегать и защищать не только от непогоды, но и нравственных невзгод.
И смытый макияж, как и отброшенная броня борьбы за существование — полностью обнажили её суть.
На неё из зеркала смотрела светлым, трогательным взглядом — действительно почти девочка-подросток.
Особенно, если у кого-то на старости лет — со зрением слабовато.
«Ещё и педофилы!» - с омерзением вспомнила встречных мужиков Валя.
Её положили в больницу.
Устав от всех перемещений с бумажками по приёмному покою, она, наконец — рухнула на приготовленную ей постель. В бок сразу что-то начало давить. Покрутившись так и сяк, пришлось вставать и заниматься поднятием матраца с простынёй, что было для неё практически невозможным.
Падение, растяжение лодыжки, вокруг суета и вдруг — он, Олег Николаевич. Молодой симпатичный доктор. Он посмотрел озадаченно на забытый кем-то под матрацем сухарик, долгим взглядом на Валентину и снова вернулся к сухарику, почесав затылок под белой шапочкой: «Не горошина, конечно, но — всё же ...».
С того момента, входя в палату, он уже величал Валю не иначе, как — наша принцесса.
«А ведь он — диагност от Бога!» - осенило приобретённой проницательностью!
То, как врач на неё смотрел — устраивало женщину абсолютно. Так смотрят на любимую дочку или дорогую приболевшую мать. Аккуратно, нежно, благоговейно, с высокой долей почитания. И даже — удовольствия от созерцания. Так глядят на принцесс.
И если принцесса за шестьдесят с лишним лет ни от кого не видела такого взгляда, то она сохнет.
Летний жаркий день, центр Москвы, два офисных сотрудника отправились обедать. Узенький переулок кишит рабочими в спецовках, стучит отбойными молотками и мешает прохожим строительными лесами. Шум и пыль невозможные. Именно по нему парням навстречу ковыляет чудо дивное. В одной руке клюка, вторая вытянута в сторону для балансировки, ибо стенок рядом нет, на ноге ортез на голеностоп. Тонкую фигурку раскачивает, как рябину без дуба.
Она пытается выпрямиться, с силой опираясь на клюку и вглядывается в ребят.
Валентина, выбиваясь из последних сил, решила уточнить — туда ли она держит путь. Молящий взгляд на двух парней. Певучим голоском вопрос: «А где тут ЗАГС?»
Ступор у парней.
А Валентина, набравшись сил от возможности хоть чуточку постоять без движения, уже пронзает их взглядом с подоплёкой — вот сейчас я и узнаю: кто из вас тут — кто?
Один оказался всего лишь болванкой, какой-то заготовкой непонятно для чего. Он почти и не взглянул на старую хромоногую тётку.
А вот второй остановился с величайшим вниманием и начал объяснять почти с подобострастием, заглядывая в глаза на реакцию женщины. Взгляд её излучал одно. Если съедешь сейчас на сексуальность-похотливость, упадёшь в моих глазах навсегда. Парень выдержал экзамен на пять с плюсом!
Валентина почувствовала себя вдруг какой-то легендой советского, а скорее даже — мирового кинематографа. Которая случайно встретилась ничего не значащему мальчику в пропылённом переулке Москвы.
Он вёл себя, как подобает истинному пажу. Открыл смартфон, наклонился к ней, как поклонился, показал схему движения на экране. Он бы и довёл её под руку прямо к ЗАГСу совершенно по-рыцарски.
Второй, которому не терпелось скорее отобедать, ничего не мог понять и начинал злиться на друга.
Валентина Алексеевна удовлетворённо поблагодарила, отпустив взглядом верного пажа.
И постучала своим посохом — далее по переулку. Неотложные бюрократические дела требовали принести справку из архива Грибоедовского ЗАГСа.
А в этот перекопанный переулок не только такси с Валентиной, но и белые лимузины с брачующимися — въехать не могли.
Такси.
Да, теперь в магазины и поликлинику она перемещалась только так. Таксисты иногда повторялись. Один старался приезжать на вызовы Валентины — чаще других. Молодой нормальный парень, не гастарбайтер, имеет семью. Ему нравилось слушать не только её занятные рассказки, но и отвечать на вопросы о себе. И сумки пытался донести до лифта. И услужить - без всяких доплат. И смотрел на неё, как на существо с неба или с другой планеты. Правильным взглядом.
«Вот — почему? - взметался к небу вопрос Валентины. - Ведь не редко мужчины находят какую-нибудь бездомную собаку или птицу с перебитым крылом. Лечат её, ухаживают, сбегая на время даже из благополучной семьи. А вот к женам — им сложнее подбирать ключи. Почему? Что не так?
А тут ещё и целая - говорящая птица!»
Так пыталась она объяснить притяжение к себе.
«Есть рыцари, есть! А значит — будут живы принцессы. И пока живут принцессы — не переведутся рыцари. И значит будет у молодых шанс — не превратиться в старых педофилов».
Видимо, принцессам положено нести в себе зачаток мыслей — сразу о многих людях.
Валюшка, словно вновь маленькая девочка — мечтательно прикрыла глаза.
На губах её расцветала улыбка истинной принцессы.