"сначала исчезнут пчелы"
Они сидели на мокрой лавке и молчали. Все слова уже были сказаны. Было ли им страшно? Наверное, было. Было ли им жаль, что они не уплыли со всеми? Пожалуй, нет.
Когда из леса не вернулась последняя пчела, жители достали карту старого Ноя и принялись строить ковчег, а ее мужчина принялся строить улей. Вот тогда она сразу все поняла.
"ты же знаешь, я не трушу..."
только это и сказала.
Они сидели в воде по колено, вода прибывала
...это как бояться не воды, а того, что она холодная и входить в нее понемногу
...щиколотки, колени, солнечные сплетения, грудные клетки...
От улья сладко пахло свежими досками.
Они уже не видели, как вода забрала его и понесла в мутном потоке. Дожди сомкнулись над их головами и они услышали голоса...
пронзительные птичьи голоса.
под водой
Когда дожди соединились с рекой, вода стала прозрачней и их окружили стаи кистеперых рыб. Они говорили что-то на своем языке и понимать их оказалось на удивление просто. От рыб они узнали, что впереди море и начинается шторм. Они двигались с какой-то нечеловеческой быстротой и не сразу заметили, что от телесной оболочки ничего не осталось. Но они живы! И это было удивительно и странно. Они будто родились в толще воды, то взмывали вверх, то падали вниз с неведомой прежде легкостью и ощущением необыкновенной радости и свободы.
Вот так бы всю жизнь...вот так бы! Женщине вдруг захотелось плакать, она протянула руку, чтоб коснуться родного лица, но в эту секунду ее ослепило. Ей показалось, тысячи маленьких солнц обратились в ее сторону...
она зажмурилась от боли, а когда открыла глаза, то увидела белую комнату, людей в белых шапочках и халатах и незнакомый человек метнулся к ней, но его холодно отстранили жестом, не терпящим возражения.
Женщина смотрела в безупречно белый потолок. Внутри ее все кричало, ей хотелось туда... обратно...в потерянный рай, но она не могла вымолвить ни слова.
не заговорила она и через год
Она как будто жила воспоминаниями, о которых никто и никогда не узнает. Рыбак, что вытащил ее из воды, поселил странную женщину в своей хижине.
Первый делом она построила улей и развела пчел. Это было почти невозможно на северном берегу, но она каким-то образом умела призывать то, что хотела, и пчелы летели с нектаром дикорастущих луговых цветов.
Две вещи она любила больше всего: наблюдать, не отрываясь, за пчелиными танцами перед ульем и уплывать на лодке далеко в море, чтобы никто не слышал ее не то стон, не то песнь, полную отчаяния и тоски, на которую появляется рыба большая и маленькая, но которую она больше не ест и всегда выходит из-за стола, когда ее ест живущий с нею человек, зовущий ее Ундиной - женщиной с темным прошлым.