Когда двое переговариваются по телефону, находясь в соседних помещениях, это ещё куда ни шло. Даже если дверь между ними распахнута, а телефонный провод оборван. Но когда мужчина спрашивает на современном греческом, а женщина отвечает на древнем, тут уж впору заподозрить патологию.
Но я не заподозрила.
Всё-таки это был единственный магазин возле дома, открытый в одиннадцать ночи, а купить надо было срочно. Так что хочешь-не хочешь, а на всякое сквозь пальцы посмотришь. Даже на вывеску «Хозтовары» (точнее, «Хъзътовары»), которая, судя по букве «Ер» и протухшим светодиодам, ещё с дореволюционных времен висела.
Помолчав минутку, я всё же вклинилась в этот милый диалог:
- Вы не могли бы показать мне во-о-он ту маску с трубкой? - и машу в сторону полки.
Хозтоварный резидент резко замолкает, телефон в карман (весь аппарат!). И глядит на меня как-то не по-нашему. А впрочем, если человек одет в костюм XVIII века, то нечего удивляться, что и смотрит он не по-нашему.
- Маску с трубкой вам. Ну да, сноркелинх… - он постукивает ногтем указательного пальца по прилавку и задумывается. – Наслышан, наслышан… кое-что осталось ещё. Хотя ваши ребята подразобрали товар. Горячий сезон, знаете ли. Может, завтра зайдете – будет новая поставка, выбор побольше?
- Ну нет, мне нужно обязательно сегодня купить, зима на носу, - отвечаю.
- Вот всё, что есть… - и кладет на прилавок две маски и две пары ласт. – Трубка вам ни к чему, конечно, а вот ласты я бы на вашем месте приобрёл. Главное, с клеем в один пакет не класть, да... Или там скотчем. Мало ли что… Вы примеряйте, примеряйте.
А у самого оборванный телефонный провод свисает из кармана. «Неужели не замечает, - думаю. - Хоть бы подрезал аккуратно». Но говорить не стала - вдруг разнервничается.
Надеваю я масочку – сидит как влитая, под цвет глаз идеально. Надо брать.
Тут хозтоварный резидент заявляет:
- О, ну эта не ваша, не ваша, – сдирает с меня маску и под прилавок прячет. - А раз не ваша, продать не можем. Сами понимаете, не сегодня-завтра заявится настоящий хозяин – что скажу? Не буду же ему чужую втирать.
- Мы ведь не масковтиратели какие-то, - подает голос его напарница, выходя из соседней комнаты. И подмигивает ему. У неё телефонный провод свисает из капюшона куртки – она положила туда трубку, как если бы это был карман.
Я поняла уже, что этим ребятам лучше не перечить.
Натягиваю вторую маску, а она вообще ужас – сама тяжеленная, резинка в волосах путается, да к тому же стекло у ней не прозрачное, а вроде как витраж с мельчайшими деталями – тропинка, лес, облака.
- А вот эта вам подходит! - голос продавца слышится откуда-то издалека, съедаемый шумом ветра. И чувствую, как это чудище мне в руки еще ласты тулит.
«Чтоб тебя уволили!» - думаю.
Сбросила эту маску, этот груз, поскорей. Глядь, а всё, что виделось, как витраж, стало явью. Никаких тебе хозтоваров, а только деревья кругом. На лесной тропинке листья блестят от утренней росы, в воздухе сырость, грибами пахнет и плодами эвтерпы овощной. И, конечно, море вдали. Ну, к последнему-то я, допустим, уже привыкать начинаю. Это когда-то где-то волна высоко шла к берегу, и всё закрывала перед лицом, и пропускала сквозь себя солнце. А сейчас даже во сне море вдали и побоку.
Поплутала в том лесу немного, денька три. Уфотографировалась. Самое занятное камера, конечно, не взяла (связь пропадала, к тому же ветрено было). Да и не хотелось некоторые вещи оскорблять фотосъемкой. Местечко зовется Талкинг, как я уяснила. Кто зовет - бог весть – люди там не водятся, одна живность лесная. В частности, И. Ы. Впрочем, не стоит об этом сейчас.
Дорог там тоже нет. Вот ласты и пригодились – вплавь быстро до дома догребла, почти со скоростью свиста.
Замерзла в воде?
Нет, не замерзла - в зимней куртке ведь была, и спальник с собой. Я без спальника уж давно из дома не выхожу.