Приятного чтения)
Этим холодным, пасмурным днём солдаты упорно тащились вслед за военачальником, наблюдателем, и двумя офицерами на лошадях с нескрываемым призрением. Каждый из воинов Её величества за долгий путь по неприветливым землям тундры натёр ноги, заработал непрошенные мозоли, вымотался, злясь на тех, кто ехал на конях.
Думая о своём, напевая незатейливую песнь, иные солдаты шли дружно в нерушимых рядах, бок о бок, каждый думая о своём.
Посматривая в небо, Вельмол увидел рваные, тёмно-серые облака, из которых солнце с трудом одаривало армию Её величества тёплыми, редкими лучами. Топча полумёртвую, покрытую инеем траву, Модун шёл рядом с отцом, вспоминая мать и сестру с нескрываемой улыбкой. Высморкавшись в траву, Ронэмил вздохнул и с грустью пожалел, что не ответил письмом на письмо своей любимой Катроне. Из его головы долго не выходила чудовищная мысль:
«А вдруг я не вернусь?»
Миновав распутье четырёх дорог, обойдя насыпь булыжников, офицер скомандовал идти в сторону деревянных хибар через туманное поле с золотисто-бледной пшеницей. Марая сапоги об росу, топча колосья, Вельмол насторожился, оглянулся назад на приближающийся топот.
Вместе с чернобородым остановились и другие воины, которые переглядывались, перешёптывались между собой, гадая – что это за знакомый топот?
Сквозь молочный, плотный туман солдаты с трудом различали свои сапоги, чего уж говорить о мстительно приближающейся опасности. Ронэмил щурил единственный глаз в сторону приближающегося шума, нюхал воздух, настороженно сжимая крепко-накрепко копьё.
Военачальник Тиголь навострил слух, хотел было в последний момент дунуть в горн, призывая к оружию, но не успел; на воинов, топча и размыкая ряды обрушилась конница. Безымянные с гоготом смеха и яростными криками начали наносить с лошадей уверенные удары по черепам ещё не пришедших в себя солдат. Но чернобородого они не смогли застать врасплох, он мигом развязал по рукой ремни и вооружился топором, быстро среагировал на первый удар палицы с лошади и в последний момент успел благополучно контратаковать яростный выпад, свалил лерильца с лошади.
Встав и кое-как отдышавшись от внезапного потрясения, Модун вооружился мечом и крепко схватился за щит. Ища в тумане отца, он видел картину боя лишь обрывками; вот мелькнула рука с окровавленной секирой лерильца, там показалась вспугнутая голова коня, в другой стороне нейтралец повалился замертво.
Стоя посередине боя, слыша яростные хрипы переполненных злобой Безымянных, Ронэмил смог среди неразберихи отыскать Вельмол, встав сзади него. Прикрывая тыл, он что есть мочи звал к себе остальных солдат встать рядом и принять защитную стойку – мало кто среагировал, многие были застигнуты врасплох и даже напуганы, но, спустя несколько мгновений Модун добежал до отца и встал по правую сторону рядом с ним.
Вельмол был крайне возбуждён, его лицо горело от злости и внезапного прилива энергии, за несколько мгновений он успел благополучно защитить нескольких солдат от неминуемой гибели, взяв их за руки и оттаскивая в сторону крепкого строя оставшихся солдат. Он кричал на них, не понимающих что происходит, пытался достучаться до разума, внушая вооружиться и защищаться.
Запыхавшийся Модун измучился защищаться. Его руки болели от каждого принятого удара на щит, отзываясь глухой болью в костях. Но он стоял стойко, не отходя на шаг строго прикрывал правый фланг. К своему изумлению, ему каким-то невероятным чудом удалось блокировать несколько стрел лучника на лошади.
Не сдавая позиций, Вельмол мельком заметил на коне пожилого воина с огненно-оранжевой краской на лице, знаменующей какие-то таинственные руны. Не веря в увиденное, через туман он кое-как смог разглядеть точно такого же воина с длинной тёмно-рыжей бородой и такими же рунами, правда нарисованными белоснежными красками.
Сглатывая слюну, чернобородый хриплым голосом выкрикнул:
– Это один из лерильских кланов! Держитесь стойко!
Модун ужаснулся услышанному, от отца за долгие часы похода он слышал много нехорошего, зверского об этих воинах, и вот, он встретился с ними лицом к лицу, в мутной пелене тумана. Но чего он не собирался делать – так это сдаваться сложа оружие на землю. Закусив зубы, он принялся упорно защищаться и изредка пытаться контратаковать.
Ронэмила услышанное не удивило: он знал, что многие кланы Безымянных предпочитают воевать верхом. Сосредоточившись на бое, он изредка, когда сквозь туман появлялся атакующий всадник, успел метко пронзить противника копьём. Он знал – или он их, или они его.
Собравших в плотный круг, в центре которого находился военачальник, наблюдатель и офицеры, солдаты пытались стойко держать позиции, не размыкаясь, не пропуская через себя конницу.
Воины Её величества быстро выматывались под чудовищно-сильными ударами палицами и секирами, против которых мало кто мог устоять; больше всего повезло тем, кто выбрал себе в вооружение щит с мечом или копьём. Сейчас, в тесноте под шквалами ударов, это был лучший выбор.
Вельмол буквально в последний момент успевал парировать топором яростные выпады из плотного тумана, который, к счастью, сдавал позиции перед вышедшим из-за облаков солнцем.
Держась до последнего, удача всё же начала улыбаться нейтральцам, потому как теперь они, после испарившегося тумана, могли увидеть воочию своего противника, что, впрочем, многих озадачило, если не сказать испугало.
Многие безусые новобранцы сглотнули от подступившей слюны, видя решительные, бородатые лики возрастных мужей, изборожденные глубокими шрамами, рядом с которыми красовались замысловатые руны разных цветов. Модун разглядел, как конница построилась в плотный ряд напротив них, и в ярком свете солнца он смог заметить их одежды, а именно меховые и шерстяные накидки, кольчугу, и редкие сиреневые или бордовые доспехи, несомненно присвоенные у бывших противников. Каждый воин отличался оснащением, но все они были схожи на лики как кровные братья, переполненные злобой перед неприятелем.
Военачальник Тиголь приподнялся на лошади, выглянул из-за рядом солдат вдаль и, удивившись, скомандовал:
– Приготовиться! Они попытаются разбить нас!
Вельмол отчётливо слышал тяжёлые дыхания уставших солдат Её величества, но всё же они были несколько рады тому, что всё ещё живы, в отличие от многих павших, не успевших вовремя среагировать солдат.
Некоторое время противники стояли друг напротив друга, – их разделяло потоптанное поле погибших соратников и редких замертво павших лошадей. Один из, пожалуй, самых пожилых воинов Лериля выехал вперёд, со злобной улыбкой осмотрел своих товарищей и, усмехнувшись, завопил во всю глотку, махнув секирой в сторону нейтральцев.
Прогремел оглушительный топот копыт, из под которых летела грязь. Солдаты Её величества с трудом стояли, кое-как владея собой, видя мстительно приближающихся, решительных воинов. Встав ещё плотнее, упёршись ногами в землю, слушая с задних рядов подбадривающие слова соратников, солдаты приготовились к неминуемому столкновению.
Многие встретили опасность с закрытыми глазами, иные вопили во всю глотку, как бы подбадривая себя и остальных под звучный бой далёкого барабана. Конница с сильной влетела в противников, сокрушая, мня под собой кричащих солдат падающих во все стороны, врываясь вперёд, к верхам.
Но до конца последнего ряда им не удалось доехать благодаря щитоносцам, теснящим наездников назад. Ронэмил отчётливо слышал истошные ржания коней, перекрикивания возрастных солдат, звон стали о сталь; явственно видел падающих замертво соратников, которые не могли устоять перед чудовищным весом секир и палиц.
Вслушиваясь в тройной отзвук горна, солдаты Её величества быстро построились и принялись выполнять приказы офицеров сквозь шум битвы, а именно – попытаться стащить наездников с лошадей.
Модун пугал лошадей, крича на них, взмахивая перед глазами животного оружием, – ему удалось заставить лошадь сбросить наездника и прикончить того точным выпадом меча.
Запыхавшийся и уже порядком вымотавшийся Ронэмил с силой вцепился в сапог противника и что есть мочи потянул на себя, сбрасывая того с животного, которое ускакало прочь от шума битвы, прочь от хаоса. Противник при падении обрушился на одноглазого, и они яростно вцепились, принялись колотить друг друга кулаками, пинаться, яростно шипеть. Безымянный, чьи глаза были переполненные безумием от битвы и крови, пускал омерзительную пену, пытался задушить и укусить Ронэмила, но ему на подмогу вовремя подоспел Вельмол. Кое-как отцепив от одноглазого противника, он со всех силой пнул под ребро скрючившегося лерильца.
Воинам Её величества и вправду помогла команда от офицеров по сбрасыванию наездников с лошадей, без которых они двигались медленнее, бились не так ожесточённо, защищались не так рьяно.
Битва длилась долгое время, никто не желал сдаваться, каждый воин выкладывался во всю мощь. Со стороны на всю картину боя глядел высоко сидящий на лошади наблюдатель, который видел сцепившихся тёмно-серых воинов Лериля против тёмно-сиреневых солдат нейтралитета.
Мало-помалу противников начало убавляться, шум битвы притих, а затем и вовсе смолк вместе со звоном стали. С трудом веря в своё счастье, солдаты Её величества оглядели множество погибших соратников, бывших друзей, с кем они не столь давно разделяли скромный стол и вели оживлённые беседы. В гнетущей тишине после боя был слышен только порыв свистящего ветра сквозь трепещущую листву на дереве. В воздухе стоял удушающий смрад железа, на душе у каждого воина было смешанное чувство, ни то радость от спасения, ни то горечь от загубленных.
Некоторое время солдаты стояли с трудом переводя дыхания, как вдруг послышался настойчивый призыв горна.
Солдаты собрались вокруг военачальника, наблюдателя, и двух выживших офицеров с кислыми минами. Тиголь прокашлялся, хотел было нацепить кривую улыбку, но одумался и выпалил свои мысли:
– То, что произошло – ужасно. Мы с трудом победили, с большим трудом спаслись. Эти гады забрали многих хороших ребят. Друзья, у меня нет слов, чтобы передать моё сожаление, ведь я знаю, что среди погибших были ваши друзья.
Солдаты угрюмо закивали, соскабливая с брони запёкшуюся кровь.
– Зря я послушался замертво павшего молодого офицера, который затащил нас в этот туман – чтоб ему пусто было!
В ответ послышались злорадные смешки, солдаты нехотя промычали в ответ единое согласие.
– Нам осталось совсем чуть-чуть! Через дорогу находятся склады с продовольствием. Бодрее друзья, выступаем!
Нехотя, через силу, солдаты Её величества под руководством строгих, но вымотавшихся офицеров приблизились через поля к деревянным хибарам, встретившись лицом к лицу с перепуганными жителями в поношенных шубах с редкими серебряными украшениями. Многие из солдат хотели выпустить накопившуюся злобу наружу, видя драгоценные побрякушки у лерильцев, но никто не решился идти против указа военачальника, а именно – не трогать мирных крестьян.
Часть войск прошла внутрь длинных мрачных складов с двойными воротами вместо дверей, другие принялись рубить деревья на улице, что многим поднадоело, строить наскоро хоть какие-то баррикады, разжигать костры и, словом, располагаться, дожидаясь прихода новых сил Её величества.
Вельмол развязал под рукой Зубоскал и принялся умело срубать крупное дерево вместе с Модуном и Ронэмилом, одолживших топоры.
С севера дул неприятный, пронизывающий до костей ветер, вдобавок начался ливень, который пытался затушить только-только юное разгорающееся пламя костра.
Вечерело. В заходящем зареве солнца было видно, как могучий ветер гонял, рвал облака в клочья.
Расположившись у костра, отогреваясь, вытягивая руки к огню, солдаты некоторое время живо разглагольствовали о том, кто более преуспел в недавнем бое. Ронэмил угрюмо посматривал на встревоженных и занятых стиркой белья жителей этих хибар; на него косились, о нём перешёптывались, тыча издалека пальцами.
Модун настолько вымотался, что заснул рядом с отцом, чьи думы были далеки от этих земель. Вельмол думал о своей любимой, очень надеялся, что она и остальная родня его и сына всё так же ждут их. И всё же чернобородому было горько, даже несколько гадко на сердце от того, что он был вынужден покинуть семью и ввязаться в эту войну.
Но так же Вельмол знал одно и точно: без него в этой войне пострадало бы больше, гораздо больше невинных, ни в чём непричастных людей, у которых свои цели, заботы, разные участи.
Крепко сжимая зубы, злясь на свою судьбу, чернобородый продолжал упорно точить и равнять молотом зубья своего топора, надеясь, что в скором времени всё закончится и он сможет вернуться к семье.
Отогревшись, солдаты Её величества почувствовали лёгкий прилив сил и одновременный голод. На этот раз полевая кухня выдала скудную, почти что безвкусную мясную кашу, что совсем не оценили озлобленные и голодные воины. Один из зрелых воинов с хитрыми, маленькими глазками со смешком подметил, что они находятся посреди продовольственных складов. Он подмигнул остальным сидящим у костра, а те, смекнув что к чему, просияли жёсткими, решительными улыбками. Многие из них взялись за топоры и принялись с ожесточением ломать засовы и замки.
Спустя несколько мгновений солдатам удалось проникнуть на склад, чем расстроили военачальника Тиголя, и чей приказ «Остановиться!» они и слушать не желали.
Осветив помещение факелами, гогочущие воины оглядели ящики с грибами, орехами, висячую на крюках вяленую баранину, засоленные овощи и ещё не сгнившие фрукты.
Но самое главное что подметили воины, то, за что их взгляд крепко-накрепко зацепился, так это за многочисленные бочки с вином. Военачальник Тиголь подошёл сквозь толпящихся солдат у склада и увидел воинов с довольными, уже несколько окосевшими и развесёлыми лицами, которые охотно делились с остальными яствами, думая, что они всё это вполне заслужили
В здании склада началась настоящая пирушка. Шли оживлённые разговоры, кое-где дрались уже подвыпившие, иные заталкивали всё что можно быстрее в глотку, жуя, чавкая, наскоро проглатывая. Солдаты Её величества сейчас представляли собой оголодавших, нервозных от радости дикарей, которым наконец-то выдалось отдохнуть.
Всё это видел Тиголь вместе с офицерами, но он, махнув рукой, дал добро на привал солдатам, в сердце думая, что их, охмелевших, будет легко застать врасплох Безымянным, если они, конечно, явятся – чего очень не желал военачальник, уходя к костру.
У костра сидели редкие возрастные воины, обмениваясь советами, рядом с ними расположились ужинающие Вельмол, Модун, Ронэмил. По другую сторону костра сидели трапезничающие офицеры, военачальник и наблюдатель в белой мантии с разноцветными, спокойными глазами.
Краем уха чернобородый вслушивался сквозь потрескивание костра в беседу Тиголя и наблюдателя. Модун так же мотал на ус и чуть погодя дополнил услышанное отцом, сказав, что завтра они наконец-то приблизятся к замку Бадцэра.
Эта весть и обрадовала Ронэмила и остальных, но и так же огорчила, потому как впереди хоть и сложный бой, но зато скоро всё кончится.
Наевшись, поблагодарив повара за сносную еду, Вельмол и остальные не приблизились к складу и гуляющим солдатам, пожелав оставлять рассудок таким, какой он есть – сосредоточенный, спокойный, натуральный.
Взяв у носильщиков одеяла, местами дырявые, чернобородый с сыном облокотились на деревянную хилую постройку спинами и заснули рядом с костром. Ронэмилу долгое время не спалось, ему не верилось, что, быть может завтра всё уже кончится, что он вернётся к любимой Катроне.
Вглядываясь в полную луну, видя в небе пролетающий яркий шар, оставляющий за собой длинный хвост, одноглазый удивился и, откинувшись, с трудом сомкнул глаз.
Лебединский Вячеслав Игоревич. 1992. 05.09.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите в мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)