Неожиданно возник цикл миниатюр о приготовлении пищи. Все они в сборнике с соответствующим названием.
«Сам себя не похвалишь – сидишь как оплёванный», - прочитал я когда-то. Прочитал давно, а вспомнил, когда опубликовал два последних опуса о своих кулинарных неудачах.
Что же получилось? Я себя не только не похвалил, но ещё отошел на удобное расстояние и прицельно плюнул.
Непорядок. Ведь были же у меня несомненные успехи. Взять эссе «Как правильно приготовить кролика» или «Как правильно приготовить ужин». Ведь люди, прочитав эти опусы, в очередь становились, на коленях просили рецептик…
Спохватываюсь: «Нехорошо, Виктор Санин! Что же ты врешь так беспардонно? Не мудри, а просто расскажи еще раз, как являешь изумленному миру чудеса авангардного кулинарного искусства».
Кстати, «иногда» в таком аспекте означает «нередко». А «нередко» - это почти «постоянно». И, если поразмыслить, «постоянно» - это же наверняка «часто».
«Что-то, Санин, тебя опять понесло, рассказывай уже!» - образумил меня внутренний голос.
Рассказываю.
На днях меня жена покинула. Девочки, успокойтесь. Временно. По делам в город отвез. По утреннему шоссе мы промчались 90 километров. Каких-то два с половиной часа бешеной езды, и мы в квартире.
Наполняю привезенными припасами холодильник. Тут и яблочки наливные, и груши ароматные, и лечо, и варенья разные. Зеленушка опять же: кабачки молоденькие и патиссончики, огурчики пупырчатые колются, не хотят в лоток. Морковка и картошка под раковину. Пир вегетарианца просто…
О-па! А это что? Как же так…
- Ты меня на индейку раскулачила? – спрашиваю. А сам выразительно подкидываю на руке баночку с вырезкой. – У тебя же тут всего и так полно.
- Да, - признается-кается, - что-то не подумала. Вам же с племянником тоже есть надо. Назад увези.
Я сунул банку в рюкзак и сразу обрел покой. Давно заметил, как только что-то утраченное возвращается, так вместе с ним и покой.
- Ты ее сразу приготовь, она замаринованная, - слышу напутствие.
- Сделаю, - пообещал я, ощущая еще больший прилив покоя.
В назначенное время явился племянник. Мы его по субботам вытягиваем на дачу. Здесь на деле осуществляется принцип «от каждого по способностям – каждому по труду» и материализуется идея взаимовыгодного сотрудничества. Он то поднимет, что-нибудь неподъёмное, то подъест недоеденное, то подтолкнет неоттолкуемое, то увезет домой котомку с чем-нибудь садово-огородным «вывсёравностольконесъедите».
Всем хорошо.
И вот, значит, вернулись мы с ним на дачу. Те же километры и то же время.
После пяти часов за рулем хотелось не столько есть, сколько крикнуть куда-нибудь ввысь: «Когда? Когда… (тут слова, которые писать нельзя, да и говорить интеллигентному человеку тоже, но так просятся) не будет пробок на дорогах, и отремонтируют мост, который в десять тысяч раз меньше крымского!»
Но какой толк орать?
Даже если услышат, я, наверное, не дождусь ответа, как и свободных дорог. А если и дождусь, то мне повторят хорошо знакомые слова классика: «Смирись, гордый человек!» В смысле – заткнись.
Клин вышибают клином, а пробку – пробкой. Пока племянник инспекционно бродил по участку, оценивая масштабы завтрашних подвигов, я – ПУМ-С – пробочку с запотевшей бутылочки, в стопочку 50 плеснул, замахнул их и к станку.
В нашем случае к столу и плите.
Дальше пошла импровизация.
Культивирующим ЗОЖ, веганство-вегетарианство или вообще правильное питание категорически рекомендую НЕ ЧИТАТЬ!
Масло охотно растеклось по сковородке. Щепотка соли. Разогрелось. Индейка туда…
Пока она обжаривается, чистим луковку. Своя. Фирменная. Но могла и поменьше слез из хозяина выгонять. Я и так обезводился. Кстати, а не налить ли ещё? Вода и водка – слова однокоренные. Нет. Пятьдесят – лечение, а больше – пьянка. Мясо переворачиваем, раздвигаем и колечки лучка в центр сковородочки. Румяньтесь.
Хорошо!
А вот банальный гарнир из вермишели – это плохо. Вермишель – удел ограниченных существ, банально, нефантазийно. Пусть ее в Италии…
Что там отрок делает? Ага, клубнику ремонтантную саранчует. Молодец, увлёкся, значит, время есть.
С чем индейка сочетается? С индюком, говорите? Понятно, так сейчас не о ком, а о чём речь. Наверное, с овощами.
Ныряю в холодильник. Баклажанчик, перчик. Моем, чистим, шинкуем и в сковородку. Их там ждут. Оцениваю содержимое. Маловато на двоих.
О! Яблоко. Оно, если разобраться, может считаться овощью… или овощем? В общем, на доску и на кубики. Ибо нефиг. И отправляю его проторённым товарищами по счастью путем: поднимаю крышку правой рукой, левой подношу доску с продуктом. Краем крышки яблоки смахиваю к шипящим-шкворчащим…
Теперь многовато получилось! А… ничего… уварится.
Запах. Запах приятный, но как-то не то, не зачетный.
Что тут у нас в коробочке заветной? Хмели-сунели. Хм! Хмели мы ели, в смысле пили. Всякие и разные. А что такое сунели? Ладно, потом разберемся, сунули щепотку, сойдет.
Смесь трех перцев. Годится. Гвоздика? Ну её. Не сегодня. Сухой укроп. Пусть мокнет. А зеленым и петрушкой мы с грядочки украсим. Это что? В сковородку. Хуже уже не будет. И этого немного, и этого чуть-чуть.
Сами понимаете – импровизация. Всё, что есть, то и поЁм. Точнее – поЕм. Ещё точнее – поедИМ.
А в посудине красиво пузырится.
Взгляд падает на стаканчик со сметаной. Там и всего-то столовая ложка. Выгребаем, как кочегар шлак из топки. Тушись, индейка.
Ложка аджики.
Забыл совсем! Время от времени всё надо перемешивать и перетряхивать. Кто говорит перетрахивать? Вот не надо…
Зубок чеснока меленько.
Еще пара-тройка минут.
Кричу в окно:
- Если какая саранча хочет есть, то я два раза не повторяю. Услышал. Бежит. Он и полетел бы, но бескрылый. Правильно делает, что спешит. Поесть – не на работу. Опаздывать грех.
Делю поровну. Дымится неведомое блюдо на тарелке. Запах неописуемый.
- Хорошо, что тётушка нам оставила ужин, - хвалит племяш непричастную… Впрочем, награждение непричастных давняя традиция в нашей стране. Да и поделилась же она индейкой.
Я молчу. Я ем.
И всё в тарелке быстро (как и всё хорошее) кончается.
- Вкусно. А что это мы ели? – интересуется племянник.
- А я откуда знаю! - невозмутимо смотрю на желтеющий сад в окно. Не выдавать же рецепт кулинарного шедевра.