.
«Старею…» - поймал неутешительную мысль Николай
Иванович, когда утром на завтрак положил не разогретую
кашу в немытую после вчерашнего ужина тарелку.
Мысль ещё раз промелькнула, когда он стал наливать
кипяток в чашку, где подсыхал вчерашний пакетик чая..
- «Обленился. Сдаёшь позиции, Коля…» - подвёл итог свjим
невесёлым утренним мыслям Николай Иванович
Закончив завтракать,, он остался сидеть у стола,
Расслабился. Время незаметно текло мимо него, он его
не замечал. В окно кухни он видел противоположную
сторону улицы, где резво бегал в разных направлениях
трамвай.
А ведь совсем недавно, всего каких-то двадцать лет назад,
ждал он этого трамвая по полчаса, чтоб в толчее, всегда и
стОя, ехать в центр, на работу. И хоть ехать было минут сорок,
он не огорчался, не ныл, наоборот – он в дороге отдыхал,
общался, собирался с мыслями.
Часто ему молодые люди уступали место, но он тут же
переуступал его первой вошедшей даме. Кстати, он и
с Аллочкой так познакомился, когда перед пенсией овдовел. …
Но тут приятные мысли об Аллочке прервала большая муха,
бесшумно пролетевшая мимо его уха и замершая на
подоконнике. Он, как и та муха, замер от удивления! Откуда?
Все окна закрыты сетками! «И что мне теперь с ней делать?»
Он терпеть не мог мух!
Он медленно приподнялся и отработанным резким
движением руки поймал муху в кулак.
Постоял в раздумье. Решил утопить муху в унитазе.
Помял её ещё немного и раскрыл ладонь. Муха лежала
плоским пузом кверху и чуть шевелила лапками. Что
за странная муха? Он таких не видел. Серая, с большими
крылышками, явно не городская.
Вдруг муха перевернулась и неуверенно поползла по
ладони. Он снова зажал её в кулаке.
Потом, не раздумывая, потопал на лоджию, снял
сетку с окна и опустил за окно руку.. Довольный, сел в
кресло-качалку. «Ну и дурак!» – с усмешкой подумал о себе.
Ох, и посмеялась бы над ним Аллочка, расскажи он
ей про музу! .
Опять вернулась мысль об Аллочке. Хорошим она
оказалась человеком, душевным! Она была младше
его, но ещё подрабатывала, будучи пенсионеркой.
Николая вполне устраивала приязнь и душевные беседы
за нехитрым , приготовленным на скорую руку Аллочкой,
обедом, и дружеские прощальные объятия. Но она
надеялась на иные отношения, и когда эти надежды угасли,
она стала приходить всё реже и за обед уже не бралась.
В кармане пижамы вдруг запел мобильный – подарок сына.
Конечно же, это он и звонит со своим традиционным вопросом:
- Ты как там, отец?
- Хорошо! – так же бодренько ответил Николай Иванович.
Других слов он сыну никогда не говорит.! Бессмысленно было бы упоминать о давлении, о надоевшем гастрите. Да никто и не
спрашивал отца о здоровье…
- Тебе ничего не надо? А то скажи…
- Да, вроде всё есть. Вы- то как? Сонечка здорова?
- Пошла в 11-ый. Привет от неё. Да, тут Нина спрашивает,
подбросить ли тебе ещё разных супчиков?
- Нет, нет! Ещё те остались! – быстро отреагировал отец .
Надоели ему эти супчики из пакетиков! Не скажешь ведь
сыну, что снится ему жареная рыбка и макароны по- флотски,
с отварной говядиной! А не с колбасой. Делал себе - никакого удовольствия не получил!!
Кто ,может быть, и попросил бы, но не Николай Иванович.
- Тогда пока, папа? Держись там!
«За кого? И «там» - это где? – усмехнулся отец.
А «там» - это аж в 17-и км от сына, от центра города до
«спального» района. Отец помог им купить машину, но
видеться они чаще не стали. Он понимает их проблемы:
пробки на дорогах, бензин дорогой…Он же отец, он понимает.
Да, старость – пора неприглядная…Лицезреть её молодым
неприятно. Всё он понимает. Но где-то в глубине души…
Гордость и ему самому всегда мешала, но иначе он не мог.
А опыт житейский не раз убеждал его: ничего и никогда
не проси у своих детей
Вот догадались бы сами – тогда другое дело!
Но они не догадываются. Не понимают?
Как же так? Ты всегда их понимал, а они тебя- нет?!
Пойми тогда и сейчас… Ведь им так удобнее, и
спокойнее жить! И ты должен признать за ними это право!
И не ссылайся на Библию - у них нет времени читать Библию!
А как жить тогда, если сердце…или душа? –молчит?
А, может, Коля, ты, наконец, признаешь, что сам виноват?
Не научил вовремя своих детей делать маленький шаг
от «не хочется» к «надо!». Сам-то ты делал его легко, не
задумываясь, а детей не научил…
Вот и сиди, молчи, и не жалуйся сам себе…
Вот такие мысли часто копошились в седо голове Николая
Ивановича. Внутренний голос пытался оспорить некоторые
из них в угоду самолюбию, но смирился и умолк..
Он снова пошёл на лоджию. Проходя по коридору,
в зеркало он старался не смотреть : ему сильно не
нравится тот старый чудак, которого он там может увидеть.
Если бы мог, он бы снял зеркало, но Сонечка , внучка, будет
огорчена- с детства любит вертеться перед большим
старинным зеркалом.
На лоджии он нашёл дежурную щётку для волос,
удобно устроился в любимом кресле-качалке,и стал усердно
массировать щёткой голову. Потом страшно удивился,
сняв со щётки клок седых волос: что с такими темпами
останется на голове через год?! Но внутренний голос утешил:
«Ведь это урожай за неделю! Ты же неделю только рукой
приглаживал «шевелюру»»
Он отогнал грустные мысли и, прикрыв глаза, стал
думать о внучке. Напротив лоджии, на ветке старого
ореха, гуль-гулила одинокая горлица, то ли звала
кого-то, то ли отзывалась.
Солнечный лучик, прорываясь сквозь поредевшую
крону ореха, ласковой ладошкой ползал по лицу
Николая Ивановича. Совсем как Сонечкина ладошка
в детстве, когда они жили ешё вместе, и дед я Коля
заменял Сонечке рано ушедшую от них бабушку.
Как он любил гулять с ней. ! Как ждал каждый день,
когда заберет он её из садика и пойдут они кружным путём
домой, через сквер. И хохотушка Сонечка будет, как всгда,
отнимать свою ручку у него и убегать далеко вперёд.
А он, тревожась за её вечно поцарапанные, в зелёнке,
коленки, будет спешить за ней, не уставая упрашивать:
«Остановись, Сонечка, дай ручку дедушке!»
А она, неслух, всё вперёд и вперёд!
А однажды он свою просьбу выложил наизнанку. Он не стал
бежать за ней, а присел устало на скамейку. Когда удивлённая
Сонечка вернулась, он ей серьёзно и печально сказал:
- А я чуть не заблудился, Сонечка! Вот ты убежишь,
а я без твоей ручки потеряюсь, и не будет у тебя дедушки!
После этого случая внучка перестала удирать без оглядки.
Конечно, он сам отпускал её, но чаще она просила сама
ручку у дедушки. Было ей тогда четыре года.
И до пятого класса Сонечка была рядом. Жизнь Сонечки
была смыслом его жизни. Так сложилась, что всю жизнь
они с женой мечтали о дочери, а родились два сына.
Потом у старшего родился внук, и толь младший подарил
деду долгожданную внучку.
Настоящей бедой для Николая Ивановича стало решение
сына перевести Сонечку в модную городскую гимназию.
Они второпях переехали жить в коммунальную квартиру
к тёше, зато в центр, рядом с гимназией.
А Николай Иванович остался один в новой 3х-комнатной
квартире, которую он бесплатно получил от института,
где заведовал кафедрой. Теперь он горько считал себя
не иначе , как «сторожевым старым псом» квартиры.
Грела лишь мысль, что в будущем квартира всё же
понадобится детям..
Вся жизнь, настроение и даже здоровье Николая
Ивановича с их отъездом резко ухудшились. Стало
пусто не только в квартире, стало пусто в душе.
Горлица дозвалась друга, и они уже вместе , в лад,
радостно ворковали на проводе. С открытой веранды
близ лежащего кафе тянуло дымком шашлыка. Где-то
недалеко звякал велосипед и в ответ нехотя тявкал пёсик.
Постепенно Николай Иванович задремал. И опят, в
который раз всё один и тот же сон превращает в мУку
его отдых.
Разрушенные дома. Тёмные глазницы выбитых окон.
Ни души, ни звука. Закоулки, тупики, из которых он,
теряя силы, пытается выбраться. С ним рядом маленькая
девочка. То незнакомая, то, как-будто, Сонечка.. Он то и
дело теряет её на тёмной, хлябкой дороге. Он тянет
наощупь руки и спешит на голос; «Дай руку, деда!» или
«Дай руку деду!»? Он не может расслышать точно.
Николай Иванович проснулся, но не открывает глаз.
Он хочет вернуться в сон, чтоб понять: кто кого зовёт
И кто кому должен подать руку?
Но сон растаял… Как жаль – он
упустил что-то важное, как ему кажется.
«Перестань! – сердится внутренний голос, - Не рви
себе душу! Ведь это всего лишь сон!»