Незадолго до смерти мама в подробностях рассказывала мне, как началась война. Ей было в ту пору восемь лет и она хорошо запомнила тот роковой день.
22 июня 1941-го года. Ночью спали плохо. Над городом низко летели самолёты, слишком много самолётов. К утру всё стихло.
- Учения, что-ли, проводят? - в раздумье сказал отец.
Утром родители нарядно оделись и отправились в город на какое-то мероприятие. Маленькая Лида осталась дома одна. Она достала коробку с игрушками и принялась наряжать куклу. Но родители вернулись слишком быстро и были сильно взволнованы. Они о чем-то спорили, перебивая друг друга, их лица были необычайно напуганы.
- Что случилось? - спросила Лида, почувствовав недоброе.
- Война, доченька... Немцы напали на нашу страну, - тихо произнесла мать. В её глазах застыл ужас. Девочка похолодела. Страх густой липкой пеленой сковал тело, комом застыл в горле.
- Война - это как? Будут убивать людей? Разрушать дома?
- Будут убивать... - эхом отозвалась мама.
- За что нас убивать? - недоумевала девочка. - Мы же ничего плохого им не сделали!
- Это война, дочка... - голос матери дрожал. Она тяжело опустилась на стул.
- Говно дело, девки! - воскликнул отец. - Надо срочно уезжать вглубь страны. Этот бардак надолго! Поедете на Кубань к моим родителям. Нет! - добавил он, немного подумав. - Лучше на Урал, к брату Петру, в Свердловск - это надёжнее. Они примут.
Над городом снова послышался рёв моторов. Все бросились к окну - по небу низко над городом летели чёрные самолёты с крестами на крыльях, страшные, как сама смерть. Со свистом посыпались авиабомбы, раздались первые взрывы. Жуткий леденящий кровь ужас смерти проникал во все клетки тела. Страшный грохот - одна бомба попала в крышу их дома, пробила потолок и упала на середину большой комнаты. Она шипела и крутилась на месте, а потом остановилась, только едкий дымок поднимался вверх. Все застыли в оцепенении, ожидая смерти, но бомба так и не взорвалась... Пронесло на этот раз! А, может. Ангел-Хранитель помог? Слишком любили жизнь эти сильные люди! Вот и решили в Небесной Канцелярии пощадить эту семью! Кто знает? После непродолжительной бомбардировки самолёты улетели. Среди населения началась паника.
- Нина, собирай вещи! Сегодня же отправлю вас в тыл! Я бегом в райком за документами. Когда вернусь, чтобы всё было готово.
Николай убежал, а Нина, достав два огромных чемодана, бросилась кидать в них одежду, документы, фотографии, посуду - всё самое ценное, что было в доме. Из дыры в потолке сыпалась пыль и падали осколки штукатурки. Ждать было нельзя.
Через полчаса вернулся Николай. В руке он держал бумагу с печатью райкома. В документе говорилось о том, чтобы семье второго секретаря оказывали всяческое содействие в эвакуации. Николай сунул документ жене в сумочку, с указанием беречь и показывать нужным людям. Подхватив тяжёлые чемоданы, он приказал следовать за ним. Нина взяла за руку плачущую от страха дочку и они поспешили на железнодорожный вокзал. Там уже ждал пассажирский поезд.
На вокзале стояла страшная суматоха. Кричали женщины, дети, толпа штурмом брала состав. Кого-то пропихивали в открытые окна вагонов, люди толкали друг друга, ругаясь и плача, наскоро прощались, не зная, суждено ли им ещё увидеться в этом мире. Желающих уехать было слишком много. У Нины закружилась голова, онемели ноги - она потеряла сознание и упала на землю. Николай кинул чемоданы и бросился приводить в чувство жену. Лида плакала, растирая солёные слёзы по щекам. Наконец, Нина пришла в себя и с суровым лицом двинулась за мужем. Он жадно поцеловал обоих и решительно протиснулся сквозь толпу. Николай с силой затолкал в вагон жену и ребёнка, закинул тяжёлые чемоданы. Всё! Война разлучала их на неопределённое время. Николай оставался в городе.
Нина с ребёнком заняли нижнюю полку, люди сидели в проходах, толпились в тамбуре. Время тянулось бесконечно долго. Пересохло во рту, бешено колотилось сердце, тело бил мелкий озноб. Наконец раздался гудок паровоза, и перегруженный людьми состав медленно тронулся. Оставшиеся на перроне люди рыдали, кто-то махал рукой на прощание, кто-то бежал за поездом, не веря, что всё кончено и ему не хватило места. Поезд набирал скорость.
Николай вернулся в опустевшую квартиру. На стене остался висеть большой портрет любимой жены в тяжёлой раме со стеклом. Он представил, как немцы займут город и пьяные враги будут глумиться над портретом, стреляя в любимое лицо. Подумав, Николай снял портрет со стены, достал фотографию и чиркнув спичку, поджег снимок. Он смотрел, как горит бумага - всё! Пусть лучше так! Жену он врагам не отдаст! Покончив с портретом, он отправился в райком за дальнейшими распоряжениями.
- Вам поручено эвакуировать городской банк, - мрачно произнес первый секретарь райкома Коломыи, - вот вам машина и водитель. Отвезёте деньги в Киев и сдадите в Центральный банк.
Шофёр уже ждал во дворе. Взяв соответствующие документы, Николай отправился выполнять задание руководства. Мешки с деньгами быстро погрузили в крытый фургон, много мешков, запечатанных сургучом. Выехали под вечер. Дорога была опасной - немцы местами уже прорвались вглубь страны. Повсюду кружили вражеские самолёты, слышались разрывы снарядов.
До Киева добирались целую неделю. Днём стояли в лесу - дороги обстреливались. Ночами выбирались на трассу и ехали с потушенными фарами. Однажды в лесу наткнулись на отдыхавших немцев, но вовремя среагировали и оторвались от погони. Когда прибыли в Киев, враги уже заняли часть Украины. В городе царила паника. Шла поспешная эвакуация людей, учреждений, заводов. Мешки с деньгами приняли в банке, даже не пересчитав. Избавившись от багажа и отпустив шофёра, Николай отправился на поиски семьи. Вокруг царила страшная неразбериха.
* * *
Нина с дочерью кое-как устроились в вагоне. Попутчики немного успокоились, тихо разговаривали, плакали, молились, доставали съестные припасы и делились ими с соседями по несчастью. Вдруг какая-то женщина закричала:
- Смотрите в окно! Там немцы состав с беженцами разбомбили! Ужас какой! - люди кинулись к окнам: на соседней полосе железнодорожного полотна дымились обгоревшие вагоны, валялись трупы людей... Нина закрыла лицо дочери ладонями.
- Не смотри туда, дочка. Не надо! И я не буду смотреть, - подбежавшие к окнам женщины кричали от ужаса, кого-то стошнило, одна беременная забилась в истерике. Это был самый настоящий ад на земле, созданный фашистами ради дикой идеи мирового господства тьмы над миром людей.
К вечеру у маленькой Лиды поднялась высокая температура, а под утро открылся кровавый понос. Ребёнок заболел дизентерией. Несчастная мать прятала от попутчиков горшки, в страхе, что их ссадят с поезда, чтобы избежать эпидемии. Тогда конец! Так продолжалось три дня. На стоянках Нина бегала за кипятком и продуктами. Лекарств и медицинской помощи взять было неоткуда, а ребёнок таял на глазах. Однажды утром одна старушка из числа беженцев заметила неладное и тихо расспросила, что с ребёнком. Нина в отчаянии во всем призналась. Старушка ласково улыбнулась и достала из сумки какой-то порошок, наказав разводить с водой и поить больную по часам. Через день понос прекратился, а температура снизилась. Ребёнок пошёл на поправку.
До Свердловска добирались больше двух недель, с несколькими пересадками. На станциях местные жители подходили к поезду. Приносили продукты для беженцев, меняли на вещи и украшения, продавали. Кто-то сочувствовал и помогал бесплатно, от души, а кто-то наживался на чужом горе, пользуясь моментом.
В Свердловск приехали грязные, измученные, покрытые вшами, но всё же живые! Семья брата Петра состояла из трех человек - он, жена Галя и её дочь от первого брака Люся. Жили они в однокомнатной квартире. Беженцам постелили на полу. Долго стеснять родных было нельзя. Это было только начало страшной беспощадной бойни, унесших десятки миллионов жизней ни в чем не повинных людей.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/09/20/1242