Где-то в затуманенном успехом сознании Коли Горностаева проявлялось, что фамилия его носит несколько козлиный оттенок. Но это не помешало ему на подступах к Монако на заправке одной из медленно выпрямляющихся извилин его незатейливого мозга приобрести редкую коллекцию окурков великих людей напрямую у дилера за каких-то 250.000 евро. Во столько же обошёлся третьёго дня оторванный край Лидочкиного вечернего платья, усыпанный бриллиантами, когда он небрежно на ходу над бездной денег захлопнул крыло жёлтого «Ламборгини».
Из динамиков летели перлы русских шансонов типа «Мама, роди меня обратно» и потрясающий окрестности ремейк «Деньги надо тратить, растрачивая жизнь».
– Вечером предстоит сразиться с зелёным сукном в казино. Много времени это не займёт. Игра будет носить характер Каннонического мероприятия, – предупредил он Лидию, сияя алмазом в три карата, вделанным в золотую оправу правого верхнего клыка и по-детски радуясь своему трёхсложному остроумному словосплетению Канн с канонами и канонерками.
– Зачем ты подарил на заправке «Тиссо» за 24.000 нищему миллионеру? – подняла бровки с бровки дороги Лидочка.
– Чтобы унизить это баварское хрюкало. Оно, не отрываясь, пялилось на мои часы, как будто они Тадж-Махал. Не расстраивайся, мамочка, ты у меня красивее обеих макакских принцесс вместе в отдельно взятом нами на абордаж княжестве. А завтра на монакском пляже, уверяю тебя, моя мурмулеточка, любая монакиня в монокини с грудью на сносях твоего соска с вживлённым в него изумрудиком не будет стоить.
Успокоенная вчерашними колиными заверениями у нотариуса, подтверждающими переписанную на её имя недвижимость, Лидочка прищёлкнула пальцами дверцу машины. Та взвизгнула.
–«Ламборгини» живая, – удивилась Ли (так Николай называл её в редкие, как его платиновые зубы, секунды близости).
– Как на стрелке, – усмехнулся он, обнажив их, – за такие бабки и железка заговорит. Поужинаем на нашей яхте или сходим к Акромегало-Новичам на их 50-миллионную колымагу?
– Нет, сегодня у меня настроение провести вечер вокруг пальца в казино, – хихикнула она, – а пока, давай-ка, заглянем на аукцион живых матрёшек. Ведь ещё не вечер в Монако.