МУДРОСТЬ СУCАННЫ
Хотя Сусанна и не слышала ни слова из нашего разговора, она все же хорошо представляла его суть, поскольку знала, что я намеревалась врать англичанам в глаза. Это смущало ее совесть, и чем больше она думала об этом, тем больше чувствовала виноватой и себя, ведь только из-за своей любви и нежелания расставаться с ним мы лишали Ральфа его законных прав первородства. Всю ночь она пролежала без сна и перед рассветом решила сама поговорить с англичанами и рассказать им всю правду, к чему бы это ни привело, ведь дочь моя Сусанна была решительной девушкой с честным сердцем. Приняв решение, она успокоилась и наконец уснула. Проспала она долго, и, как оказалось, это стало причиной провала ее плана.
Вот как это вышло. Англичане поднялись очень рано, вместе с солнцем, вышли из маленькой гостевой комнаты, выпили кофе, который я им приготовила, и поговорили какое-то время. Затем молодой лорд, двоюродный брат Ральфа, сказал, что вчера на расстоянии около часа езды от нашей фермы он запри¬метил возле большого озера множество уток и несколько антилоп. Ему не терпелось отправиться к этому озеру и он решил ехать вперед с одним из слуг и перестрелять там всю дичь, пока остальные будут догонять его, – чтобы быть счастливыми, эти англичане должны все время кого-то убивать. Поэтому он торопливо попрощался со мной, подарив золотую цепочку, которую отстегнул от своих часов (цепочка эта сохранилась у меня до сих пор). Затем он уехал, улыбаясь по своей нелепой привычке, и, глядя ему вслед, я вдруг подумала, как же ему посчастливилось оказаться во всей этой истории не негодяем, а только игрушкой в чужих руках. Мы никогда не встречались с ним больше, но думаю, что смерть уже давно настигла его, ведь все те, о ком я рассказываю, мертвы; только Ян и я еще живы, но и наше время подходит к концу.
Когда Сусанна наконец проснулась и узнала от черной служанки, что чужестранцам уже привели их лошадей (о том, что молодой лорд уехал раньше, ей не сказали), она тихонько выскользнула из дома, чтобы я не смогла удержать ее, и спряталась за небольшим кустом на углу маисового поля, мимо которого, как она знала, англичане должны будут проехать. Вскоре она услышала, что они едут, и, увидев, что с ними нет молодого лорда, подошла к адвокату, который придержал коня, в то время как остальная кавалькада двинулась дальше. Сусанна спросила юриста, где его хозяин, ибо она должна с ним поговорить. Тут я должна сказать, если не говорила этого раньше, что Сусанна умела изъясняться по-английски, хотя и не очень хорошо. Наставник-голландец давал ей задания на этом языке, и с Ральфом они иногда говорили на нем, когда не хотели, чтобы другие их понимали, потому что он никогда не забывал свой родной язык, хотя и примешивал к нему множество голландских слов.
– Он уехал вперед час или чуть более тому назад, но я могу передать ему ваше сообщение, – сказал адвокат. – Или, если вы хотите поговорить о деле, говорите со мной.
– Конечно, я бы предпочла, как говорится, сама черпать воду из колодца, – отвечала Сусанна, – но раз уж он уехал, я прошу вас выслушать меня. Думаю, когда вы услышите, что я хочу сказать, то вернете его. Вы ведь прибыли сюда за Ральфом Кензи, и мама сказала вам, что он не тот человек, которого вы ищете, не так ли?
Адвокат кивнул.
– Так вот, я говорю вам, что вся эта история – ложь, потому что он – тот самый человек, – и она выложила всю правду о Ральфе и о нашем сговоре с целью обмануть их.
Как я уже сказала, английский Сусанны оставлял желать лучшего, и очень может быть, что адвокат не вполне понял ее. Однако я думаю, что он отлично все понял, потому что, как она рассказала мне потом, лицо его во время разговора стало серым и тревожным, и наконец он сказал:
– Все, что вы говорите, очень странно и важно, настолько, что я должен вернуть моего хозяина, чтобы более внимательно рассмотреть дело. Возвращайтесь на ферму и не говорите никому, что виделись со мной, а к вечеру или, самое позднее, завтра мы приедем и установим всю правду.
Бесхитростная Сусанна кивнула в ответ, и адвокат поехал вслед за другими. Весь этот день и весь следующий дочь со мной почти не разговаривала, и я видела, что она ждет чего-то, посто¬янно поглядывая на дорогу, по которой уехали англичане. Но они так и не вернулись, и я уверена, что хитрый адвокат ни слова не сказал молодому лорду о своей встрече с Сусанной и о ее признании. Он закрыл эту страницу, и не собирался открывать ее вновь, так как это могло стоить ему десяти тысяч фунтов. На третье утро я вновь обнаружила Сусанну у ворот – она все так же смотрела на дорогу – и не смогла дольше выносить ее молчание.
– Что это ты делаешь тут, девочка? – резко спросила я. – Похоже, тебе так понравилось принимать гостей, что ты готова стоять здесь весь день, ожидая новых?
– Я жду не новых гостей, – сказала Сусанна, – а тех же, что были здесь недавно, но теперь вижу, что жду напрасно.
– Что ты имеешь ввиду, Сусанна?
Внезапно решив высказать мне все, она резко повернулась и смело посмотрела мне в глаза:
– Я имею в виду, матушка, что я сказала англичанину с рыжими волосами, адвокату, что вся та прекрасная история, которую ты рассказала ему о Ральфе, – ложь, и что он – тот самый человек, которого они ищут.
– Как ты посмела это сделать, девчонка? – воскликнула я, но затем, взяв себя в руки, добавила: – И что же сказал этот человек?
– Сказал, что поедет и вернет молодого лорда, чтобы я могла поговорить с ним, но они не вернулись.
– Да, Сусанна, не вернулись и не вернутся, потому что, хоть они и ищут, но не хотят найти! По крайней мере, адвокат не хочет, потому что он слишком много поставил на карту. Так что дело сделано, и твои руки чисты от греха, а Ральф останется с тобой.
– Грех родителей падет и на ребенка, – ответила она, и я не знала, как спорить с этой девочкой восемнадцати лет, ведь правда была на ее стороне, и мне это было хорошо известно. Она говорила, что мы – злобные заговорщики, которые ради собственного удовольствия украли у Ральфа все, кроме самой жизни; и еще много других, таких же жестоких слов она бросала в меня, как камни. Но на моей стороне был житейский опыт и родительская власть, и когда она на секунду умолкла, я выкрикнула:
– Да для кого все это было сделано, разве не для тебя, неблагодарная девчонка?
– Если даже и так, что не совсем верно, – ответила она, – мне было бы легче, если бы вместо того, чтобы делать меня сообщницей в этом преступлении, ты ограничилась тем, что использовала меня в качестве приманки для Ральфа, и предо¬ставила мне самой заботиться о собственном благополучии.
– Как! – воскликнула я. – Неужели ты так бессердечна, что готова распрощаться с тем, кто на протяжении многих лет был твоим братом, да и теперь твой брат? Знай, что бы он ни обещал сейчас, если он уедет за море, в Англию, ты его больше не увидишь.
– Нет, – ответила она, внезапно успокоившись, – я скорее умру, чем потеряю Ральфа.
– Тогда к чему все эти твои прекраснодушные речи? – спросила я, думая, что, наконец, ее поймала. – Ведь, если бы он уехал, ты бы его потеряла.
– Нет, – просто ответила она, – нужно было только выйти за него замуж до того, как он уедет, и тогда я могла бы быть уверена, что он вернется.
Когда я услышала это, у меня перехватило дыхание, потому что я не ожидала услышать из уст ребенка, каким все еще считала в душе свою дочь, такой простой и мудрой мысли. Ибо не было никаких сомнений, что этот план, приди он мне в голову, решил бы все проблемы: с помощью него Ральф мог бы сохранить свою собственность, а мы – Ральфа. Женившись на Сусанне, он бы вернулся к ней, или, если бы она ненадолго уехала с ним, что, возможно, было бы еще лучше, она, несомненно, вернулась бы сама и вернула его, ведь она так любила нас и свой дом!
Итак, я задохнулась, и единственное, что смогла сделать в ответ, когда поняла, что понапрасну взяла на душу такой страшный грех, это заплакать. Тут Сусанна подбежала ко мне, принялась целовать, и так мы помирились. И все же, мне кажется, что после этого она уже не так хорошо относилась ко мне, как прежде. После всего случившегося я стала думать, что для всех нас будет лучше, если она поскорее выйдет замуж, чтобы учить уму разуму собственного мужа.
Так окончилась история о посещении нашей фермы англичанами и о том, как Ральф потерял свое богатство и титул. Мы никогда их больше не видели и ничего не слышали о них. Ведь в те дни, до Великого Похода, писем мы не писали, а если бы и вздумали писать, то куда бы и как их отправили? Это здесь, в переполненном людьми Натале, почтовая тележка приходит к дверям два раза в неделю, а там ничего этого не было...
***
Теперь я должна рассказать о делах этого дьявола во плоти, Темного Пита, и о том, как маленькая кафрская знахарка Сигамба Нгеньянга, что означает «гуляющая в лунном свете», стала рабыней и спасительницей Сусанны.
К тому времени отца Темного Пита хеера ван-Воорена уже два года как не было в живых, и о его смерти ходили самые странные слухи – может и не стоит их тут повторять! Я ведь не знаю, в самом ли деле Темный Пит убил своего отца, но позже он точно совершил массу страшных преступлений.
Хеер ван-Воорен оставил Темному Питу большие, как нам тогда казалось, богатства: громадные стада крупного рогатого скота, коз и овец, часть из которых содержались в краалях местных вождей, а также вдоволь земли и, как поговаривали, приличную сумму золотом. Пит был странным человеком, не похожим на других мужчин, – всех удивляло, что, достигнув известного возраста, он не женился и даже не ухаживал за девушками, и единственной его радостью было водить компанию с кафрскими вождями, женщинами и колдунами. Но оказалось, что судьбою ему уготовано было полюбить нашу Сусанну и нести эту любовь всю его грешную жизнь, если только можно назвать любовью стремление постоянно преследовать предмет своей страсти и приносить ему страдания. Преследовать Сусанну Пит начал еще до приезда англичан. Где бы он ни встретил ее, но большей частью – вне нашего дома, потому что Ян не любил его, он начинал приставать к ней со своими медовыми речами и разными глупостями, которых она никогда, я уверена, не поощряла, ведь сердце ее уже было отдано другому.
Нужно заметить, что Темному Питу всегда было известно все, что делалось у соседей, благодаря донесениям его шпионов-кафров, которые повсюду шныряли и все для него выведывали. Поэтому он очень скоро узнал, что Ян с Ральфом отправились со стадом в вельд, и что мы с Сусанной на ферме одни. Этим случаем он поспешил воспользоваться и стал являться к нам по два-три раза в неделю, норовя попасть к ужину, а затем и остаться ночевать, и все это время изнуряя бедную девушку своим вниманием.
Наконец я собралась с духом (должна сознаться, Темный Пит был из тех немногих людей, которых я боялась), чтобы высказать ему всё. Он вежливо выслушал меня и сказал в ответ:
– Все это, пожалуй, и верно, тетушка. Но если вы хотите иметь плод, который еще не упал на землю, то должны трясти дерево.
– А если он так крепко сросся с веткой, что не падает? – спросила я.
– Тогда нужно забраться на дерево и сорвать его.
– Ну, а если этот плод уже в котомке у другого?
– В таком случае, тетушка, – отвечал он с такой мрачной улыбкой, что у меня кровь застыла в жилах. – В таком случае, лучшее, что можно сделать, это убить этого другого и забрать плод, который от этого сделается только слаще.
– Убирайся отсюда, Пит! – в гневе вскричала я. – В моем доме нет места тому, кто говорит такое. Тебе еще повезло, что моего мужа и Ральфа нет дома, чтобы вышвырнуть тебя.
– Ваш дом, конечно, очень милое место, но то единственное, чего я ищу в нем, не вделано ведь в его стены. Благодарю за гостеприимство, тетушка, и желаю вам хорошего дня!
– Сусанна! – позвала я, думая, что она у себя в комнате; но девушка, зная, что Пит ван-Воорен у нас, ускользнула из дому, и он знал об этом. Более того, он знал, куда она ушла, – думаю, один из его слуг-кафров наблюдал за домом снаружи, – и сразу отыскал ее, чтобы снова приставать со своей любовью.
В конце концов он потребовал от Сусанны поцеловать его, и она, конечно, рассердилась. Пит скромностью не отличался и попытался получить поцелуй силой, но она вырвалась, оттолкнула его и пустилась бежать. Ничуть не смутившись, он рассмеялся на свой жуткий манер и крикнул ей вслед:
– Я еще получу этот поцелуй, мисси! О, я все о тебе знаю. Ты любишь этого английского найденыша, не так ли? Но за свою жизнь женщина может любить многих: умрет один – явится другой на его место.
– Что ты хочешь этим сказать, ван-Воорен? – спросила испуганная Сусанна.
– Ничего... Но я получу этот поцелуй! Да, получу – и очень скоро.