Утро Тим-Тимыча начиналось очень рано.
Спору нет, это не всегда приятно, когда за окном слякоть или снег, а в под одеялом так тепло и спокойно. Тим Тимыч в такие дни позволял себе немного поворчать-побурчать, но все-таки вставал и шел на кухню за своим утренним кофе.
Привычный утренний ритуал, как всегда, бодрил великолепно. Тим Тимыч заводил часы с кукушкой, отвечал «И тебе не хворать» на кукушкино чуть механическое и скрипучее «ку-ку».
Включить новейший приемник, который недавно занял место старого проигрывателя. Форточку открыть. Золотой рыбке в просторном аквариуме насыпать первую порцию корма.
Ох, непростая у Тим Тимыча рыбка! Глаза умные. Иногда Тим Тимычу казалось, что она подпевает некоторым утренним песням, льющимся из центра. Да еще и плавниками в такт подмахивает.
«Ну-ка солнце, ярче брызни,
Золотыми лучами обжигай...»
«Да, солнце, солнце, скоро будет и солнце...»- думал Тим Тимыч, наблюдая, как в старой медной турке поднимает курчавую каштановую голову кофе.
Но вот кофе выпит, чашка отмыта до блеска. Тим Тимыч еще раз окинул взглядом свое жилище и удовлетворенно кивнув (все в порядке), открыл массивную дверь.
Одинокий фонарь освещал только дорожку к сараю, но тим Тимыч знал, что в темноте прячется широкая тропа, которая бежит к холму, и на холм, и за него. Тим Тимыча дорога звала... Но сначала надо было сделать главное.
За скрипучей щелястой дверью сарая жила Машина. Она жили здесь очень давно и для Тим Тимыча стала Почти Живой и Мудрой. Просто это не всем заметно. Иногда Машина встречала его ослепительным блеском трубочек, шестеренок и коленец. Тимычу казалось, что она с нетерпением ждет его, чтобы быстрее заурчать-замурлыкать: «Так-так-так-так».
Иногда Машина грустила , и ее работа была больше похожа на вздохи большого печального кита. А иногда хворала, чихала и подкашливала, прежде чем заработать, как положено. Она просила ласки и смазки, и Тим Тимыч бережно ладил приболевший механизм.
Сегодня было все в порядке. Тим Тимыч, полностью довольный настроением Машины, с любовью прошелся мягкой ветошкой по теплым коленцам, трубочкам и гайкам и повернул ключ зажигания. Машина довольно уркнула и заработала, наполняя воздух утренним светом, ароматом цветов и пылинками радуги. Тим Тимыч одобрительно похлопал Почти Живую Машину по гладкому кожуху и вышел за дверь.
Утро разливалось в воздухе, волнами расходилось от сарая, проявляя и сад, и дом, и широкую тропу, бегущую от калитки к холму, и на холм, и за него.
Тим Тимыча ждала дорога, и он с радостным предвкушением сделал первый шаг...
Я открыла глаза...