Он же несостоявшийся рыбак, священник и солдат
Авантюрный шаг
Ломоносов Михаил Васильевич однажды сказал: «За общую пользу, а особливо за утверждение науки в Отечестве, и против отца своего родного восстать за грех не ставлю». У настоящего мужчины слово с делом не расходится. Восстал. В конце 1730 года крестьянский сын Михайло Ломоносов отправился из Беломорской деревни в Москву. Девятнадцатилетний, с паспортом, но тайком от отца и мачехи. Уже тогда были конфликты между отцами и сыновьями. Уехал в неустроенность, в испытания и неизвестность. Уехал в науку. Шаг решительный и авантюрный. Решение почти гениальное. Гениальные мысли, кстати, приходят не ко всем, не каждый день. И даже не каждую жизнь.
Говорят, что подлинный гений, как бы его ни топтали, все равно проявится. А дурак, сколько бы ни тщился блистать, лопнет как мыльный пузырь и это мало зависит от происхождения. Мог Ломоносов жить в покое, но выбрал другой путь. В зрелом возрасте ученый скажет: «Я бы охотно молчал и жил в покое, да боюсь наказания от правосудия и всемогущего промысла, который не лишил меня дарования…», - его слова мы оборвем на этом месте, и вернемся к ним позже.
Беглый сын больше не увидит отца. Впереди еще 34 года. А ведь мог бы жить как все: выходить в море, добывать рыбу и зверя, богатеть, жениться и родить детей. Пошел другим путем. Почему? На протяжении двух с половиной веков биографы рассуждают о природе гения Ломоносова. Варианты предлагают разные. До того доходит, что его записывают во внебрачные сыновья. Кого бы вы думали? Петра Великого! Дескать, гениальность наследственная. Общее есть. Действительно, оба отличались настойчивостью и упорством в преодолении трудностей. Да и целеустремленность – общее место у многих одаренных людей. Так ведь они люди одного времени. Сегодня, например, у Президента есть страница в интернете и у многих из нас тоже, но никто пока не претендует на родство.
Мудрецы утверждают, что любую дорогу можно преодолеть, если набраться мужества и сделать первый шаг. Итак, поворотной, ключевой вехой биографии крестьянина Михайло Ломоносова, стал день, когда он, скрыв свое происхождение, стал постигать науки в Московской славяно-греко-латинской академии.
Курс наук здесь был рассчитан на 13 лет. Ломоносова определили в младший класс, но его не устраивала перспектива учиться так долго. Экстерном за один год юноша одолел три первых и перешел в четвертый. И здесь не все устраивало будущего ученого. Не тому учили. Да и не так.
Ложные шаги
Человеку для реализации грандиозных планов нужно немного. Кому-то рычаг, чтобы перевернуть Землю, кому-то шанс, кому-то удача. В 1734 году у Ломоносова возникла возможность отправиться в экспедицию в Киргиз-Кайсацкие и Каракалпакские земли. Вакантна должность ученого священника. Ломоносов предпринял попытку принять сан священника. И в своем благом стремлении слукавил, допустил ложь. Заявил, что он сын сельского батюшки. К слову сказать, опыт участия в службах у него был еще с детства, в приходской церкви читал псалмы и каноны. Он лучшим чтецом в деревне считался. Там же переписывал церковные книги. Вот только отец-то крестьянин!
«Резюме» пошло в работу, но неожиданно, выяснилось, что сведения будут проверяться. Ломоносов немедленно рассказал правду о своем происхождении. Отметим, что признание собственной неправоты – это тоже мужество. Признался и, как следствие, получил отказ в посвящении в чин и лишился права участвовать в экспедиции. Повезло, что обманщика не прогнали из академии. Однако осталось решение что-то изменить в жизни. Обычно настойчивый человек осуществляет новые и новые попытки. Ломоносов не исключение. Юноша отправился в Киевскую духовную академию в надежде, что там иначе поставлено изучение естественных наук. Тщетно. Пришлось вернуться в Московскую академию.
Но везет тем, кто сам везет. Дверь открывают стучащему, а дорога ведет идущего. Через год ректор рекомендовал Михаила в числе самых способных учеников для обучения в Петербургской Академии наук. К счастью, здесь не пришлось придумывать ложные биографические сведения. А усердие и способности выделяли Ломоносова из среды студентов. И открыли новые перспективы.
Такие ситуации сегодня называют «вызов времени». Формировалась Вторая Камчатская экспедиция. Возникла необходимость направить в ее составе профессоров, знающих астрономию и географию, а также специалиста в истории, химии и рудном деле. Таких универсалов в Академии не было. Не было их в России и не сыскались за рубежом. Решили подготовить своих.
Ломоносова и еще двоих студентов направили в Германию для получения необходимых знаний.
Мученик науки или шпацирен по Европе
Осенью 1736 года Ломоносов, Райзер и Виноградов отправились морем в Германию. Больше пяти недель добирались до Травемюнде, три недели до Марбурга. Марбургский университет был одним из авторитетнейших учебных заведений Европы. Общие лекции и индивидуальные занятия, настойчивая самостоятельная работа дали результат: «У г. Ломоносова, по-видимому, самая светлая голова между ними…», - отмечает наставник Христиан Вольф.
Светлая, но в личной жизни ничто не помешало студенту голову эту потерять. Гениям часто не чужда жизнь в ее многообразии. Двадцатипятилетнему студенту приглянулась шестнадцатилетняя дочь вдовы, у которой он квартировал. Женился. Подчеркнем, что удачно и на всю жизнь.
Пролетели два года. По команде из Петербурга студентов направили в саксонский Фрейбург для изучения металлургии. То, что Вольфу хорошо, то новому наставнику Генкелю «зер шлехт». Не сложились отношения у Ломоносова с профессором химии. Снова не так, и не тому учил, или – скорее – не тот! Весной 1740 года взаимная неприязнь достигла критической точки. И Ломоносов решился на авантюру, опять совершил побег, отправился на Родину. Билетов на самолет не было, денег – тоже. Начинается одиссея по Европе. Ломоносов попытался найти русского посла, чтобы получить помощь. Лейпциг, Кассель – посол ускользнул. Студент добирался до Марбурга. К этому времени уже и самого Ломоносова ищет посол. А наш герой, не ведая об этом, в сентябре отправился в Голландию, но и там не нашел помощи. Через Лейден и Дюссельдорф поехал назад в Марбург и… попал в прусскую армию. Да-да! Студент поужинал с рекрутером. Возлияния едва не обошлись для России потерей лучшего ученого эпохи. Но как любомудрие помогло бежать ему из дома, инакомыслие от Генкеля, так и свободолюбие помогло бежать из прусской крепости. Опыт побегов уже был. Успел ли он принять присягу? Наверное, нет. А так, глядишь, стал бы выдающимся немецким военачальником и встретился бы с Кантом, где-нибудь в Кенигсберге. У них нашлись бы общие темы для разговора!
В октябре Ломоносов снова в Марбурге, в семье… Только весной 1741 года он получил деньги и документы для возвращения в Россию. И без малого через пять лет после отъезда на чужбину мученик немецкой науки ступил на русскую землю…
Подковерная борьба
…чтобы и здесь стать мучеником немцев в науке. На Камчатку его не отправили. Уникальным знаниям и темпераменту нашли применение в Академии. И все бы хорошо, но как же мешала науке война с Шумахером и прочими Штурмами, Таубертами, Винсгемами… Главным гонителем и преследователем был И. Д. Шумахер, который к тому времени успел вытурить в Сибирь Г.Ф. Миллера, в Европу Германа, Бюльфингера, Эйлера и Бернулли и внести смуту в преподавательской среде. На протяжении двадцати лет Ломоносову придется тратить силы и энергию на борьбу с ним. Испытание? Возможно. Свыше? А откуда же.
Отметим, что только назначения на должность в Академии он ждал почти год. И лишь после обращения к императрице Елизавете Петровне стал-таки легитимным преподавателем Михайло Васильевич Ломоносов. Но еще до назначения развернул бурную деятельность по созданию первой в России химической лаборатории.
А с немецкой прослойкой русской науки развернулась настоящая война. Доходило и до рукопашных. Действовал дерзкий русский ученый решительно и беспощадно, иногда с перехлестами. Противник в апреле 1742 года доносит: «…поносил он профессора Винсгейма и всех прочих профессоров многими бранными и ругательными словами, что и писать стыдно. Сверх того, грозил он профессору Винсгейму, ругая его всякою скверною бранью, что он ему зубы поправит, а советника Шумахера называл вором…». Это из жалобы на Ломоносова.
Выходит, что вещи своими именами называть следует осмотрительно. Однако, по тем временам, если профессор не знает латыни, то что он за профессор? В итоге: расследование, арест, отлучение от исследований и лекций. Ломоносову грозило увольнение из Академии. Посредственность умела расправляться с неугодными, особенно с натурами непосредственными. Сенат был мягок. Наказали, но в Академии оставили.
Ломоносов попросил прощения, потерял в денежном содержании, но и выводы для себя сделал: «Славнейшую победу получает тот, сто себя побеждает». А Шумахера победить можно, лишь утверждая себя в Академии. Так и произошло. Стремительно созревал гений Ломоносова. Прежде всего в естественных науках, но кроме того и в поэзии.
А вот в этом месте надо остановиться немного подробнее…
Кого дергал за бороду Ломоносов?
Совсем недавно биографы в силу понятных обстоятельств единодушно ставили ученого в ряды атеистов. Как же! Энциклопедист, человек широких взглядов и научной страсти, химик, физик, просветитель и поэт-новатор по определению должен был быть материалистом… Уже и то хорошо, что к революционерам не приписывали. К слову определенные основания для такого ярлыка имелись. Ведь не просто так в марте 1757 года Синод подал Елизавете «всеподданейший доклад» с просьбой «…соблазнительные и ругательные пашквили истребить и публично сжечь, и впредь то чинить запретить, и означенного Ломоносова, для надлежащего в том увещания и исправления в Синод отослать…» Нешуточный был скандал вокруг «Гимна бороде».
За Ломоносова вступился Шувалов. Но на поэзию противники ответили пародийным стихотворением «Переодетая борода или Имн пьяной голове». В нем ученого обвинили в пьянстве, жадности, наглости и даже – трудно поверить – в невежестве. Оставим на совести автора или авторов эти обвинения. Скажем лишь, что, как и любой, выражаясь сегодняшним языком, «хайп», этот скандал обеим сторонам ничего хорошего не прибавил.
Между тем, с раннего детства и до смерти, Ломоносов относился к церкви уважительно: «Если надлежащим образом духовенство должность свою исполнять будет, то благосостояние общества несравненно и паче чаяния возвысится, затем что, когда добрые нравы в народе чрез учение и вкоренение страха (Божия) усилятся, меньше будет преступлений, меньше челобитья, меньше ябедников…»
К церкви питал уважение и хорошо понимал ее роль и роль веры в Господа в воспитании. Ученый и наставник требует от учеников гимназий выполнения религиозно-нравственных заветов: «При соблюдении заповедей Божиих и Десятисловии и заповедей церковных, коими обеими любви к Богу и ближнему и началам премудрости страха Господня научаемся, следует первая гимназистов должность, чтобы к наукам простирать крайнее прилежание…»
Можно увидеть природу конфликтности ученого в его способности и мужестве не только иметь собственное мнение, но и отстаивать его, невзирая на ранги и заслуги. Но вот стяжателей, лицемеров и пустозвонов Ломоносов укорить мог, и за бороду больно дернуть тоже.
Так верили ученые или…?
В эпоху Просвещения, но пуще того в оценках этой эпохи, большое место отводится вопросу соотношения веры и знания, религии и науки. Гносеология шла рука об руку с этикой. Конечно, были противоречия. Как же без них!
Только не надо представлять упрощенную картину. Баррикада. По одну сторону стоят люди в рясах, а с другой – единый, дружный, сплоченный коллектив ученых-безбожников под знаменем атеизма и с факелом разума. Они пытаются донести свет знаний до масс, а церковь им не дает. Глупость. Все было не так. Ни один ученый не отвергал идеи Бога. Помните известную формулу Френсиса Бэкона «Знание есть сила»? Так ведь и он писал: «Философия, если ее зачерпнуть немного, уводит от Бога; если зачерпнуть глубже – приводит к нему».
Более того, существовал тесный симбиоз церкви и науки. Тот же Бойль писал богословские трактаты. Многие ученики Ньютона были богословами. Да и Ломоносов, если поднять его сочинения, откроется нам в поэтических произведениях автором, который обращался к авторитету Бога, чтобы наставить императрицу. И его "Утреннее размышление о Божием величестве" не дает нам оснований подозревать в ученом еретика или атеиста.
Иллюстрируя утверждение, вспомним, что по указанию Екатерины Великой ученый составил сюжеты для живописных картин из русской истории. И в них он особо выделяет три события, которые определили развитие Руси: принятие христианства, свержение под православными знаменами монголо-татарского ига и отпор польского нашествия.
Отвечая запросам времени, ученый сделал для страны столь много, что и сегодня, спустя два с половиной столетия споры вокруг его имени и дел не утихают. Человек «гнезда Петрова», человек поиска Ломоносов оставил след в национальной истории, в науках и в душах. Но не закладывал он в эти души сомнений в Промысле. Рискнем предположить, что он в своих стихах не просто ждет от человека (напомним, созданного по образу и подобию) творческого отношения к миру, но и сподвигает к этому. Если уж подобны, так будьте подобны в созидании и переустройстве своей жизни.
А что скажут великие и разные?
Большое видится на расстоянии. Многие современники не понимали гения Ломоносова. Даже над могилой язвили. Будущий император Павел I: «Что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал». Сумароков в траурной процессии обронил Штелину: «Угомонился дурак и не может более шуметь». И услышал в ответ: «Не советовал бы я вам сказать это ему при жизни!»
Но уже через несколько десятилетий А.С. Пушкин восхищался его творчеством. Поэт понимал место предшественника в культуре и литературе, судил трезво и восхищался. А об «Одах духовных» сказал: «Слог его ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным. Вот почему переложения псалмов и другие сильные и близкие подражания высокой поэзии священных книг суть его лучшие произведения».
И самое время закончить цитату, к которой мы обещали вернуться: «…боюсь наказания от правосудия и всемогущего промысла, который не лишил меня дарования и прилежания в учении и ныне дозволил случай, дал терпение и благородную упрямку и смелость к преодолению всех препятствий, к распространению наук в отечестве, что мне всего в жизни моей дороже».
Можно еще долго приводить мнения выдающихся людей о Ломоносове. Но завершить рассказ хочется словами академика С.И. Вавилова: «Наиболее замечательные и совершеннейшие произведения человеческого духа всегда несут на себе ясный отпечаток творца, а через него – и своеобразные черты народа, страны и эпохи. Это хорошо известно в искусстве. Но такова же и наука…»
Жизнь, личность, наследие Ломоносова подтверждают эту формулировку. ©