Гл.23
Уже после, по словам Нэлки, зоотехник интересовался, мол, случайно ни от кого твой красавчик не скрывается? А то сильно подозрительно, что ему, такому видному, делать в нашем захолустье?
- А от кого ему скрываться Петрович?
- От правоохранительных органов, например.
Нэлка от души рассмеялась.
- Петрович, я с ним на одном комплексе была задействована. Он ценный работник, слесарь автомобилей. Ему коттедж дали пятикомнатный, а такое жильё рассчитано только для уважаемых людей, а вы милицию сюда припутали. Если от кого он и прячется, так это от собственной жены, которая влюблена в другого, поэтому и жизни никакой у него нету.
- О, так от жены мы его далеко припрячем, пусть даже не сомневается. Прямо скотником его и заховаем. - улыбнулся зоотехник.
А когда они вернулись с фермы, то Лукерья Степановна спросила у внучки, забежавшей к ней на минутку, мол, ничего ей не требуется?
- А где вы были? Кинулась, а вас нигде нету.
- Бабуль, да мы на ферму наведались на всякий пожарный. Вдруг и для нас там что-то найдётся?!
- И как, нашлось?
- А то! Я буду на подмене у своих, а Володя скотником завтра приступает.
- Пусть меня Господь прощает, что я сначала плохое подумала о Володе. Хороший он, Нэлка, очень хороший человек!
- Я давно это поняла, бабуль.
- Так чего отпускаешь его обратно? Он сказал, будто не вечно тут у нас, вот скоро ручкой нам и помашет.
- Ба, это долго рассказывать, к тому же я не собираюсь это делать. Не обижайся, моя родная, но ты никогда не поддержишь меня. Мы с тобой, если разобраться, с разных углов смотрим на этот мир, и разговариваем мы тоже на разных языках.
- Ясно. Да я и не в обиде. Меньше буду знать, так ночами крепче посплю. Для меня что главное? Чтобы ты не болела и была счастлива. Ты же не станешь плакать за ним, когда он уедет?
- Не стану, бабуль, даже не переживай.
Нэлке надо было к четырём утра на первую дойку, а Вовке можно и к семи подтянуться, но он составил девушке компанию, с ней вместе и отправился по ночи на ферму. Про себя думал, как бедным женщинам, вот так добираться до коров, когда вокруг непроглядная темнотища? Да мало ли, что может с нею произойти? Но никого это не волновало, потому что устройство на работу - это добровольная инициатива.
Потом он помогал Нэлке, чистил навоз, сгребая его из-под бурёнок в специальную узкую канализацию, которая тянулась через весь корпус с обеих сторон. А когда подоспевшие доярки тоже справились с этой задачей, Вовка, как объяснял ему Антон Петрович, совковой лопатой всё загрузил на вагонетку и потащил её к навозной яме. Было невыносимо противно, удушающий запах органики развеялся повсюду и от него невозможно было избавиться на всей фермовской территории. Несколько раз какой-то комок подходил к его горлу и его едва не стошнило, но он стерпел, даже сам удивился, что у него получилось. Вовка пытался глотнуть свежего воздуха на улице, открывал рот и до отказа наполнял им лёгкие, но здесь большой дефицит на такую роскошь, разве что в зимний период и то, далеко не всегда.
Через некоторое время, Нэлка не каждый день появлялась на объекте, потому что подмена существовала на все корпуса, то есть в каждом из них - своя такая доярка. Вот и Нэлка осталась не у дел, пока кто-то следующий не будет нуждаться на несколько дней в выходных или отгулах.
И Вовка бегал на работу один.
Почти всегда он думал об одном и том же:
"Вовка, поворачивай назад, бери чемоданы в зубы и сматывай отсюда удочки, пока не поздно. Ну чего я такой дурак, ну зачем мне эти мучения? Ведь совсем не трудно попросить прощение у Нэлки и её бабушки, типа, не смог, не справился, извините. Так нет же, вот такой у меня дурной характер, я всё равно упрямо иду вперёд. Таких лохов ещё поискать, чего было трепаться языком и давать невыполнимые обещания?... Невыполнимые? Это ещё посмотрим!" - и так бесконечно он спорил сам с собою, на протяжении всего светового дня.
Потом он пробирался сюда и зимою, когда снега навалило, в аккурат, по пояс. Лишь через неделю зоотехник дал распоряжение, чтобы трактором разгребли заснеженную дорогу, также и в их хуторок. А то, в основном, расчищали там, где побольше людей ездят или ходят. А этот хуторок и за живое поселение иногда не считали.
Колючий морозный ветер обжигал открытые участки тела, а Вовка всё шёл и шёл, лишь изредка он подставлял ветру спину, чтобы немного погреть лицо. Но становилось ещё хуже: щёки, лоб, губы - всё горело огнём и щипало так, вроде на множественные ранки кто-то насыпал ему соли, эффект был точно такой же. Он помнил, как однажды порезал себе палец, дело было в детстве. А друзья, чтобы не пошло заражение, посоветовали щепоткой соли посыпать кровоточащую рану. Вот где было весело!
Пока наступил март, минула целая вечность, даже две. Вовка уже думал, что и не дождётся долгожданной весны. Иногда и молился втихоря, чтобы тот скотник побыстрее становился в строй и снова бы занял своё законное место. С одной стороны плохо, что в такие моменты с ним рядом не находилась Нэлка, при ней - ему точно бы удалось себя сдерживать и не ныть, как сопливому пацанёнку. Пусть не вслух, а в душе он сетовал на судьбу, но для Вовки, это уже было позорище несусветное.
Собрать что-то наличными, хотя бы на часть строительного материала, не получилось. Нэлка мало доила, поэтому жили на те деньги, что получал Вовка. Вся надежда возлагалась на чеснок, а он наклюнулся весь, как один. Листики упругие, тёмно-зелёного цвета, они радовали глаз и душу.
В апреле явился Ванька, вместо которого трудился Вовка, и сказал:
- Ты, паря, завтрева уже дома оставайся. Я с утра приступаю к своим обязанностям.
- Ладно. - кивнул Вовка. - Дома, значит, дома.
То ждал этого благодатного дня, а теперь немного расстроился. Привык. Вот такое существо человек, ко всему тянется позже, куда раньше и смотреть не хотел.
- Нэл, я не могу сидеть без дела, мне надо семью кормить, если можно так выразиться. Бабушкина пенсия почти вся на лекарства уходит, а жить на что? Ты покумекай, куда ещё мне можно попроситься, чтобы копейку заработать? Чеснок ещё не скоро созреет, то хоть бы его продали, но тут следует набраться терпения и немножко подождать.
- Я подумаю, Вов.
Но существовала ещё проблема. Сан Саныч обещал полгода подождать, чтобы не отбирать у него жилище, но этот срок катастрофически быстро приближался. Вовка не мог себе позволить, вот прямо сейчас всё бросить и вернуться на комплекс. Сейчас, когда чеснок подаёт такие надежды, когда планов целая куча, ну как тут всё пустишь на самотёк? Никак нельзя, необходимо завершить начатое, а для этого требовалось ещё время, хотя бы до осени.
Вовка поделился своими соображениями с Акимычем и тот, как всегда, вызвался разрулить эту щекотливую ситуацию.
- Володя, кабы ты помнил номер телефона на свой комплекс, то я бы смог туда позвонить и лично побеседовать с кем-то из руководства.
- Есть, Акимыч! Есть у меня номер телефона отдела кадров, там обычно и находится тот самый Сан Саныч, о котором я упоминал. Я наизусть запомнил этот номер.
- Тогда диктуй! - распорядился Акимыч, вытаскивая из кармана брюк маленькую записную книжку.
Вскоре Павел Акимович привёз для Вовки новости из райцентра.
- Мужик он серьёзный, этот твой Сан Саныч, думаю, что правильно всё рассудит. - заверил Акимыч, похлопывая Вовку по плечу.
- А конкретнее можно, что он там сказал?
- Конкретнее? Говорит, что многое не от него зависит, но он постарается. Особенно он проникся, когда я ему поведал правду, почему ты задерживаешься. Мол, хату ремонтировать собрался бабульке и её внучке. Потому что больше некому.
- Спасибо, Акимыч! - поблагодарил Вовка. Ему стало радостно на душе, что Сан Саныч теперь предупреждён, почему Вовка вовремя не приедет. А то ещё решит, будто парень передумал на комплексе работать и отдаст его коттедж кому не попадя, а он без жилья потом останется, когда назад возвратится.
"А хочь и так, если даже не сумеет Сан Саныч приберечь для меня мою "хатёнку", ну что поделаешь, значит, судьба. Крыша над головой всё равно у меня есть - у родителей, вот там и поселюсь. Зато дело доброе сделаю." - рассуждал Вовка под настроение.
А Нэлка повела его к рыбхозникам. Тут, в Кулейке, совсем нету никаких вариантов насчёт устройства, рыбхозники, так сказать, крайний.
Вовка воспроизвёл в памяти, как Нэлка ему объясняла, будто их речка не везде такая узенькая, в иных местах, так очень даже широкая. И рыбы много там водится, а её охраняют. Вовка лично в этом убедился и, глянув на тот берег, который находился от них на приличном расстоянии, даже не поверил, будто это один и тот же водоём.
Рыбное хозяйство состояло из одноэтажного кирпичного домика, нескольких деревянных сараев и парочки гаражей. Всё это огорожено плетёным забором, то есть плетнем. Как говорится: и дёшево, и сердито.
Во дворе, за домом, находилось несколько лодок и один маленький катер, вот возле него и скучковались четыре мужика, кто был задействован здесь по этой профессии. Обращая на себя внимание, скрипнула калитка, а она была сделана из обыкновенного штакетника, что сразу бросалось в глаза. Видимо, старая сломалась, а замену ей смастерили уже на иной "мотив". Мужики обернулись и с недоумением поглядывали на неожиданных пришельцев.
- Дядька Петро, я вам Вовку привела.
- А зачем он нам? - спросил тот, к кому она обратилась. Высокий мужик, одетый в чёрный комбинезон. Лицо широкое, обветренное, давно не бритое.
- Возьмите Вовку кем-нибудь, а то у нас скоро и на хлеб денег не найдётся.
- Это ваши проблемы, Нэлка. Сама поразмысли, если я всех сюда заберу, у кого тяжело с семейным бюджетом, то у меня тут весь хутор будет сидеть без дела.
Вовка с Нэлкой пригорюнились.
- Это я на всякий случай так тебе сказал, а твоего примем, мне Акимыч много хорошего про него доложил. - и тут же обратился к Вовке.
- Забыл, как тебя, паря?...
- Владимир. - выпалил Вовка.
- Может, ещё и отчество назовёшь? У нас тут по-простому принято. Владимир - значит, Володька.
- А я и не возражаю. - улыбнулся Вовка.
- От, это по-нашему. - улыбнулся и дядька Петро, а за ним и вся его команда. Тут было три рыбхозника и один шофёр. Шофёр был нужен только в сезон, когда начальство давало добро на обязательный улов речной рыбы, а последнюю, распределённую по названиям и отдельным мешкам, везли на базу, а оттуда делили по магазинам и по рынкам. Вот тогда и нужен был шофёр. Ну, иногда и гранулы специальные для рыбы привезти для подкормки, эта и вся его обязанность. А старшой, со своей командой, каждый день караулили запретку от досужих рыбаков, объезжая территорию на мотоцикле или на велосипедах.
- Будешь, Вовка, пешком ходить по берегу. Во-первых, нету лишнего транспорта. Да если честно, то у нас сломались все мотоциклы, единственный остался. Велосипеды мы брали из дома, они личные. А во-вторых, нарушители слышат шум и сразу прячутся в камышах, а ты потихоньку подкрадёшься и от этого толку будет поболее, чем на железном коне, согласен?
Вовка кивнул.
- Конечно!
Но Вовка только раз обнаружил браконьера, в лице десятилетнего пацана. Тот только явился с удочками на берег и ещё не успел юркнуть в заросли ивняка, а тут Вовка... Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Вовка нарушил тишину:
- Беги отсюда, пацан, со всех ног беги, покуда я добрый. И никогда не суйся сюда больше, ты меня понял? Если тебя поймают хоть разок, то родители твои потом не рассчитаются.
- Я наслышан. Спасибо вам. - чистосердечно высказался подросток. Здесь строго с рыбалкой на запретке, штрафы до небес. И он осознавал это.
- А если наслышан, то чего тогда лезешь?
- Хочется крупную рыбину поймать. Когда-нибудь.
- У тебя ещё всё впереди, будет когда-то на сковородке и твоя рыбина. А сейчас давай, чтобы и духа твоего тут не было.