Счастья не существует. Эту формулу необходимо ввести в образовательные программы в обязательном порядке.
Зная ее, гораздо больше людей были бы счастливы. Я был счастлив на обветшалом балконе слегка обнимая Раю в ее тоненьком платье. Я был счастлив в бедности получая зарплату и отдавая ее за жилье, тут же занимая сто рублей на пакет с рисом. Юность всегда готова быть счастлива, готова любить, бежать, лететь, гореть и сгорать. А потом ты сидишь в офисе и у тебя уже нет таких проблем. И нет ни счастья, ни Раи. Есть история, прекрасная история которая когда то была и от которой не осталость в настоящем ни жены,ни детей, ни даже долгов. А в настоящем никакой истории нет, есть продуктивность потраченного времени, возможность воспоминания об удовольствии за чашкой кофе (даже не само удовольствие), отдых после работы и.. вообщем, ты осознаешь что утратил сказку которой объективно не существовало никогда. Приобретая взамен что то иное и сложное. Трагедия в том, что огонь полыхает в тебе, но тебе не 17. Ты делаешь все, что делают остальные, но понимаешь как далеки твои мысли порой и как близки они к залесью, овражкам, зеленой траве, где вечно юные какие нибудь ты и Настя, рассекают шинами велосипеда песок на берегу. Или не Настя, а другая девчонка, так и не встреченная мною. Она падает, смеется, я подбегаю.. Это так прекрасно, что не нуждается в дополнительных описаниях. Это так поразительно в 20. И так смешно в 50. Но почему, почему? Мозг - это воронка готовая мчаться без конца, воронка которой нельзя дать шанса, иначе она вымолит тебя в труху. И все же я ничего не мог поделать. Думаю, ради этих неясных образов непостижимых неосознаваемых мы продолжаем круги на этой земле, взамен отдавая свои жизни.
Я вспоминаю дом на окраине, весь тонущий в зелени. Где в глубине прошлых еще не обшарпаных стен царил чей то мир и чья-то любовь. Сколько раз нужно было вернуться ради этого сна что бы получать всякий раз бессоную трудную реальность -пахнущую папиросами коммуналку в том доме, развешенное соседское белье. Тщету, усталость. В конечном счете, старость. Но спроси тех двоих так и застрявших в том новом еще доме, они все равно хотят возвращаться снова и снова. Но все изменилось и если через 200 лет они уже даже не узнают друг друга, неужели тот образ будет опять возвращать их сюда? Я не о той по чьим следам следовал.
Тот дом был на других окраинных широтах. Со своими кошачеобразными загорелыми детьми которых оживлял, оберегал и хранил. В тех координатах, где сей дар неизменно поджидает увядание. Столь же быстрое, сколь и новое возвращение сюда.
Моя мать с которой мы жили тогда в тех местах, не любила людей. Часто говорила, что если рассуждать здраво, то нет у людей никакого выбора. Мне не нравилось так думать. Оно и понятно-то был рассвет, первое дыхание наполненное ландышами и желанием одной только любви. Тут не понять ни жесткость, ни суровый материализм, они кажутся чуждыми. Спасительными они кажутся тогда когда понимаешь, что вовсе не факт что кто то да сумеет тебя полюбить.
Вчера я читал ее Ливжорнал. Да, это начало плана. Плана, где я ее узнаю и она становится вечной в моем урборостическом вращении ума