или Выплеск вечного желания
Всплеск. Плеск. Выплеск. Не хватает?
Блеск. Где найти, не на блестящих же пуговицах. Явить миру блеск. В человеке должно быть блестящим все. Начиная от сапог и кончая глазами. Не хватает? Того мира, который можно назвать внешним. Мир, то, куда мы кидается в жажде само-определения. Некий философ некогда уточнял, свободного само-определения.
1.
Ирония. Не без этого. Но и вера. Хорошо было тому философу верить в возможность личного деяния. Двигаться самому. Иначе тобой будут двигать. Было такое убеждение, возможно, из числа вечных. Но зачем двигать других, не лучше ли двигаться самому. Но кто сказал, что двигать других, означает не двигаться самому. Но если это и есть самое мощное само-движение. В пределе? А нет ли здесь, чего? еще одной возможности, привести в движение тысячи, многие тысячи? Похоже, как будто зов бесконечности. Какой-то зов должен быть, иначе зачем нам дается выбор между волей и безволием.
…
Мир — это? Конечно, лица. Не только. Еще выставки. Не столь давно, по историческим меркам, люди шли на всемирные выставки, да еще с таким энтузиазмом. На выставках? Их встречали, разумеется, лица. За лицом — лицо. От одного лица — к другому. Сначала лица. Потом вещи. Даже такие грандиозные, как башня Эйфеля. Мы смотрим на людей, видим лица. Даже когда смотрим на руки, видим лица. А если те прячут свои лица, конечно, повод для подозрительности. С чего бы им прятать лица. Возможно, ими делается выбор, между неволей и вседозволенностью.
…
Покажи свое лицо. И что-то будет сказано. Три человека являют себя, являя свои лица. Нашли свободную минуту. Встали рядом. Замерли на минуту, нашли ведь. Групповой портрет. Среди лиц. Говоря условно, первое лицо. Ведущая роль. Какое лицо, знак вопроса опущу, наверно, очень правильное, ни одной случайной черты, ни одной неточной, неверной.
На лице — гармония. Или? само лицо есть гармония.
Гармония выдает себя. Шаг назад. Три лица, зачем сразу три, так они захотели. Такие разные. Но что-то общее. Как будто в этих трех лицах что-то от высшей идеи, еще шаг назад, нет человека, который бы не являл что-то от высшей идеи. Даже тот, известный по классике, маленький человек на улице большого города. Забытый. Заброшенный. Потерянный. Два шага назад есть. Можно сделать два шага вперед. Отступить, чтобы уступить? Скорее, чтобы не упростить. Что интересно, рядом с первым лицом, еще одно лицо, второе. На деле там два лица, но третье — фон, его проще обойти. Второе, ничего особого, лицо как лицо, лоб, правда, высокий. Что же его выделяет, я о лице второго человека, выражение. Выделяет? Верно, выражение очень, очень, какое? Ну, скажем, независимое. Первое, гармония. Второе, независимость. Третье. Фон. На это фоне два лица могут показать свою несхожесть. Вернусь ко второму, выражение независимости. Лицо человека, обычного или не совсем, как будто выражает, обычно говорят, отражает, некий реальный факт. Человек с таким лицом, не просто ощущает себя независимым, он независим. От местных органов власти, например. Они ведь везде эти вездесущие органы власти. А тут человек, который не обращает на них внимания. Похоже, надо признать, это не совсем обычный человек. Необычный человек с обычным лицом. Независимость. Или? Элементарная само-уверенность.
…
Два лица. Одно передает. Другое выдает.
Один старается быть самим собой, такой как есть, ничего более. До прочих дела нет. Здесь. Другой тоже желает быть самим собой. Тем, кто очень далек. От тех, кого называют простыми людьми. Каждый далек? Верно. Но первый? Вступает в контакт, зачем? Чтобы не отрываться от прочих, чтобы поднимать их до своего уровня. Получится ли? Тогда пусть будут сами собой, простыми людьми. Надо просто дать понять им, какая это ценность, быть простым человеком. Второй? Чтобы подняться над прочими, еще выше, стать от них еще дальше. Пусть знают, кто они. И не лезут туда, куда им доступа нет. И не будет. На то и простые люди, чтобы ему стоять над ними. Возвышаться. Не приобщать их к себе. А давать понять, есть простые люди, потому как есть простые вещи. Простые вещи? Предметы. Вроде поклонения. Очень простые, вот и пусть склоняют свои простые головы. Зачем им забивать свои головы. Чужие головы не прочь? Не желающие знать сложностей. Не принимающие осложнений. Не разделяющие долгих решений.
Головенки. Головешки. Сыроежки.
Мы. И простые вещи. Очертите. Готовы. Отчеркните. Чего проще. Зачеркните. Лишнее. Что тут скажешь. Созданы, для великих решений, а иначе зачем собираться такой толпой в таком тесном зале. Да еще в такое непростое время. Великие? Решения. Головы. По крайней мере, одна великая. Тогда и время великое. Голова решения. Головы для решения. Полное совпадение. И решение начинается. Обычно, такие решения называют прорывами. Пойти на прорыв, это можно. Через 15 лет, примерно пятнадцать лет, в крайнем случае, двадцать, много ли это. Головы, не отягощенные сединой, качаются в такт, пройдем. Начинается простой язык. Возможно, самый простой. И вот, оно великое решение. Те, кому сейчас двадцать, будут жить, где? В ином мире. Этот мир. В наших руках. Так при чем здесь сложности. Верно, простые головы, те, которые не снисходят до тонкостей. В блестящем простотой мире — мир просто блестящих глаз, уже потому, что живут в таком мире. Или все-таки, из простоты блестящих глаз может уродиться только блеск. И ничего кроме блеска. Отделить бы, блеск от глаз, глядишь, захочется отделить глаза, куда бы их поместить, место есть, горизонт. Такая была цель, такая была цепь. В одной цепи, где еще невозможен выплеск.
2.
Закат, он ведь будет, где ему быть, обычно, берется, подбирается,
что-то такое плоское, просторное, не лишенное притягательности. Скажем, озеро. Небольшое. Округлое. Тихое. И тогда. Закат над озером стоял. Как не постоять. Тем более, что закат над озером простоит недолго. А где он может простоять долго. К слову. Стоял. Мерцал. Десяток минут. Темнота, понятно, мерцать не будет. Приходилось слышать, будет замерзать. Темнота, решившая стать мерзлой, морозной, холодной, просто холодом, может. А свет, может ли он замерзать, замерзнуть, стать холодом.
Свет — Тьма.
Переместиться, из света — в темноту, шаг первый.
Спокойны. Дело привычное. Может, не в темноту, в другой свет. В любом случае обратное перемещение состоится. Уверены. Не далее, как утром. А до утра, не мерцать же, не говоря уже, мерзнуть. И тогда. Рассвет над озером, тоже стоял? Почему-то рассвет не стоит, бродит. Тем более, есть где побродить. Перед тем как уйти. Один должен постоять. Другой побродить. Целое озеро. Ценное озеро. Чем? Пустое. Плоское. Гладкое, ни одной морщины. Надменное.
…
Закат стоял. Рассвет бродил. Первый. Второй.
Понятно. Не в садах. Не по садам. Не в огородах. Не по огородам. В переулках. По переулкам. Где бродит рассвет, там может побродить кто-то посторонний, например, лето. Тем временем, на то и лето, некий Физик собирался стоять, вернее, постоять, за что? За место. За то место, на котором он будет заниматься своей наукой. Позволяя себе временами отвлекаться. На что можно отвлечься физику? на философию. Своего рода переход. Пребывание. В царстве тьмы. Зачем туда забираться? Только забираться, не запираться. Конечно, желание одно, увидеть свет. Какое будет переживание,
увидеть в темноте — свет.
А как насчет, в светлом увидеть темное, в свете — темноту.
Из света — извлечь тьму. Из темноты свет, понятно. А вот из света. Наверно, переживание будет не менее сильным. Радостным, вряд ли. Скорее тревожным. А если кроме Физика? Рядом, скажем, Политик. Он тоже мечтает увидеть, конечно, свет. И совсем не желает видеть тьму. Свет. Увидеть. Уже видит. Два человека видят свет. Что еще требуется людям, выйти на свет, не о том ли они мечтают. К сожалению, в жизни всегда есть место сожалению. Видят свет, оба разом, но видят его в разных местах. Скажем, в разных окнах. В одну сторону манит свет. Одного. В другую сторону другого, тоже свет. Теперь решите, кто останется в темноте.
…
Физик. Политик. Между ними,
кто там может быть, конечно, правительство, как всякое правительство оно может?
Стоять. Бродить. При желании. Смотреть в обе стороны. Другого желания у него, я о правительстве, нет. Кажется, нет. А где же Философ, на кафедре, где ему быть, предлагают, вздыхает, какое озеро будет ждать, какой закат будет стоять, какой рассвет бродить, в университете. В университет его. И три физика, воздав должное печали, иначе, своему прошлому, разошлись в три разные стороны. А куда еще можно разойтись. Неужели есть три единые стороны. Абсурд? Чуть уточню, единство трех сторон, иногда такое единство даже называют концертом. Длится? Обычно, недолго. Очень скоро на месте концерта остается единство двух краев. Очень удобно. Когда речь заходит о расхождении. В пределе, о расколе. А что еще нужно увлеченным людям. Дайте, нам раскол. И что? Неужели перевернут планету. Пусть себе летит в темноте, в пустоте, в надменности. Переворачивать будут мир. А что это такое? Мир, то, что нуждается в переворачивании. Иначе, он просто станет невозможным.
…
Пока мир переворачивается, он существует, в нем стоят, бродят, иногда ругаются, снова бродят.
Физик. Политик. Мечтают увидеть свет. Потому зовут Философа? пусть подскажет, куда надо смотреть. Скорее, не позовут. Куда посмотреть, знают сами. Или решают сами. Или исходят из самих себя. А быть самим собой? Не задавать себе лишних вопросов. Все вопросы к прочим? Им нужно задать один вопрос, только один вопрос. Тогда? Все эти прочие бросятся к тому вопросу. Чего-чего, а один вопрос уже подразумевает один ответ. Ответ нужен, конечно, самый убедительный. Таким ответом располагает теория, вернее, учение. Верное учение. Философ настораживается. Ему свет? Или ответ, для тех, кто к нему обращается. Остров. Ему нужен только Остров. Со скалистыми берегами. Крутыми ущельями. Непроходимыми зарослями. Берега. Ущелья. Заросли. И где-то, в столь подходящем месте придется построить, неужели дворец, стройка, которая не затянется, потому дворец не обязателен. Хижина. Сарай. Избушка. Одним словом, неужели вершина, сосредоточие. Вопрос, как всегда, тот же. Что сосредоточить в столь прекрасном месте, чем оно прекрасно. Закат там стоит. Рассвет бродит. Дождь поит. Стволы пьют. Так что же сосредоточить там, на забытом Острове, а что можно?
Как всегда, или свет, или тьму.
Все утописты, свет, видят только свет. Что же остается на долю реалистов, неужели тьма. Философ поет, песню. Потом пьет, воду. Потом шепчет, тихо, потому не слышно. Потом льет, поток слов. В потоке виден, что можно увидеть в потоке абстракций? Как всегда, возможности. Потолок возможностей. Один дает возможности. Другой оставляет возможности за собой. Третий расставляет возможности, хорошо, если по кругу. И среди них ни одного, кто бы горел желанием связать себе руки. Никто не хотел связывать. Себя. Свои руки. Свой язык. А кто же тогда будет связывать руки, ведь руки нужно связать, всем. Все руки. Руки всех. Начиная с Философа, продолжая Физиком, завершая Политиком. На месте отдельных фигур возникают, ряды. Тех же голов. Как бы представить подобные превращения.
Необязательное дополнение/1
Ряд физиков. Ряд политиков. Ряд философов.
В их плотные, тесные ряды, не войти, их ряды не сплотить, лишь свалить. Повалить бы, кого? Куда бы, на землю. Нужна, всего-то, предпосылка. Впрочем, она есть. Она уже есть, такая предпосылка. Конечно, это опять, давно и хорошо знакомые,
свет или тьма.
А теперь решите, кто выйдет из темноты.
Необязательное дополнение/2
Проще, из тесноты рядов. Проще? из темноты рядов, не верится.
Не вертится. Если есть кому выходить, надо найти, откуда ему выходить. А если есть откуда выходить, как найти того, кому нужно выйти из подходящего для этого места. Выйти. Дайте место. Дайте возможность. Иначе, я дам себе такую возможность. Физики. Политики. Философы. С ними, за них, против них. Время. Их время. Наше время. Проклятое время.
Что же изменилось, фактор времени.
Его как будто больше нет, время ускорило свой бег, все успеем. Клячу истории, поэт выразил, потом выразился. Судьба состоялась? Глядишь, кто-то захочет выйти из света, войти в темноту? Ну, если не в темноту, по крайней мере, в тесноту. Отгородиться в комнатенке, жить не выходя, и быть, кем? Самим собой, не только, возможность войти в себя, зачем? Чтобы уйти от себя.
После написанного/1
Вышивка. Выделка. Вырезка. Не хватает, должно быть, выпивки.
Тем и хороши эти занятия, их нетрудно совместить, делать и то, и другое, и третье. В общем? Человек, от природы увлеченный, может заниматься одновременно двумя вещами, скажем, физикой и философией.
Далеки друг от друга?
Тем и хороши. А вот одновременно физикой и политикой не сможет, кто бы не пробовал, не получается, несмотря на природную старательность. Долг? И кто-то совмещает. Не тот ли самый случай, когда он перестает понимать хоть что-то в собственных работах, кавычки опущу.
После написанного/2
Усталость, вплоть до истощения, понятно, нужен отдых.
Понятно, берет отпускные, едет на море, берег моря, встречи с друзьями, счастливые недели. Пролетели. Домой. Дома. Вскоре тяжело заболел. Отдых, полноценный. Не зря же, счастливые недели. И вдруг, после возвращения, после восстановления, тяжелая болезнь. Отдых позволил болезни выйти на новые рубежи?
Отказать разуму в разумном суждении, в разумном, в самом себе.
Что бы это значило, могло значить.
Узость действия. Или все-таки, действие претендует на широту действия, на самое широкое поле действия. А узость ему, действию, ставят пределы. Эти пределы? Быть предельным, в самом себе, и перейти эти пределы, не перейти. Когда человек заперт, бывает, такое. Тесная конура, только пошевелиться, что остается, думать. Чтобы не чувствовать? Страх заставляет думать, о чем? Неужели есть страх, который заставляет думать о прошлом. Возможно, потому и совершаются прорывы.
…
Бегает на берегу, по берегу. Волны накатываются. Ложатся к ногам. Образ прекрасного.
Сложился? У того узника, некогда запертого в тесной камере, ему повезло, успели, освободили, вышел, стал политиком, дошел не просто до степеней известных, до высшего уровня. Был на той вершине, где не нужно бродить, только стоять. Он так себе и сказал, выстоять. Сказал.
Но может и приказал.