И тогда живые будут завидовать мертвым.
Мне кажется, что пространство надулось вокруг рыбьем пузырем и вижу, словно через пелену. Окружает не время и место, наполненное вещами и событиями, а словно тени и контуры того, что сейчас рядом.
Не ощущаю здесь своего присутствия, протягиваю руку вперед, но вижу только её и она, как — будто провалилась в мутный кисель, который всосал и растворил в своем студне пространство. Поворачиваюсь влево, а потом и вправо, но обстановка одна, в ней нет смены и только следы моих движений стекают тяжелыми вихрями по провалам, что оставили мои руки. Словно время тоже встало, следуя правилам мутного киселя, которого размешай и взболтай — все равно вернется в своё исходное состояние. И ведь взялось это состояние из ниоткуда, словно свалилось снег на голову в июле месяце. Стоило перешагнуть шлюз палубы модуля массы, как накрыло — накатило со всех сторон, а может и просто сверху — не разобрать. Не могу вернуться, в этой мути не разобрать дороги и даже сколь яркого и понятного маяка нет. Я словно тот путник, что вышел в метель, безрассудно понадеявшись на знание местности, и нахлебавшись ртом и носом снежных зарядов, потерял в окружающей вселенской одинаковости теплый огонек домашнего очага. Тяну руки к лицу, в желании протереть глаза, но ладони натыкаются на прозрачный блистер шлема скафандра:
— «Черт!» — ругаю свою забывчивость. Ведь я сейчас в «Сомнамбуле», на борту древнего кашалота межзвездной миссии «Великого Предка» — люстры, с таинственным названием «Бортам». Миссии, которая пропала более трехсот лет назад на краю сектора Ориона и с тех пор никто о ней ничего не слышал. Конечно, были попытки установить с ними связь, понять где они находятся, возможно оказать посильную помощь. Но миссии как след простыл. А спустя лет тридцать лихорадочного поиска ответов и ежедневного сканирования секторов космоса, в которых, по всем прикидкам, должен был пропасть Предок, поступил негласный приказ о прекращении «спасательной миссии», а специалистов, занятых бесплодными поисками, переключить на более важные участки. Конечно, еще оставались энтузиасты, но их хватило на пару десятков лет. А потом, произошедшее с «Великим Предком», записали в нераскрытые тайны и история стала достоянием конспирологов. Но по слухам, несколько десятков лет назад, спустя почти два столетия после выхода последней статьи о заговоре против миссии, группе изучения дальнего космоса, базировавшегося на орбите сферы Бернала «Герадия», удалось поймать сигнал «SOS» исходившего из рукава Стрельца, в центре Млечного Пути. По коду получилось индефицировать группу «Великий Предок», которая неведомо как, видимо перепутав направления, ушла в центр галактики, к черной дыре. И вновь проснулись, уснувшие было желтые журналисты, разогревая выдуманными новостями жаровню масляных сенсаций. Доходило до того, что писали о конце света, о врагах человечества, о неотвратимости мести высланных из системы мутантах. Подобные заголовки кричали и плевали слюной в читателя новостей. Но…. Но факты говорили сами за себя — сейчас я стою в центре огромного корабля, на который сошел с десантного катера «Пума» не способного преодолеть и одну триллионную часть пути пройденного сигналом Предка!
Снова поводил закованными в броню «Сомнамбулы» руками по желеобразному телу «киселя», как и ожидал, в его физических свойствах не произошло существенных изменений — он все так же топил в себе мое пространство и время. Продолжал думать о ситуации, в которую попал. А выходила неувязка. Неувязочка, с тремя огромными восклицательными знаками! Даже, если на мгновение представить, что сигнала не было, а группа так же, как и предполагалось, ушла во внешний рукав, то все равно получалось непостижимо огромное расстояние даже для неосвоенной пока технологии протореан. Той самой технологии, с самым совершенным двигателем ГПАД, способным, по слухам, преодолевать световые годы в секундных прыжках, были недостижимы такие расстояния! А за то время, которое находилась миссия Предка в походе, ею было преодолено не менее тридцати семи световых лет, а если считать и то время, когда её считали пропавшей, то и вовсе вдвое большей! Моя «Пума», максимум на что была способна, так это выйти на рубежи Сатурна. Да, это тоже много, но расстояния не совместимы!
— Пш….пш… — Раздалось эхом в куполе моего шлема. Звуковой шарф переговорного устройства находился по краям скаф-замка шлема, поэтому любое общение с мостиком создавало иллюзию присутствия собеседника. Вот, как и сейчас, эхо помех неслось сразу со всех сторон. — Пш… Ком… Командир! Как слышите? Пш…. — Это Джей, здоровый, черный космодесантник, сейчас стоявший на капитанском месте, выполнял функцию штурмана.
— Слышу нормально! — Незамедлительно ответил я. Если чуть промедлить, то это огромная черная масса мускулов нисколько больше не сомневаясь, бросит все доступные сейчас ему средства на «активное подавление» всего и вся, ради спасения моей жизни, даже если ей ничего не угрожает. Такие установки у всей десантной группы, такой был приказ капитана Кнута.
— Как ты, командир? Помощь нужна? — В его голосе слышались нотки беспокойства, и я уже представил, как его напряженный палец завис над запретной красной кнопкой. Нужно было, что-то срочно отвечать этому разрушителю.
— Джей! — Обратился я к нему. — Подключи ИИ моей «Сомнамбулы» к капитанскому мостику «Бортама», загрузи его звездные карты к нам, на «Пуму», определи нашу дислокацию и запроси дальнейших действий «КАСТРу».
— Понял! — Воскликнул он, радуясь тому, что со мной все нормально. — Приступаю! — И почти сразу, на борту кашалота, что-то стало происходить — защелкали скрытые в недрах невидимые тумблеры, появилось движение в плотных слоях киселя, словно его, как сахарную вату, подцепили на деревянную палочку и потащили куда-то вверх и в сторону. Постепенно освобождающееся от мути помещение, оказалось просто огромным, не имеющим или пока невидимыми, стенами и потолком. Набив на пульте вторичных программ ИИ, расположенного на правом предплечье, команду запуска автономных сателлитов и камер — маршрутных фишек, двинулся, по направлению пунктирных линий маршрута, что накидал искусственный интеллект скафа, ориентируясь на схемы корабля, загруженные Джеем.
— Джей, ты смог подключиться к капитанскому мостику?
— Почти. Пришлось все команды набивать вручную, семантика кашалота очень устарела, а библиотека нашего ИИ не оснащена необходимыми словарями. Хорошо, что такие словари подгружены в интеллекты «Сомнамбул». Вообщем, вышел из положения. — Было слышно, как он неловкими толстыми пальцами стучит по голографии кристаллов пульта управления. — И…. Готово. — Он с победным восклицанием отстучал последний символ. И действительно, сразу за этим, голографией на пузыре моего шлема, появились сменяющиеся данные запуска процессов распознавания нового пилота люстры. В ядро управления загружались мои данные и новые навыки то, что мне потребуется от корабля.
— Отлично! — Похвалил я десантника. — Теперь швартуй. И связь по коду «Б», через каждые пятнадцать минут, с постоянной трансляцией. Кстати ты делаешь запись в бортовой журнал, как я тебе говорил? — Он немного помолчал, видимо сверял аудиосигналы и время начала непрерывного потока фиксации.
— Да. Пишу. — Ответил он, после несколько секундной паузы.
— Отлично. Продолжай фиксировать. Кстати, ты сделал забор «киселя» или как его….
— Желто — красного тумана?
— Да.
— Как только он появился — сразу взял на пробу. Бортовая лаборатория «Пумы» делает анализ, но пока состав не известен. «Квадра», это искусственный интеллект катера….
— Не утруждайся, я уже знаю. Отчеты отправили на «КАСТРу»?
— Отправили. Но они все вернулись. «Квадра» отчиталась. — Он замолчал.
— Ну и? — Поторопил паузу.
— В нашем секторе «КАСТРы» нет.
— В нашем секторе? Это, в каком секторе нет «КАСТРы»?
— Сейчас пришлю карту. — Послышалось его нетерпеливое сопение, он всегда психовал, когда ему приходилось выполнять не свою работу, особенно, когда мало в ней понимал. — Выслал. — Наконец отчитался.
Ко мне подлетел сателлит и по требованию развернул звездную карту. Созвездия, которые прорисовывались сейчас в произвольном порядке, были незнакомы. И потом, то количество самих звезд! Я столько еще не видел ни разу, ни в одном изученном полушарии Млечного Пути, а их я видел предостаточно!
— Джей! — Возмутился я явной ошибкой. — Это что ты мне прислал?
— Это карта, загруженная с мостика «Бортама», маршрутными отметками миссии, а так же точным нашим расположением. Точнее не нашим, а люстровика.
И действительно, развернув карту в пространстве под другим углом, я увидел пульсирующею красную точку и ведущею от неё такого же цвета черту, замыкающеюся на довольно близко расположенной звездной системе. Название системы меня удивило.
— Джей, эта карта с люстровика?
— Да. — Коротко подтвердил десантник. И вдруг меня, словно ударило током, осенила догадка: — «Как получилось, что корабль вышел из звездной системы, прошел определенное расстояние и смог встать именно в этом секторе, словно дожидаясь нас? Где команда, управлявшая этим гигантом?
— Джей, запроси данные с историей маршрута.
— Уже. Если верить журналу и корабельным часам «Пумы», то «Бортам» прибудет сюда… завтра. — Джей осекся.
— Это как понимать? Проверь, если ошибка в расчетах.
— Ошибки быть не может, «Квадра»… — я и так знал, что интеллект катера дублировал по несколько раз расчеты и проверял себя на возможные неточности, — перепроверила запросы и все варианты расчетов. Люстровик должен быть здесь только завтра. — Неумолимо повторил десантник.
— Что с командой? — Произнес все же. Не хотел спрашивать — чувствовал неладное.
— На борту их нет. Нет ни одной формы жизни, знакомой «Квадре». Сканируем… пространство у корабля. Ага. Вроде что-то есть. Но это… — снова оборвал Джей.
— Давай, показывай! — Потребовал я. Уже не мог больше тянуть неизбежное. Сателлит спроецировал, будь он неладен! Все они, до последнего, были в космосе, замороженными, застывшими масками ужаса, запечатлев на память нам! Там была вся команда, не менее четырехсот человек: мужчины, женщины и их дети. Так раньше формировали звездные экспедиции — семьями. Так они и погибли, некоторые взявшись за руки, другие прижимая к груди детей. Но с одной и той же гримасой ужаса и смерти, заставляя мою кровь закипать от ожога расплавленного ада. — Возвращай меня! — Не выдержав, дал петуха я.
— Нееее воозращаайййся! — Кто-то проблеял — простонал в пузыре шлема. — Неееет. Командддир… — Я с ужасом понял, что это мой напарник, гигант, силач, супер космодесантник Джей, и его сейчас словно выворачивает! Все волосы, даже в тех местах, о которых я не знал, что они там есть, зашевелились в унисон моему страху. Сейчас моя последняя надежда, мой напарник… умирал, погибал, мучился! Что! Что с моим другом!
Не помня себя, я бросился обратно к модулю массы причала. Я помнил все преграды на своем пути, все люки и тамбуры, переходы и кессонные отсеки. И всем им, не отвлекаясь — на бегу, отдавал команды: — «Открыться. Закрыться. Сбросить атмосферу. Поднять вакуум-створ. Включить габаритные огни». И уже, в распахнутом зеве палубы, на фоне необычайно ярких звезд и созвездий, я разглядел силуэт нашей «Пумы», а возле вцепившихся в переборки ступоходов, согнутых словно членистые ноги кузнечика, низкорослые человеческие силуэты. — «Дети». — Догадался я, а у самого, сказать, что мурашки по спине — ничего не сказать, словно ледяными камнями под кожей поводили. Выдохнул страх в стеклянный панцирь шлема, и воздух тут же осел на поверхности ледяными кристаллами. Заработал в полную мощь отопитель, справляясь с вдруг остывшим до состояния адского холода, внутренним пространством скафа.
Я буквально заставлял себя двигаться вперед, к катеру, к застывшим, изуродованным детским лицам, вымороженным до белизны, ледяным глазам. Заставлял ради друга, которому было гораздо хуже, чем мне в борьбе со страхом. Прошел мимо одного, второго, третьего, это того, у которого рот исказился в диком крике боли. Боялся смотреть им в глаза, а они, как казалось, наоборот, старались в мои заглянуть, забрать тепло. Согреться и перестать испытывать тот ужас, который прям сейчас, на маленьких бледных лицах. Прошел как сквозь них, словно через строй гренадеров с розгами, когда каждый старался ударить посильнее, что бы наверняка — не встал. Но я прошел и теперь, до последнего дня своей теперь никчемной жизни, буду помнить этот ужас. Рукой в перчатке ухватился за композитный поручень входа в кессонный отсек, нажал кнопку автоматической санобработки и искусственной гравитацией с нагнетанием атмосферы, заорал во все горло:
— Джей! Джей! Где ты?! — Скафандр я не собирался снимать.
— Уууу. Нееееаааауууу. Уходиии. — Послышался голос десантника из угла. Наверное, из последних сил он пытался отползти, что бы…. Дальше я не дал фантазировать своим мыслям.
— Где ты? — Я пошел на голос и тут увидел его!
Он розовый, расплылся на полу бесформенной лужей, сверху мимикой выделяется знакомое лицо, сейчас корчившееся в муках, а по бокам, видимо трансформировавшись из рук — розовые щупальца.
— Нееет. Уходииии. — Как ни странно, но я не мог оторвать от него взгляда, словно магнитом прилип. Его лицо сейчас было бледно-розового цвета, а остатки кудрявой черной шевелюры, перекрасились в чистый рыжий цвет.
— Пума, Пума! Это «КАСТРа»! Мы вас видим! Как слышите? — Вдруг прорвалось в эфир с корабля-матки, невесть как взявшейся здесь.
— Неееет! — Простонал Джей. — Фааатууум.
— Что? — Подошел ближе к тому, что осталось от человека.
— Фаа… — И тут раздался взрыв, вспышкой ослепило и жаром расплавило.
Мне кажется, что пространство надулось вокруг рыбьем пузырем и вижу, словно через пелену. Окружает не время и место, наполненное вещами и событиями, а словно тени и контуры того, что сейчас рядом.