Все остались при своих интересах: Криспа, когда проснётся, обнаружит в доме своего отца, Вальда Дианатина пристроит к себе в лётный отряд, сама Дианатина получила.. Антон остановился, посмотрел на окна дома, задумался. Может, она первый раз в жизни почувствовала что такое быть простым человеком? Громов усмехнулся, подошёл к одинокому джатту, провёл рукой по его фюзеляжу, по треугольным крыльям. Ещё один подарок Вальду. Джатт без корабля-матки принадлежит теперь парню с плохой родословной. Отец, похотливый самец и пьяница, дядя непонятно что ищущий в своей жизни и так не познавший её сути. На креслах поблескивали капельки не высохшей воды, на подкове терминала управления лежала небольшая фотография Малка Кройя, который держал за талию обворожительную красотку. Антон чувствовал угрызение совести из-за смерти Кроя. Но это жизнь, а она, как известно, состоит из сюрпризов. Не обязательно приятных и неожиданных. Дианатина пообещал найти записанную на кристалл памяти матрицу сознания Малка и вдохнуть в Кроя новую искру жизни. Малк обманул и предал Антона, но разве Громов поступил бы иначе? Антон посмотрел вверх, на голубое небо, на Тельферу и на оранжевый, подвешенный на невидимую нить, апельсин. «Оранжевое небо, оранжевое солнце.. » – вспомнил Громов песенку, которую учили дети в интернате будущих пилотов космических кораблей. Вспомнил и ему стало невыносимо грустно.
Антон отошёл от дома Криспы-Дианатины на сто шагов, оглянулся. Крафт, отец Криспы, занимался с комбайнами, рядом с ним крутился Вальд.
«Внук помогает деду, как романтично», – подумал Антон, размеренными шагами направляясь к секретной базе. Дианатина сказала, что ещё никому не удалось опуститься ниже втрого уровня базы, поэтому все, без исключения, любители приключений мечтали прикоснуться к загадке непонятно кем построенного объекта. Сколько ему лет? На этот вопрос никто не дал ответа. Как сказал Крафт – сколько лет Гао, столько лет базе. Напрашивался вывод: Предтечи базу не уничтожили, значит на ней находится.. Громов отогнал ненужные мысли – время юношеского максимализма канули в лета, прибавил шаг. Слева от Антона были ровные ряды сада, когда одна клетка закончилась, началась вторая. За ней, по рассказам Крафта, на небольшом возвышении находился вход в базу. Сам Крафт, в тайне от Криспы, пытался дважды «прикоснуться к тайне», но эти попытки были отвергнуты загадочным сооружением: силовое поле просто-напросто отбросило мужчину от входа. Впрочем, база поступала точно также и с другими «ловцами жемчуга».
Вторая клетка сада закончилась, Антон поднялся на небольшую возвышенность и сразу же увидел «вход» в объект: на расстоянии ста метров от него находилась пирамида. Небольшая по размерам, привычной для землянина формы. Почему-то вспомнились пирамиды Египта, Мексики. Какая между теми пирамидами и этой связь? Да никакой, решил Антон. Распространённая геометрическая форма, не более того. Как куб, тетраэдр, октаэдр. Только одно смущало Громова: почему одних людей пирамида даже близко не подпускала ко входу, другие попадали внутрь и некоторые «счастливчики» могли спуститься по ступеням вниз до второго уровня? А что дальше? На третьем, четвёртом, на пятом подземных уровнях? И существуют ли они вообще? Антон прикоснулся рукой к грани пирамиды и та отозвалась натужным гудением. Материал граней, скорее всего, – сильно тонированное стекло чёрного цвета, высота пирамиды, навскидку, метров сорок, стороны основания пирамиды одинаковой длины – по тридцать шагов каждая. Антон обошёл пирамиду вокруг и нашёл то, что люди называли входом: прямоугольный проём, который закрывала завеса силового поля серебристого цвета. Сев на землю напротив входа, Антон сорвал травинку. Горечь сразу же наполнила рот, слюна стала ядовито-зелёного цвета. Сделав глоток воды из туба, Громов себя отругал за неосторожность, и потом рывком поднялся на ноги. Держа в руке лямки рюкзака, подошёл к прямоугольнику серебристого цвета. Силовой барьер был на ощупь упругим и холодил кожу. Антон сначала погрузил в завесу руку по локоть, потом по плечо. Холод и ничего больше. Набрав в грудь воздуха, Громов, не закрывая глаз, сделал шаг внутрь пирамиды. Тело неприятно покалывало, в голове как будто кто-то провёл пером птицы. Несколько секунд Антон стоял неподвижно: зрение никак не хотело приходить в норму. Вокруг была ночь, над головой расплескалось звёздное небо.
«Ого! Такое впечатление, что меня перенесло в какой-то другой мир», – это первое, что пришло в голову Громову. Вниз уходили гладкие ступени, излучающие приятный, рассеянный жёлтый свет. Шаг ступеней был для Антона привычный, под его рост, ширина лестницы – около метра. Удивило то, что стен, или их подобия, не было видно. Лестница, ступени, над головой перемигивались звёзды. Первый пролёт закончился, Антон насчитал ровно двадцать четыре ступени. Остановившись на промежуточной площадке, Громов посмотрел вверх. Звёзд на «небе» стало гораздо больше, они напоминали Антону звёзды в горах: такие же близкие, яркие но недоступные. Громов прислушался: в звенящей тишине раздавалось журчание ручья. Звук струящейся воды стал громче и ближе, перед началом второго лестничного марша, отгораживая площадку от лестницы, появилась стена из полупрозрачного материала. На ощупь холодного, гладкого и упругого. Сверху вниз и снизу вверх по по стене стекали и поднимались капли непонятной субстанции. Антон подставил ребро ладони под струйку воды. Через несколько секунд поднёс ладонь к глазам, пытаясь рассмотреть серебристую, похожую на ртуть, жидкость. Без запаха, без вкуса. После того, как Антон выпил жидкость, он несколько секунд стоял неподвижно, словно чего-то ожидая. Звук ручья стал тише, серебристые капли исчезли, стена «растворилась» в ночи. Забросив рюкзак за спину и поправив лямки, Антон сделал шаг вперёд. Услышав за спиной шум, остановился и от удивления застыл как соляной столп: он увидел себя, стоящего на промежуточной площадке и смотрящего в звёздное небо.
«Чудесатее и чудесатее, только чем эти чудеса закончатся?».
Этого Громов не знал. Вздохнув, он начал спускаться по второму лестничному маршу. За спиной раздавалось журчание ручья, которое через несколько секунд исчезло. На предпоследней ступеньке Громов остановился и еле сдержался, чтобы не выругаться: три Антона Громова спускались вслед за ним по лестнице. Потом появился четвёртый Антон, за ним пятый.
««Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение», – вспомнил Антон высказывание Твена и потом от себя добавил: – Нельзя тянуть в рот всякую гадость. Пожевал траву, вот тебе и результат».
Двадцать четыре Антона Громова стояли на ступенях лестницы, их лица напоминали застывшие маски. Перед началом третьего марша клубился плотный туман. Он хлестал своими щупальцами-плетьми по площадке, словно искал себе добычу для плотного завтрака, обеда или ужина. Из тумана Антон Громов вышел в единственном экземпляре: это он понял, когда остановился на десятой ступени и посмотрел себе за спину. Фантомы исчезли и это обнадёживало. Лестница закончилась и теперь Антон стоял в начале длинного, плохо освещенного коридора. Громов сделал шаг и потолочная панель, примерно метр на метр, загорелась ярким белым светом, на полу появилась мерцающая полоса света, убегающая по коридору вперёд.
«Понятно. Приглашают в гости. Интересно, с хозяевами я когда-нибудь встречусь? Или так и буду путешествовать по мирам и в конце концов превращусь в вечного странника?»
Пол коридора напоминал Антону гладкую, цельную плиту из песчаника жёлтого цвета, стены отделаны светло-бежевым пластиком, потолок – матово-белый. Дверей в коридоре не было. Единственную, на вид массивную и основательную, Антон увидел в конце коридоре. Рядом со стеной, в ряд лежали три рюкзака, как две капли воды похожие на рюкзак Антона.
— Вот вам и здравствуйте, – произнёс вслух Громов. – И что сие может означать? Только одно, Антон: ты не первый, кто доходил до этой двери. И эти люди так же как и ты когда-то находились в медицинском модуле с примыкающему к нему тамбур-шлюзу. Иного объяснения нет и быть не может.
Антон снял рюкзак, но потом улыбнувшись, забросил его обратно за спину.
— Ну уж нет, не хочу быть четвёртым погибшим.
Громов оглянулся назад: ему показалось какое-то движение. Нет, всё так же ярко горели потолочные панели, заливающие коридор равномерным белым светом.
— А вот это уже интересно!
Антон подошёл к едва заметному контуру двери, которую сразу не заметил: не доходя до основной и массивной двери, слева и справа, примерно в метре от конца коридора, были чётко очерченные контуры прямоугольных дверей. Что было за этими дверями – непонятно. Если есть какой-то обход основной двери, то..
— Умный в гору не пойдёт, умный поднимется в гору, – усмехнулся Антон на ощуп исследуя пластиковую дверь. Ручки нет, замочной скважины нет. Ничего нет, что помогло бы дверь открыть.
— Сим-сим, откройся, – произнёс Антон и сразу же, откуда-то с потолка, раздался приятный женский голос:
— Для входа в служебные помещения необходимо пройти контроль. Будьте добры, встаньте напротив двери.
— Ну надо же, – покачал головой Громов. – А я, по-вашему, где сейчас нахожусь?
— Поставьте ноги на ширину плеч, руки разведите в стороны.
Антон выполнил требование охранной системы.
— Смотрите на красные точки и постарайтесь не моргать.
Громов нашёл на полотне двери две яркие красные точки, задержав дыхание, некоторое время смотрел на красные огоньки.
— Снимите заплечную сумку, повернитесь спиной к двери, разведите руки в стороны.
— Да чтоб тебя.. – выругался Антон, но рюкзак снял, положил его на пол у ног. – Теперь что? Открыть рот и показать язык, или присесть?
— Приложите ладонь к рисунку ладони на двери, – произнесла невидимая женщина через несколько секунд.
Антон повернулся лицом к двери, увидел рисунок ладони красного цвета.
Посмотрев на три рюкзака, лежащих на полу, свой рюкзак Антон отправил за спину. Только после этого он приложил свою ладонь к рисунку. Несколько секунд ничего не происходило, потом Громов почувствовал еле заметный укол в подушечку указательного и большого пальцев.
— Обработка информации. Ожидайте. Благодарим за понимание.
— Генотип совпадает на девяносто девять и девять десятых процента с эталонным образцом. С возвращением, тьерр.
— Как вы меня назвали? Кто этот тьерр? – удивился Антон. – Что значит совпадает с эталонным образцом?
Ответа он не дождался, вместо этого увидел, что рисунок ладони на двери стал наливаться зелёным светом. Щёлкнул замок, дверь приоткрылась.
— Проходите, тьерр.
— Благодарю, тьерресса, не знаю как вас зовут, – буркнул Громов, открывая дверь. – Как вы определяете кто имеет право войти, кто нет? Неужели я в числе избранных? Да быть такого не может. Мне всегда везет чуть больше чем утопленнику.
Свет слепил, Антон заслонил глаза рукой. Яркость света уменьшилась, теперь вместо белого света, длинный коридор заливал приятный для человеческого глаза жёлтый свет. Коридор круговой, слева – череда окон, но окон каких-то неправильных: они имели форму эллипса, за стеклом были.. Громов даже потёр руками глаза. Нет, ничего не изменилось: за иллюминаторами были очень близкие и очень яркие звёзды, разноцветные галактики. От многоцветья зарябило глаза.
— Это что, чья-то неудачная шутка? Мила, где я сейчас нахожусь?
«На объекте искусственного происхождения, расстояние от объекта до ближайшей планеты семьсот восемьдесят тысяч километров».
— И ближайшая планета, естественно, Тельфера. Или Прим, как её называют люди. Так? Странно, мне казалось, что я спускаюсь по лестнице вниз, а оно вон как. И что это за объект, Мила?
«У меня нет доступа к этой информации, Антон. Очень сильно сожалею, но ничем помочь не могу».
— Я могу вам помочь, тьерр.
Антон отвернулся от иллюминатора, посмотрел на светловолосую девушку. Слишком правильные черты лица. Громов задумался и понял, что лицо было чересчур симметричным и правильным. Неестественно красивым. Комбинированный чёрный комбинезон, белоснежная футболка. Девушка Антоном как живое существо не воспринималось.
— Это что такое? Как тебя зовут?
— Я биомеханическое существо серии АНТ-245.
— Вот оно в чём дело! Андроид?
— В современном обществе понятие андроид неприемлемо по отношению к биомеханическим индивидуумам второй категории, – ответила АНТ-245. – В дальнейшем можете ко мне обращаться за помощью по имени. Моё имя – Илга.
— Илга? Странное оно какое-то. Хотя, мне-то какая разница? И как же к вам обращаются в вашем обществе? Эй, индивидуум второй категории? С ума сойти.
Илга не ответила. Она пошла по кольцевому коридору, потом остановилась, ожидая Антона.
— В ваших воспоминаниях сохранилось расположение личной комнаты для отдыха, тьерр?
— Подожди, Илга. Какая моя комната, где я сейчас нахожусь, кто оставлял эталонный образец? Кто я, в конце концов?
— Вы всё вспомните, тьерр, – как-то очень грустно и по-человечески, со вздохом, ответила Илга. – Прошу следовать за мной, тьерр.
— Скажи, Илга, это не совсем привычное имя придумал для тебя я?
— Да, тьерр. Но оно очень мне нравится. Спасибо, тьерр.
«Мила, адаптивный перевод включен?»
«Нет, Антон, он вам не нужен. Вы общаетесь на интерлингве».
Громову хотелось схватиться за голову и сесть на пол здесь же, в коридоре, но он взял себя в руки и пошёл вслед за Илгой, непроизвольно оценивая её фигуру, плавность движения руки и ног, поворот шеи, наклон головы. Три рюкзака в основном коридоре никак не выходили из головы. Три клона Антона не прошли биометрический контроль и были, скорее всего, уничтожены. А за дверь, массивной и основательной, скорее всего был выход на причальную палубу, или ангар.
— Вы начинаете постепенно всё вспомнить, тьер, – произнесла Илга, словно прочитав мысли Громова. – Я очень рада за вас. Вот ваша комната отдыха, тьерр, вам необходимо хорошо отдохнуть. Желательно лечь в постель и крепко уснуть. Как пользоваться гипносном, вы, я надеюсь, помните.
Антон автоматически кивнул, потом открыл дверь «своей комнаты».
— Свет, панель, кофе, музыка, – слова вырвались непроизвольно, как будто Громов их повторял сотни раз.
Комната была просто огромная: она совмещала и спальную комнату, в которой стояла широкая кровать, и кухню. Тихо играла музыка, но она шла фоном, мысли Антона были где-то далеко. На столе кухни находился громоздкий агрегат, чем-то похожий на синтезатор в кухне Криспы. Рядом с синтезатором стояла кофеварка, которая сейчас харчила и шипела, набор кухонной посуды, стаканы, бокалы и пузатая, без этикетки, бутылка с жидкостью тёмно-коричневого цвета. Антон открыл пробку, понюхал. Запах приятный, в жидкости чувствовалось присутствие каких-то трав и неуловимый запах розы, нежный – фиалки. Взяв бокал и налив жидкость на самое дно, Громов опять понюхал. Теперь отчётливо доносился древесный оттенок с лёгким налётом запаха липы. Сделав глоток, Антон покатал жидкость на языке. Хорошо. Кофеварка отключилась, Громов с кружкой кофе подошёл к панорамному окну.
— Свет приглушить.
Вид из окна был просто потрясающий. Где-то далеко находилась Тельфера. Она, как драгоценный камень, была в дорогой оправе звёзд. Каждая звезда имела свою оправу и так до бесконечности. Где-то в этой бесконечности находится галактика Млечный Путь, в одном рукаве которой есть ответвление: то место, где расположена Солнечная система. Только в одной галактике больше двухсот миллиардов звёзд, попробуй найди путь домой. Но Громов почему-то верил, что, рано или поздно, он вернётся домой. Потому что за ним числится неоплаченный долг. Перед Вегой, навигатором, перед вторым пилотом Георгом Бродски и энергетиком «Пальмиры» Марком По. Мыльный пузырь запрета воспоминаний окончательно лопнул, то что было кошмарным сном, стало явью. Как могло произойти, что он, Антон Громов, мог попасть на базу «Наблюдатель» раньше Антона настоящего, смотрящего сейчас на звёзды, было не понятно. Где-то должна быть подсказка, но где её найти?
— Илга, – позвал Антон своего помощника.
— Слушаю, тьерр.
— База «Наблюдатель» кем и когда была законсервирована? Кто отдал такую команду?
— Вами, тьерр. Ровно семьсот пятьдесят лет тому назад. На следующий день после происшествия в квадрате двадцать – двадцать сектора сорок четыре, вы приняли решение покинуть базу.
— Что случилось в секторе?
— Ваши соотечественники закапсулироали сектор, связь с ними и с остальными базами «Наблюдатель» прекратилась.
— Что с людьми могло произойти, Илга. Предположения?
— С вероятностью девяносто процентов произошла техногенная катастрофа галактического масштаба. Это всего-навсего предположение, тьерр.
— Когда я уходил с базы никакого для себя сообщения не оставлял?
— Оставляли, тьерр. Какая-то детская считалочка...
— Каждый охотник желает знать, где сидит фазан?
Илга кивнула, с интересом посмотрела на Громова:
— Этот набор слов что-то значит для вас, тьерр?
— Конечно, – ответил Антон, но объяснять Илге он ничего не стал. – Причина прошедшей войны между планетами Федерации и Содружества?
— Вход в систему «Наблюдателя», тьерр. То есть за правом обладания входа в систему гравитационного лифта системы «Наблюдатель».
— Интересно, что каждый по-своему видит этот вход, Илга. Один видит капитальное сооружение из бетона, другой – просто холм и стальной лист железа вместо двери, или ворот. Подойди ко мне..
— Тьерр?
Илга подошла вплотную к Антону, он взял её за руку. Тёплая на ощупь, легко прощупывался пульс.
— На сколько процентов ты человек, Илга?
— На восемьдесят восемь и восемь десятых.
— То есть, ты по праву можешь себя называть человеком? Улучшенным человеком.
— Да, – кивнула Илга. – Индивидуум второго порядка.
Антон понял, что очень сильно обидел Илгу, ранее назвав её андроидом.
— Извини, я всегда буду обращаться к тебе по имени. Как ты сохранила человеческое тело?
— На станции существует лаборатория по выращиванию тел. Всё просто. При желании…
— Всё просто? – еле сдержал себя Антон. – Семьсот пятьдесят лет одиночества это так просто?
— Нет, тьерр. Я провела в общей сложности семьсот лет в камере гибернации. С перерывами на два года активной жизни. Тьерр, вы опять покинете станцию?
На лице Илги отразился… Антон задумался. Испуг? Нет. Тогда что?
— Как ты любишь точно выражаться, с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процентов.
— Зачем, тьерр?
— Чтобы найти себя и понять, что произошло в квадрате двадцать – двадцать сектора сорок четыре, почему цивилизации, за которые ответственны наблюдатели, оказались брошенными на произвол судьбы.