Все чаще стало подводить здоровьишко. Вот, в очередной раз, потаскав мешки с картошкой, что-то сдвинул в позвоночнике «не туда»… С трудом доковыляв до поликлиники, теряя сознание от боли, отстоял два часа в очереди. Наконец, попал под светлы очи местного спеца — терапевта. Измерив давление, послушав сердце и шумы в легких, наконец-то спросила: «Жалобы?»
С этого-то и надо было начинать! Рассказал причину появления в поликлинике.
Хмыкнув, посоветовала обратиться к хирургу.
Вышел из ее кабинета, добросовестно отстоял в очередь к хирургу больше часа, попал на прием. Он толк знал: постучал, покрутил, иголочкой поколол, побеседовал. Спросил: «Сам сможешь до больницы добраться? Если нет, то «скорую» вызовем, увезут».
Какой, там «сам»… Нога онемела, спина не гнется, каждый шаг отдается молнией в мозгу! Позвонили в неотложку, привезли в стационар, накололи обезболивающих — забылся сном. Пошли стандартные лечебные процедуры: массаж, физио, уколы…
Сняли болевой синдром зажатого нервного корешка, воспаление тканей сошло на нет, стало лучше. Пришла супруга, принесла смородиновое варенье, домашнюю выпечку для подкрепления сил. Люблю я делать морсы! Навел в полторашке вареньица с водичкой, лежи, попивай аромат сада. Выпив одну бутылку, навел морсик в другой, налив почти до верха, и поставил на подоконник, чтобы была прохладненькая.
Забежала санитарка: «Так, быстро убираем все лишнее с тумбочек и подоконников — идет проверка!» Забегала с тряпкой, протирая пыль во всех углах. Я, недолго думая, спрятал полтораху за батарею. Пришла проверка, врачи побеседовали с больными, меня почему-то перевели в другую палату. Про полтораху забыл, конечно же…
Прошла неделя, выписали, дав направление в Барнаул, в нейрохирургию.
Дня три-четыре ушло на поездку, приехал, пришел снова к хирургу в стационар, сел в холле, ожидая, когда он закончит обход. Обратил внимание, что из палаты, где лежал в первые дни, технички выносят ведра с известью, щетки, начали мыть пол.
— Что-то, бабоньки, среди зимы, ремонт затеяли? — спросил их.
— Ой, Лукич, — затарахтела самая словоохотливая из них, — тут такое было! И картинно закатив глаза, покачала головой.
— Что там было? — заинтересованно спросил я.
— Полбольницы на ушах ходило! — смеясь, ответила она, — полтергейст завелся!
— Что за фигня? — откуда ему тут взяться? — снова спросил я.
— Ну, вот, слушай! — опершись на швабру, начала рассказ техничка.
— Больные в этой палате стали жаловаться, что слышат в ночной тишине какие-то странные звуки — не то стон, не то плач, не то свист, какое-то бульканье… Странно, что днем ничего не слышно… Приходили и врачи, тоже слышали — удивлялись, выдвигая самые невероятные теории происхождения этих звуков — от работы котельной (шум в трубах), до полтергейста.
Больные с перепугу, все ушли из этой палаты, остался один тяжелый, глухой старичок. Вчера моя напарница стала генералить в этой палате, наткнулась на полтораху за батареей. Дура, хватило ума открыть пробку! Вместо того, чтобы бросить на пол бутылку, она решила пальцем удержать содержимое!
Вот, сегодня с утра главврач заставил перебеливать палату — все уделано в красно-фиолетовой жидкости.И какой дурак, туда поставил эту «бомбу»?
Похохотали, «дурак» дождался хирурга, отдал выписку из краевой больницы, назначили новое лечение. Потекли обычные больничные будни, наполненные новыми событиями…