Антон вышел из душевой комнаты, застыл с полотенцем в руках, рассматривая Вальда и отца Криспы, сидящих за кухонным столом. Пожилой мужчина и молодой парень о чём-то разговаривали, смеялись.
«Семейная идиллия, честное слово, – подумал Громов. – Утреннее чаепитие. Плохо то, что чай, как и еда, напитки синтезированы».
Он зашёл в зал, посмотрел на экран инфопанели: на нём, стыдливо прикрывая высокую грудь, была запечатлена Дианатина. Антон присмотрелся: даже через смуглую кожу, на щеках проступал румянец. Ну надо же.. Антон сел за кухонный стол, налил из заварочного чайника тёмно-коричневую, приятно пахнущую жидкость, сделал небольшой глоток. Вальд, как и отец Криспы, смотрели с некоторым удивлением на Громова, словно ожидая от него или слов, или какого-то действия. Но Антон просто пил жидкость, чем-то напоминавшую цейлонский чай. Без сахара и всевозможных добавок. Просто чай. Громов понял, что он третий лишний, с чашкой в руках вышел из кухни. Сидя в кресле, откровенно любовался той, которая могла его уничтожить, смотрел на ту, которую ненавидел… В голове опять произошёл маленький ядерный взрыв, мыльный пузырь запрета на воспоминания сбросил радужный окрас, превратился в тонкую пелену, через которую можно было рассмотреть прежнюю жизнь Антона Громова. Человека с планеты Земля. Благодарить разумное существо за своё воскрешение или нет, Антон не знал, но больше склонялся к первому варианту. Он, бывший капитан круизного лайнера, бывший землянин, бывший гражданин Империи людей, человек, у которого забрали жизнь, дом, знакомых и друзей, возможно, семью, был благодарен судьбе за предосталенную ему возможность жить. Полупрозрачный пузырь запрета на воспоминания приобрёл матово-белые стенки, потом на нём появились разноцветные полосы. Каждый охотник желает знать, где сидит фазан. Всё просто и одновременно с этим – всё очень и очень сложно. Очень. Если человек восстал из пепла, окунувшись в Ничто мироздания, значит это кому-то нужно. Пусть будет так. Аминь.
Вначале появился низкочастотный звук, потом звук, похожий на гул реактивного самолёта, пролетевшего над домом на сверхмалой высоте. Окна откликнулись на проделки невидимого пилота дребезжанием стёкол. Гул стих и возник звук камертона, который находился в резонансе со всей необъятной Вселенной. От этого звука заныли зубы, в виски неприятно кольнуло, воздух, казалось, начал светиться. Звук камертона исчез, исчезло свечение. Часть пола, от окна к центру зала, скользнула вниз и вбок. Из прямоугольного проёма некоторое время появлялись щупальцы сизого, рваного тумана. Потом заработал невидимый Антону механизм лифтового подъёмника, на площадке которого стояла Она. Властная и безжалостная, способная уничтожить любого, кто встал на её пути. Прямоугольник пола зафиксировался с небольшим щелчком, женщина сделала шаг вперёд, к сидящему в кресле Антону. Маски на лице Императора не было, и Громову пришлось заново примерять по отношению к женщине несуществующую градуировку красоты. Она была красива просто до неприличия, глаза смотрели с ненавистью, и одновременно с испугом. В них можно было прочитать и растерянность и обиду, желание уничтожить и чувство сострадания. Император Дианатина, как две капли воды похожая на танессу Криспнесс, стояла посредине зала и не знала, что сказать Громову. Громов не знал, что сказать Дианатине. Антон просто вста из кресла, подошёл к той, которую хорошо не знал, но почему-то ненавидел, взял за руку и подвёл к дивану, отбросив клетчатый плед в сторону.
— Трудно быть богом, Дианатина? Присаживайся.
— Очень трудно, – тихо ответила женщина. – И ещё эти дурацкие каблуки..
Антон засмеялся, усадил Императора на диван, снял с ног чёрные туфли.
— Так легче?
Громов посмотрел на Дианатину. В её глазах теперь находились хрусталики льда и искры только что разгоревшегося пламени костра.
— Что же ты натворила, Дианатина..
— Ты пришёл, чтобы это остановить? Ты меня уничтожишь?
— Не уверен, – честно ответил Громов. – Видишь в чём дело.. я до сих пор не стал тем, кем хотел бы стать.
— Кем же? Богом? Или равным Богу?
— Человеком с его набором всевозможных чувств. Я хочу любить и ненавидеть, страдать и переживать. Но меня этих чувств лишили в далёком детстве. В том мире, откуда я пришёл, детей рано лишают заботы родителей и детства. С четырёх лет дети проходят специальную подготовку, чтобы впоследствии стать набором специальных программ. Их закладывают в специальные модули, которые контролируют эмоции улучшенных людей. Таких людей ещё называют модами. Модифицированными. Я – пилот космического корабля с возможностью занимать должность капитана. Для меня неизвестно, что такое любовь и сострадание. Долг превыше всего, над чувствами преобладают холодный расчёт и программатика. Но так было до того момента, пока я не сгорел в пламени звёзд. Меня предали и уничтожили, но кто-то могущественный собрал меня из атомов, распылённых в гиперпереходе, по сути, заново сконструировал и установил новый модуль улучшения с названием нейросеть. Я этого не просил, я молил Всевышнего всего-лишь дать мне квант на удачу и возможность выжить. Выжил, но человеком я себя не чувствую. Поэтому, я не знаю чего хочу и на что ориентироваться в новом мире. Но то, что я увидел за несколько дней пребывания на спутнике Тельферы, мне очень не понравилось. Ты сделала много ошибок и самая главная знаешь какая?
Дианатина не ответила, еле заметно покачала головой.
— Ты подарила людям возможность почувствовать себя бессмертными, выбирать себе невообразимо красивые, сильные, новые тела. Но ты их лишила души и стремления к созиданию.
— Нет, я этого не хотела сделать, – очень тихо произнесла Дианатина.
— Не хотела, но сделала. Знаешь что отвратительно в бессмертии? У человека напрочь исчезает желание успеть сделать что-то полезное за относительно короткий промежуток времени. Зачем спешить рожать детей, ведь можно прекрасно без них обойтись лет эдак триста-четыреста. Зачем избегать каких-то ошибок, если эти ошибки можно исправить на следующем этапе своей жизни. Люди привыкли беречь свои тела, которые им заменили, в некотором смысле этого слова, цель в жизни. Побольше заработать полновесных кредитов, чтобы выбрать безупречное тело и продолжить беззаботную жизнь. А на самом деле должно быть всё с точностью наоборот. Не должен человек прожигать двести-триста лет своей жизни, человек должен стремиться сделать что-то полезное за семьдесят-восемьдесят лет. Полновесных лет. Человек от долгой жизни устаёт и совершает массу ошибок.
— Как я? – спросила Дианатина. Антон увидел на её глазах слёзы.
Громов, услышав шум, посмотрел на Вальда, стоявшего на коленях и отца Криспы, прижавшего руку к сердцу.
— Ты видишь в кого ты превратила людей? Они молятся на тебя, они считают тебя своим богом. Но боги – это те же люди, и они совершают ошибки. Вальд, встань с колен.
— Не могу, тан, – с усилием произнёс парень.
— Встань с колен, мальчик мой, – сказала Дианатина и Вальд сразу же оказался на ногах.
— Убедилась? Вальд, отведи дедушку на кухню. Поговорите о чём-нибудь.
Вальд смотрел то на Императора, которого обожал, то на Антона, которого боялся больше всего на свете: только тот, кто по силе равный Императору, может указывать ему на совершённые ошибки.
— Идите, Вальд, – устало произнесла Дианатина. – Нам с Антоном нужно о многом поговорить.
— Где, кстати, находится настоящая Криспа, бывший навигатор, бывший солдат? – спросил Антон, когда отец Криспы и Вальд вышли из зала.
— Она внизу, спит, – ответила Дианатина. – Проснётся тогда, когда я отсюда уйду.
— Она твой клон?
— Не знаю, – честно ответила женщина. – Иногда мне кажется, что я и есть чей-то клон. У меня не было детства и родителей, я впервые себя осознала уже взрослой. Знания, которыми пользуются и в Империи и на планетах Содружества, у меня были в готовом варианте, оставалось лишь пробиться к власти и стать тем, кем я стала.
— Как интересно. Из грязи в князи. И как это тебе удалось?
Дианатина смотрела испуганными глазами на Антона, взяла его за руку, потом посмотрела в сторону инфопанели, кивнула.
— Понятно, – произнёс Антон. – Сначала техника двадцать пятого кадра, потом вшитые в развлекательные программы…
— Да, ты всё правильно понял, – перебила Дианатина. – Я всё делала, как будто кто-то мне приказывал это делать. Веришь?
— Конечно, – кивнул Громов. – Похоже, и на моей планете происходит тоже самое. Только в начальном этапе, так сказать, большого эксперимента над людьми. Живое общение человека с человеком полностью заменили социальные сети, а в любую программу можно прописать алгоритм подчинения, преклонения перед своим кумиром. Это называется зомбированием личности. Я вспомнил короткий временной отрезок своей жизни, когда активно пользовался одной очень популярной программой. Казалось бы, ничего серьёзного. Но через два-три дня поймал себя на мысли, что без соцсети просто-напросто не могу прожить ни дня. Возвращаясь из длительных рейсов, я первым делом…
— Включал программу и общался с людьми, – произнёсла Дианатина.
— Да. Только чудом я избавился от этой зависимости. И знаешь, когда это наваждение закончилось, я стал спокойно спать и думать совершенно по-другому. Вот такая грустная история.
— Боги, что же я натворила! – Дианатина закрыла руками лицо. – Но ведь я не могла и не могу поступать иначе. Меня тоже зомбировали, Антон?
— Возможно, – произнёс Антон. – Но я рад, что в тебе осталось что-то от человека.
— Ошибаешься, – ответила Дианатина. – Во мне столько ненависти, что..
— Ты объединяешь Империю и Содружество лишь для того, чтобы отомстить тем, кто тебя такой создал? Очередная ошибка! Только и боги могут разгневаться, Дианатина. Они не раз это доказывали. Возьми, к примеру, то же ограничение перемещения в космосе. Как ты эту проблему собираешься решать?
— Пока не знаю, но я что-нибудь придумаю.
— Уничтожишь богов, но станешь ли ты от этого сильнее и человечнее? Когда боги злятся, одни звёзды гаснут, другие загораются. И стоит ли всё это исковерканных судеб миллиардов людей?
— Не знаю, – неуверенно ответила Дианатина. – Ладно уничтожение, но как стать человеком?
Антон помог встать женщине на ноги, потом поднял её на руки.
— Ты что делаешь? – с подозрением спросила Дианатина.
— Попробую тебя сделать хоть чуточку человечнее, – засмеялся Громов. – Есть в доме сказочно красивое место. Сказочник ещё не родился, сказки не существует. Но людям сказки нужны в любом возрасте, поэтому люди их и сочиняют. Специально для детей, специально для взрослых.
— Я так и знала, что этим всё закончится, как только тебя увидела, – вздохнула Дианатина. – Только учти, у меня этого ещё..
— Как? Это за столько-то лет жизни? Какие-то препараты?
— Неси уже в свою сказку, сказочник, – прошептала Дианатина. – Был секс, но только виртуальный.
*****
— Антон, останься, – вздохнула Дианатина. – Пожалуйста. Так приятно осознавать себя просто женщиной.
— Не могу, – ответил Громов. – Я знаю, что мне нужно что-то делать. Пока не знаю что точно, но на месте сидеть никак нельзя.
— Почему ты пожалел отца Криспы?
— Потому что Криспа его любит. Странно, да?
— Очень, – согласилась женщина. – Даже не представляю, что бы я сделала с человеком, который меня предал.
— Видишь, в тебе сейчас говорит Император. Женщина надела маску из серебра и стала Повелителем судеб миллиарда людей. Сколько вас таких, императоров?
— Я чувствую присутствие как минимум семи человек. Но один с очень сильной энергетикой, Антон. Даже на расстоянии многих миллиардов километров я чувствую её присутствие где-то рядом. Иногда её дыхание меня обжигает, и мне становится страшно. И одиноко. Хочется выть, но мне этого нельзя делать. Я же Император.
— Звучит забавно, но да.. ты стала и моим Императором. Пока только здесь, – Антон прижал руку к сердцу.
— Хм.. как просто, оказывается, получить ключ от сердца мужчины. Не знала. Слышала, да.. много раз, но то, что сегодня произошло между нами, это какое-то безумие.. Это любовь, Антон?
— Откуда мне знать, что такое любовь? – вздохнул Громов, рассматривая на потолке спальной комнаты звёзды.
— Да ты хуже меня, – засмеялась Дианатина. – В тысячу раз хуже.
— Возможно. Поэтому мне нужно спешить. Узнать и познать себя. Чтобы потом вернуться и ..
— Не загадывай наперёд, – перебила Антона Дианатина, – говорят, примета плохая.
— Угу, – кивнул Громов. – А ещё есть примета: если мужчина переспал с женщиной, то у них может появиться ребёнок. Мне нужно вставать и уходить. Пусть отец Криспы останется дома, пусть у них наладятся отношения. Кстати, на орбите Гао болтается..
— Он самоуничтожился. Взорвался, – вздохнула женщина. – Твоя работа?
— Моя, не отрицаю. А что с наёмниками Гильдии? Подожди, так тан Квартер погиб?
— Наёмники под арестом, ждут моего решения. На самом деле, я давно занимаюсь проблемами Содружества, стараюсь всё успеть, но становится всё сложнее и сложнее держать происходящее на десяти планетах под контролем. А насчёт Квартера .. давно мечтала уничтожить верхушку Гильдии. Люди без понятия элементарной морали: торгуют всем подряд, не брезгуют женщинами и детьми.
— Трудно быть богом? – повторил вопрос Антон.
— Очень…