Во времена лицемерия и раздора
Когда падут добродетелей алтари,
Небеса содрогнутся от молний и грома
И нальются огнем кровавой зари.
Когда погрязнет род людской в войне
И горько завоют ветра,
Все человечество сгинет в огне
Мирового погребального костра.
***
Апрель, 1837 год
Российская Империя
В полуоткрытое окно призрачным сиянием лился мягкий серебристый свет луны, слегка развевающий плотную темноту комнаты. Вокруг царила полная тишина, нарушаемая лишь стрекотом сверчков и всевозможными приглушенными звуками со двора. Все обитатели поместья мирно спали, по этому коридоры были пусты. Напольные часы отбили час ночи.
Лишь один человек в эту ясную весеннюю ночь не спал и стоял в темном коридоре. В руках его дымился старый канделябр, три свечи которого были спешно потушены. Руки, крепко сжимавшие потертую ручку канделябра, заметно дрожали. Человек явно нервничал. Наверное, впервые за свою жизнь.
Еще сегодня Александр Ефимович Еремеев, местный барин и хозяин этого имения, умело и хладнокровно расправлялся со всеми трудностями и препятствиями без малейшего волнения и лишних переживаний. Но сейчас, стоя в темном мрачном коридоре, он уже не ощущал тех свойственных ему уверенности и решимости, от которых уже, впрочем, не осталось никакого следа. В данный момент Еремеев напоминал перепуганного до дрожи в коленках ребенка, что боялся даже моргнуть или хоть на миллиметр сдвинуться с места. Не смотря на прохладный ветер, завывающий где-то в дальней части дома и гуляющий по коридорам, с головы барина стекали крупные капли пота и застилали его взор, сердце бешено колотилось в груди. В комнате из-за двери за его спиной раздался негромкий шорох — наверное дочь что-то искала в шкафу.
И в этом не было бы ничего необычного, если бы юная дочь семьи Еремеевых сегодня вечером не отдала Богу душу.
Неделю назад Дарья пропала в лесу. Пошла на обычную утреннюю прогулку и не вернулась. Отец поднял на уши всех крепостных и полицейских, которые метром за метром стали прочесывать территорию. Через четыре дня изувеченную девушку нашли в одном из оврагов. Изувеченную, но живую. В ту же секунду послали в город за врачом и священником.
Два дня девушка сильно болела, мучаясь от странных болей и кошмаров. Врач лишь разводил руками. Но вот священник...
Священника постоянно била легкая дрожь, в глазах его читалась непонятная тревога, граничащая с первобытным ужасом и непониманием. Он явно чего-то боялся. Чего-то кошмарного и действительно страшного. Чего-то, известного лишь ему. В руках святой отец постоянно теребил православные четки и ежесекундно шептал молитву, будто пытаясь отгородится от чего-то.
Но от чего?
Врач же пристально наблюдал за симптомами непонятной болезни. Девушка была неимоверно бледна, ее некогда прекрасное лицо теперь покрывали кошмарного вида фиолетовые продолговатые полосы, тянувшиеся от щек до глаз. Часто ее мучили судороги и приступы рвоты, время от времени открывалось носовое кровотечение. Все это время она ни разу не открыла глаз и не заговорила. Будто погрузилась в беспробудный и вечный сон. Дыхание ее было прерывистым и частым, недвижимые руки иногда с силой дергались, лоб был неимоверно горячим от мучившего ее жара. Но больше всего врача и отца поразили волосы: за три часа до смерти они стали обильно выпадать.
Обнажая кошмарного вида заостренные уши.
Врач пытался что-то сделать. Пытался дать девушке лекарство и как-нибудь сбить жар, но все было тщетно. Более того, становилось хуже. При попытке врача открыть рот несколько зубов с неприятным звуком выскочили из десен и упали на подушку. И в итоге в одну из томных секунд тело бедняжки выгнулось в дугу, она истошно завопила и распахнула глаза.
Абсолютно черные глаза, полные боли и ужаса.
В ту же секунду дворовые собаки, которые сходили с ума и бесновались с того самого момента, как Дарью принесли в имение, взвыли с такой силой, что у всех троих находящихся в комнате людей встали дыбом волосы. Где-то каким-то странным нездоровым плачем заплакали дети, а птицы на территории леса и хозяйского сада будто сошли с ума. И после всего этого девушка рухнула в постель и затихла. Врач наклонился к ней и сразу понял, что все кончено.
Остаток дня и весь последующий вечер Еремеев провел у тела. Врач поспешил как можно скорее уехать, а священник сразу принялся что-то яростно втирать безутешному отцу. Но барин его не слушал. Священник расставил по всей комнате горящие свечи и прямо у изголовья кровати зажег ладан, после чего был таков.
Барин просидел у постели до полуночи. В голове его царил самый настоящий хаос, но одно он знал точно — дочь уже не вернуть ни за какие деньги. И от одной этой мысли Еремееву хотелось рыдать. В конце концов он решил что не отойдет от постели покойной дочери ни на шаг, хоть и прекрасно понимал, что нужно было хорошо выспаться. Да и надо подготовится к завтрашнему дню, который явно обещал быть тяжелым. Завтра из города пришлют людей для совершения обряда отпевания и всего прочего, что связано с погребением. По этому барин тихо встал, бросил на свою покойную дочь полный печали и слез взгляд и, намереваясь принести из своего кабинета и кладовой все необходимое для завтрашних траурных мероприятий, покинул комнату.
Не успел он сделать и десяти шагов, как в комнате дочери заскрипела кровать. Радость наполнила измученное отцовское сердце. Он хотел было броситься в спальню, обнять любимую дочь и наконец разрыдаться, но тут услышал этот стон:
-Ууууооооооооорррр.
Стон, будто крик тысяч обреченных и замученных людей, прокатился по пустому коридору. Человек так стонать не мог. В туже секунду вновь истошно взвыли недавно успокоившиеся собаки. По телу барина прокатился холод. Он быстро задул свечи на канделябре и застыл, словно статуя.
Вокруг не было никого. Барин стоял в полном одиночестве в темном и пустом коридоре. А за спиной, в нескольких метрах от него по комнате ходило ЭТО. То, что несколько часов назад он считал своей дочерью. Шебуршало и тихо шипело.
Еремеев тихо сделал шаг вперед. За дверью в тот же миг все затихло. А затем раздался скрип. С ужасам барин понял, что оно открыло дверь.
И сейчас стоит в паре метром от его спины.
Еремеев, собрав всю волю в кулак, резко развернулся и замахнулся канделябром. Никого. Но в последнюю секунду его глаза уловили еле заметную тень, шмыгнувшую ему за спину. В затылок тут же ударило чье-то горячее дыхание, отдающее запахом смерти. Еремеев снова повернулся, готовый встретить свой страх лицом.
Но от увиденного от его решимости не осталось и следа, рука безвольно опустилась, канделябр выскользнул из ослабевших пальцев.
Перед ним стояло нечто, что отдаленно напоминало его дочь. Почти полностью лысая голова, торчащие острые уши и измазанное кровью лицо. Но больше всего пугали ее глаза. Глаза с огромными желтыми радужками и вертикальным зрачком, которые недавно были полностью черными, источали невероятную злобу, ненависть...
И голод.
Чудовище распахнуло пасть, полную кривых и острых как бритва клыков, и молниеносно кинулось на перепуганного барина, вгрызаясь в его шею и разрывая плоть огромными когтями. Еремеев хотел было завопить от боли и ужаса, но холодная рука сжала его теплое сердце, раздавливая, уничтожая. Мужчина замер и обмяк. Чудовище радостно причмокнуло и припало к шее мертвого барина, с утробным рыком лакая сладкий алый нектар.
***
Утром прислуга нашла разорванное в клочья тело Еремеева. Чуть позже на псарне обнаружили несколько убитых полностью обескровленных собак. Остальных псов так и не удалось найти. Убийцу хозяина имения, как и тела его усопшей дочери, обнаружено не было. Все что осталось после той страшной ночи — разбитое вдребезги окно в коридоре и кровавый след, ведущий к лесу.
***
13 июля 2019
Самарская область, Россия
На тумбочке радостной трелью заливался будильник. Олег лениво откинул легкое одеяло и провел пальцев по экрану телефона, отключая задорную веселую мелодию. Скинув с себя остатки сна, Олег встал с кровати и направился в ванную. Солнце уже висело над горизонтом и обогревало восстающий из сна город, прогоняя ночную тьму и освещая путь спешащим на работу людям. За окном весело пели птицы, слышался детский смех, рокот людских голосов и гул машин. Наскоро умывшись холодной водой, Олег посмотрел на календарь: 13 число, суббота.
-Ладно хоть не пятница, - с улыбкой произнес он и снова лег на кровать.
Официально сегодня был выходной, но к Олегу — агроному одного из самарских фермерских хозяйств, это не относилось. Хотя, как правило, по выходным работы было меньше, так как основные мероприятия, вроде культиваций или орошения, всегда планировались на будние дни. На выходные же обычно оставалась всякого рода мелочь, вроде визуального осмотра посевов или отбора проб для всякого рода анализов. Конечно если не проводилось никаких исследований и не было критического периода у какой-либо культуры. Но на сегодня как раз был запланирован осмотр. Нужно было всего лишь объехать несколько полей и написать заключение.
-Это можно оставить на послеобеденные часы... - протянул Олег и взял с тумбочки телефон.
Зайдя в свою любимую соцсеть, Олег увидел горящий значок с цифрой 2, расположившийся напротив вкладки с сообщениями.
-И кто пишет в такую рань? - спросил он сам у себя и перешел на вкладку.
На экране высветились два сообщения, подписанные знакомыми Олегу именами. Первое было от дяди. Ткнув пальцами в экран, Олег развернул текст и принялся читать:
«Привет, Олежек. Нужна твоя помощь, как квалифицированного спеца по растениям. Объясни мне, что это за хрень?”
Ниже были прикреплены две фотографии. Олег открыл первую и пристально вгляделся в изображение.
В эту секунду что-то произошло. В голове парня что-то щелкнуло, а внутри промелькнуло странное чувство. Чувство опасности вперемешку со страхом, ощущение легкой, но навязчивой тревоги.
На снимке было изображено дерево. Обычная сосна, но что-то с ней было не так. Олег увеличил фото и присмотрелся. Нижняя часть ствола, примерно метра полтора от поверхности земли, была покрыта чем-то оранжевым. Оранжевые вздувшиеся пятна обильно покрывали кору, в некоторых местах сливаясь в причудливые скопления и узоры, которые подобно тонким не человечьим пальцам будто обвивали ствол. Кое-где виднелись здоровые дыры — сильно поврежденная кора лопалась и растрескивалась, обнажая гниющее нутро дерева.
-Ух ты... Чем-то похоже на цитоспороз. Но почему пятна оранжевые? Да и повреждения слишком уж сильные, что не характерно для этой болезни. И проявилось это почему-то на сосне. Тоже не понятно...- вслух рассудил Олег и открыл второе фото.
Тревога слегка усилилась.
На втором снимке был изображен небольшой участок лесной поляны. С каждой секундой сердце Олега начинало биться сильнее. В первую секунду он даже не понял, что именно его смутило. Но когда мозг полностью проанализировал исходящий от глаз сигнал, Олег чуть было не выронил телефон из рук.
Вся травяная растительность была обвита оранжевой дрянью. На траве эта субстанция выглядела по другому, нежели на дереве. Вместо вздувшихся пятен и дыр взору парня предстали мерзкого вида оранжевые отростки, кошмарным спрутом опутывающие побледневшие и поникшие растения.
Сначала Олег подумал, что это повилика. Но изображенная на снимке мерзость ей не являлась. Опутывающая растения субстанция была толще, чем стебли повилики.
-Ну дядь, подкинул ты мне пищу для мозгов...
Парень отбросил телефон на диван и подошел к окну. Странная тревога, зародившаяся некоторое время назад, продолжало терзать его сердце. Какой-то странный нервоз изнуряющей чесоткой зудел под кожей.
Дядя, Викентьев Николай Иванович, был опытным лесником с почти сорокалетним стажем. Его опыту и запасу знаний мог позавидовать самый прожженный знаток или ученый. Николай Иванович вполне мог определить странную хворь, поразившую лесную растительность и быстро предпринять меры. И уж никак не стал бы спрашивать совета у еще довольно молодого человека и в целом делитанта, запас знаний о растениях у которого был не на таком высоком уровне.
«Так что же это? Новый патоген???» -подумал он.
Еще странно было то, что таинственная зараза поражала как деревья, так и простую траву, но патогенез при этом был разный. В случае с деревьями патоген буквально разъедал кору. А вот из трав будто высасывал соки. По крайней мере это объясняло бледный и тусклый цвет растений и их почти полное полегание.
Снова взяв в руки телефон, Олег принялся писать ответ:
«Привет, дядь Коль. Тут нужны исследования, я так по внешнему виду не могу сказать. Отбери пробы, вызови микробиолога и фитопатолога, пусть проведут анализы и все осмотрят. Раньше я ничего подобного не встречал».
Отправив сообщение, Олег вышел в меню и выбрал второе сообщение. На душе стало легче. На него тут же уставилась сверкающая белыми клыками довольная кошачья морда.
«Вот кто-кто, а этот в своем репертуаре...»
Над небольшим фрагментом текста и справа от забавной аватарки красовалась имя: Астрал Михеич. Само сообщение гласило следующее:
«Здарова. Есть предложение — подваливай сегодня в нашу кафешку, где всегда собираемся. Посидим, потрындим. Давай только обязательно».
«А что за срочность???» - написал Олег в ответ.
Тут же пришло: «Юргена завтра к тибетским монашкам отправляем. Надо напоследок собраться всем вместе».
Парень слегка усмехнулся:
-Блин, я и забыл про это. Ну, работа может и подождать...
Налив в чайник воду и поставив его на огонь, Олег слегка небрежно заправил постель и накинул более менее приличную футболку. Почти вся его одежда постепенно отправлялась в корзину для грязного белья, где давно ждала стирки, но Олег постоянно переносил это дело, каждый день откладывая на завтра. В меру небрежное раздольайство придавало его обиталищу легкий шарм потрепанности и запущенности. Грязные носки под кроватью, немытый стакан в раковине, стоящий посреди комнаты икс-бокс и прочие элементы декора выдавали в Олеге холостяка и немного задрота. Но на полях у него всегда был идеальный порядок.
Покончив с кофе и бутербродом, Олег запрыгнул в новенький форд и направился к месту встречи. Всю дорогу ярко светило солнце. Город полностью проснулся и наполнился разнообразными звуками: от гула машин до детского смеха. В салоне автомобиля играла веселая задорная музыка, которая поднимала настроение.
Через двадцать минут показалась знакомая вывеска. Олег припарковал машину и зашел в кафе. Своих он увидел сразу. Еще бы, этих четверых с кем-либо спутать было крайне затруднительно. Одна извечно сидела в телефоне, другая постоянно оглядывалась в сторону бара, один из парней обложился бутербродами а второй, задумавшись, смотрел куда-то в даль.
-Юр, Ас, Женек, Катюх, доброго утра! - сказал Олег и подсел к ребятам.
Астрал наконец-то отвлекся от созерцания дерева за окном и помахал в ответ рукой. Юра улыбнулся и с полным ртом буркнул слегка приглушенное «привет». Девчонки тоже пропели короткое приветствие и снова вернулись к своим делам.
-Ну и на кой черт вы меня позвали? - протянул Олег.
-Пиво будешь? - ответил Астрал, проигнорировав вопрос.
-Не, мне на работу через час.
-Ну как хочешь. Почему позвал, говоришь? Да хотели бухнуть напоследок. Этот-то вон за границу сваливает. Теперь хрен знает, когда вновь встретимся, - проговорил Астрал, указывая на Юрку.
-Да я помню. Просто вы как-то резко решили собраться.
Астрал отмахнулся:
-Да, все не было времени. Мы тут с сессией греблись чуть ли не месяц. Удалось вот денек выкроить. Кстати, мы тут решили наконец с бухичем по поводу окончания первого курса, все таки хотим на озеро смотаться на всю ночь, а потом сразу в аэропорт. Заодно и сессию обмоем, и Юрку проводим. Ты как?
Олег слегка замялся и ответил:
-Не, наврятли. Если только на вечер, но не до утра. Мне отчет по многолетним кормовым травам скоро сдавать, в понедельник скашивать будем. Так что откажусь.
Астрал поднял взгляд и с легкой досадой в голосе сказал:
-Лять, ты издеваешься? Мы тебя уже восьмой раз зовем куда нибудь, а ты отказываешься. На «Мстителей» поедешь? Нет. На даче у Сиплого соберемся? Тоже нет. И так далее и тому подобное.
-Ну вы вечно время такое находите... Не могу я в такое время, у меня либо посевная, либо протравливание, либо подготовка почвы. Сказали бы заранее, - Олег откинулся на спинку стула.
-Ну как знаешь, - проговорил Астрал и снова глянул в окно.
Олег окинул ребят взглядом. Девчонки как всегда втыкали в телефоны. Ничего нового. Юрка во всю уплетал бутерброд и, судя по его выражению лица, явно думал о чем-то смешном и веселом. А вот Астрал как всегда блуждал в лабиринтах своего разума. Его вечно отсутствующий взгляд как всегда был сфокусирован в одной точке а рука совершала одно и тоже ритмичное действие. В данном случае — медленное помешивание кофе.
Олег вдруг вспомнил бесконечные вереницы сообщений то от Аса, то от Юрки с приглашениями увлекательно провести время в компании алкоголя. Но если в ясные майские дни вырваться на гулянку не получалось из-за работы, то сейчас у Олега банально не было желания куда-либо ехать. Юрок уже давно заикался о том, что хорошо было бы собраться и эпично бухнуть сразу после вручения дипломов еще до своего отъезда и разговор об этом активно велся. А так как вручение дипломов состоялось как раз два дня назад... Так что Олег пропустил все мимо ушей только по своей вине. Вернее, по вине собственного раздолбайства.
Иной раз он чувствовал болезненный укол совести, но идиотский карьерист, сидящий где-то в глубинах его души, не позволял парню поставить что-то, кроме этой самой карьеры, превыше всего.
В конце концов уже к обеду все мысли и терзания по поводу отношений с друзьями улетучились также быстро, как и появились. Немного посидев с ребятами в кафе, опустошив чашку кофе, схомячив большую шаурму и поточив с парнями лясы, Олег скромно попрощался и удалился. Следуя по федеральной трассе к месту своей любимой работы, Олег слушал радио и думал о чем-то своем. О чем-то хорошем и очень интересном. Настроение было приподнято и то и дело на его лице играла улыбка.
Настроение испортилось в ту секунду, когда он въехал на территорию хозяйства, в котором работал.
Все поля, обычно переливающиеся разными оттенками зеленого, в этот раз были залиты оранжевым. В начале Олег даже не понял, что не так. Но в следующую секунду до него кое-что дошло. Не доезжая до парковки парень резко затормозил и вышел, бросив машину посреди грунтовой дороги.
Все поля были увиты оранжевым веществом. Ту самую дрянь Олег уже видел на фотографиях, присланных дядей, где то же самое вещество обвивало ствол дерева. Только на этот раз его было больше.
В сотню раз больше.
***
Кемеровская область, Россия
На часах было уже пол второго дня. Большая стрелка, минуту задержавшись на цифре 6, продолжила свое путешествие, неумолимо двигая время к 14:00. Настала пора выдвигаться.
Пожилой мужчина встал из-за стола и взял бокал с чаем. Напиток ужа давно остыл, по этому мужчина небрежным движением вылил его в раковину. Времени подогревать не оставалось.
Человек быстро подхватил рюкзак и поспешил к выходу из дома. Деревянные половицы скрипели, но все еще держались. Хоть дом и был довольно старым, в несколько раз старше хозяина, умелые руки его слегка угрюмого обитателя не позволяли зданию развалиться. Но мысли о его собственном доме занимали далеко не первое место в голове мужчины. Его беспокоило нечто другое.
Нечто совершенно другое. Не правильное, не понятное. И заставляющего этого старого и прошедшего через Афганистан человека бояться. Бояться не афганских духов, а чего-то иного.
Не известного до селе и от того пугающего.
Человек накинул на плечо рюкзак и подхватил ружье. Никакого чувства не последовало. Раньше, когда его пальцы обхватывали холодную рукоять орудия, в его душе появлялась уверенность. Уверенность в том, что в этих краях он хозяин. Но не сейчас. Напротив, беспокойство, терзающее сердце человека, только росло. Сейчас оружие казалось ему полностью бесполезным. Бесполезной дешевой игрушкой.
Но против чего его придется использовать? Этот вопрос в его голове крутился со вчерашнего утра.
Чувство паранойи и нехорошие предчувствия росли. По этому за спиной под курткой у мужчины был спрятан наградной наган с полным боезарядом, на дуле которого каллиграфическим почерком было выведено «Викентьеву Н. И. за хорошую службу».
Старые еще советские часы щелкнули и замерли на отметке 14:00. Николай Иванович вдохнул в грудь больше воздуха и, стараясь прогнать из головы плохие мысли а из сердца страхи, вышел из уютного дома в темные лабиринты сибирской тайги.
***
Выкинуть мысли не получилось. Всю дорогу Викентьева преследовал липкий страх. Его глаза постоянно метались от дерева к дереву. Викентьев снова боялся увидеть ЭТО.
ЭТО было похоже на растение. Но что-то подсказывало старому опытному леснику что растением эта дрянь не являлась. В первые он заметил ЭТО пару недель назад. В тот теплый вечер Николай Иванович сидел на кладбище у могилы своей безвременно ушедшей жены. Когда он уже собирался уходить, его взгляд привлекло что-то яркое, переливающееся ярким оранжевым цветом на соседней могиле. Что-то несвойственное для этого мрачного места. Николай Иванович пригляделся внимательнее.
Это было похоже на росток странного растения, вплетенного в похоронные венки. Но немного раздвинув цветы, Викентьев увидел, что растение растет прямо из могилы. В тот момент он не придал этому никакого значения и через час уже не помнил об этом. Мало ли что это могло быть. Но вот вчера, увидев то же самое нечто на коре дерева и нескольких травинках, в его душе зародился тот липкий страх, который терзал его уже второй день. Сделав несколько фотографий, Викентьев удалился.
Сегодня, выйдя на работу немного раньше обычного, Николай Иванович снова ринулся к той сосне.
И ужаснулся.
Растение, или чем бы это не являлось, сильно увеличилось. Более того, перекинулось на соседние деревья. Сосна, которая еще вчера гордо возвышалась над лесом и ярко зеленела хвоей, хоть и уже обладала видимыми повреждениями, сегодня выглядела как древнее дряхлое дерево. Крепкая кора за ночь превратилась в труху, которая рассыпалась от легкого прикосновения, хвоя куда-то пропала. Не осыпалась, а будто испарилась. Мелкие кустарники и травянистая растительность, на которых перекинулось это нечто, тоже начали бледнеть и чахнуть.
Викентьев осторожно приблизился к сосне. Но в следующую секунду с ужасом и отвращением отпрянул. ЭТО было живым. Оно еле заметно двигалось и пульсировало. Николай Иванович взял нож и осторожно попробовал счистить ЭТО со ствола. Но стоило холодному лезвию охотничьего клинка коснуться ЭТОГО, как вся эта оранжевая масса резко дернулась.
Что-то в этом было. Что-то неправильное. Мрачное. Темное. Викентьев ни на миг не сомневался, что ЭТО несет только вред. Что ОНО способно только убивать, неся при этом какую-то колоссальную угрозу всему живому. Но вот какую угрозу лесник не знал.
В ту минуту Викентьев просто плюнул на все. Бросив дорогой сердцу нож, он наскоро сделал несколько фотографий и спешно удалился. Уже дома он принялся с остервенением мыть руки. Хотел смыть с себя все это, содрать кожу, промыть все до костей. Уже потом, немного успокоившись и напившись чая с медом, Николай Иванович сел за ноутбук и принялся строчить письмо. Вечером он уже отправил сообщение племяннику, хотя и понимал, что Олег еще слишком молод и, возможно, не опытен, но тем не менее занимал должность агронома в одном хорошем хозяйстве и мог пролить свет. К тому же больше обратиться было не к кому. В любом случае это оказалось бессмысленно — Олег ответил, что не знает.
Когда Викентьев успокоился, в его затуманенном мозге будто бы открылся файл. Он вдруг вспомнил о предписании, указанном в его трудовом договоре, в пунктике с обязанностями. Или это было в лесном кодексе. Или на каком-то сайте о лесном деле. В любом случае — Викентьев обязан был сообщить о странном явлении в рослесхоз. При таких случаях это было необходимо, чтобы избежать угрозы эпидемии или иного бедствия, в результате которого лес может пострадать. Быстро накидав небольшое письмо и прикрепив фотографии, лесник отправил его на электронный адрес. Уже второе подобное письмо за эту неделю.
Пока старенький ноутбук, полагаясь на полу мертвый раздаваемый роутером Wi-Fi, грузил фотографии в сеть, Викентьев продолжал думать о странном наросте на стволе сосны. Растением это не являлось. Тогда чем? Животным? Паразитом??? Тогда откуда он мог взяться? И почему объявился именно сейчас? Оно реагировало на внешний раздражитель, а значит обладало подобием нервной системы. Значит, оно вполне себе живое и функционирует как живое существо. Но какое живое существо может за одну ночь сотворить такое с деревом?
Оно питается. И жрет оно много.
От этой мысли Викентьева передернуло. А что будет, присосись оно к человеку? Николай Иванович терялся в догадках. Что это может быть — неизвестно. В письме Викентьев описал это так: «Неизвестный объект биологического происхождение. Вероятно патоген. Проявляет явные признаки паразитизма. Передается от растения к растению. Реагирует на внешние раздражители. Возможно пагубно влияет на животные организмы. Ни на одну известную мне болезнь это не похоже». Так он и написал. А там пусть сами приезжают и разбираются.
Но не только это заботило Викентьева. Сердце вдруг больно сжалось и лесник забеспокоился еще сильнее.
Вика. Настоящий лучик света в его жизни. Его внучка. Добрая и веселая девушка. Смысл всей его жизни.
Сейчас Вике было пятнадцать. Красивая, молодая и веселая, будто прекрасный цветок, растущий вопреки злым жизненным ветрам и человеческой черствости. И пусть жизнь ее была коротка, но событий, произошедших за столь короткий срок, было предостаточно.
Началось все в далеком 2003 год. Екатерина Викентьева, дочь Николая Ивановича, уехала из родной деревни в один из городов необъятной страны в поисках лучшей жизни. Через год в том городе она встретила красивого мужчину, в которого без памяти влюбилась. С неимоверной скоростью закружился роман и через десять месяцев Викентьев ждал появления внуков. Но в тот проклятый май 2004 года что-то пошло не так. В тот проклятый месяц все рухнуло. Крепкая в прошлом семья распалась, а Николай Иванович запил и впервые задумался о суициде.
Екатерина погибла на операционном столе. В время родов возник ряд осложнений, которые, в купе с врачебной ошибкой, привели к непоправимому. В 22 года Екатерина скончалась, оставив на этом свете новорожденную девочку, овдовевшего в 23 года мужа и разбитое отцовское сердце.
Через какое-то время молодой вдовец отправился вслед за женой. Запивая тоску по умершей жене и виня свою дочь в ее гибели, он пристрастился к алкоголю, постепенно начал спиваться и через год погиб в пьяной драке. А Вика, оставшаяся круглой сиротой, отправилась жить к тетке.
Но благо, весь этот ужас был давно в прошлом. Несмотря ни на что, Вика выросла и превратилась в настоящую красавицу, целеустремленную и умную девушку. Время от времени на летних каникулах она приезжала к Викентьеву в гости.
В этом году было также. Вика обожала природу и никогда не отказывалась от возможности приехать в лес, погостить у любимого деда. Николай Иванович души в ней не чаял и всегда был рад ее визиту. Но в этот раз помимо радости Викентьев ощущал странную тревогу.
Лес. В последнее время вверенная ему территория внушала леснику непонятный страх. Что-то было не так. С того самого момента, как он обнаружил на кладбище этот проклятый оранжевый росток.
Первые странности начались неделю назад. В один из дней среди птиц началось будто какое-то бешенство. Пернатые стали медленно сходить с ума. Однажды утром Викентьев чуть было не подвергся нападению со стороны агрессивной стаи ворон, но выстрел из двустволки быстро разогнал птиц. Позже лесник стал замечать мертвые пернатые тушки, валяющиеся в разных частях его обходного участка.
Сотни птиц.
В тот день работы было много. Викентьев провел над птицами ряд анализов, но ничего толком не обнаружил и не смог определить причину их гибели. Ничего. Никакой болезни, никаких внутренних повреждений. Абсолютно ничего. Тогда в его душе и поселился тот холодный страх, который постепенно начинал перерастать в паранойю.
А два дня назад произошло нечто, что заставило старого лесника вспомнить про свой наган и впервые испытать страх перед лесом. Во время очередного обхода территории Викентьев услышал треск кустов. В следующую секунду из кустов выпрыгнул здоровый волк. Лесник остановился и схватился за ружье. Но животное не собиралось нападать. Волк весь трясся, а в глазах его читался неимоверный ужас. Зверь с испугом посмотрел на человека и с жалобным поскуливанием сорвался с места и рванул прочь. А потом земля задрожала. Викентьев отступил на пару шагов и уперся спиной в дерево. И из леса ринулось целое стадо зверья. Лоси, волки, лисы, птицы, соболи, зайцы. Все они бежали в одну сторону, бежали быстро и без оглядки. Викентьев отошел на пару метров и спрятался за стволом огромной лиственницы.
А звери все бежали. Бежали, будто от чего-то. От чего-то настолько пугающего, что страшно было подумать. Что-то гнало их прочь из леса, но вот что, лесник не понимал. Возможно, животные что-то чувствовали, но человек — глупейшее животное.
Возможно, дело было в пожарах. Горела вся Сибирь, половина тайги была объята пламенем и окутана черным дымом. Быть может, причина звериного и птичьего буйства была именно в этом? Возможно, но тогда Викентьев эти два фактора не связал. Все звуки звериной возни и птичьего щебетания стихли, лес наполнился тишиной, время от времени нарушаемой гротом пролетающих над тайгой вертолетов, которые вдруг слишком часто стали пролетать в этом районе, иногда останавливаясь и будто осматривая окрестности тайги.
Но больше всего Викентьева заботила именно Вика. Вернее, ее поведение. Обычно девушка, будучи в гостях у деда, любила ходить в соседнюю деревню, выбиралась в близлежащий город или ходила на берег реки. В саму тайгу она ходила редко, а если ходила, то не надолго. Возвращалась она с грибами или годами, иногда приносила красивые букетики, собранные из ароматных лесных цветов.
Но сейчас Вика стала пропадать в тайге часами, уходя рано утром и возвращаясь только вечером. Несомненно, принимая во внимание последние события, Викентьев беспокоился. Вчера он решил поговорить с внучкой, но та лишь отмахнулась от его слов.
Ноутбук издал негромкий звук. Николай Иванович отвлекся от томных мыслей и посмотрел на экран. Ноут требовал зарядки. Викентьев подключил его к сети и поставил чайник. Достав из холодильника кастрюлю с картошкой, лесник наложил немного в железную тарелку и тоже поставил на плиту. В туже минуту Николай Иванович достал из холодильника немного сметаны и налил сто грамм коньяка. Наконец, завершив приготовления, Николай Иванович сел на табурет и принялся ждать, когда согреется картошка.
После того, как ноутбук завершил загрузку данных и электронное письмо наконец было отправлено, Николай Иванович пообедал, вылил так и не выпитый остывший чай и в два часа дня снова вышел в лес, надеясь на благополучный исход рабочего дня. Но этого не случилось.
В один момент взгляд Викентьева, уже как час блуждающий среди могучих деревьев, уткнулся на что-то. Лесник остановился и обомлел. Среди нескольких стволов что-то ярко горело оранжевым. Викентьев подошел чуть ближе.
Снова оно. Стволы были окутаны мерзкой субстанцией оранжевого цвета. Масса окутывала несколько стволов и окутала их подобно паутине. Под кожей у лесника что-то засвербило, в груди снова кольнуло холодной иглой страха. Николай Иванович осторожно подошел к дереву.
ЭТО двигалось. Двигалось и пульсировало, словно уж на раскаленной сковородке. Двигалось и...
С силой сдавливало дерево.
Ствол трещал. А ЭТО росло на глазах. Викентьев не сдержался и, выхватив ружье, дал по массе дуплетом. И тут раздался писк. Масса резко дернулась и скукожилась. А потом поползла вверх по стволу.
«Оно живое» - пронеслось в голове Викентьева.
По коже медленно прошелся холодок. Николай Иванович начал пятиться назад, не спуская с ЭТОГО глаз. Но в следующую секунду он остановился и замер. От массы отделился еще один кусок и с мерзким звуком прикрепился к соседнему дереву.
Викентьев бросился бежать. Взгляд его будто застилала пелена. Через пять минут он начал уставать, но липкий холодный страх гнал его вперед. Ему постоянно мерещился этот мерзкий звук и треск древесины, будто треск костей обреченной жертвы, постоянно среди деревьев чудились оранжевые пятна. А ОНО продолжало дергаться и извиваться, высасывая из дерева жизненные силы и распространяясь на другие растения.