Фелляция обнаженных нервов наслаждения...
…Шут тащится по городу. Улица пялится. Лица харкают отвращением. Шут зажмуривается. Сколько можно шептаться, товарищи? Никто никогда не поймёт, как трудно прятать под кожу повадки урода. Трястись, лишь бы была зашифрована вся подноготная извращённого мироздания. И, каждый раз, возвращаясь в спасительную конуру собственной берлоги, говорить отражению в зеркале:
- Ну, ведь я же не виноват, что так получилось! – убивается Господин Никто.
Человек, потерявший надежду, разрушает себя сам. А что делать тому, на кого общество навешивает ярлык «меньшинства», обрекая на вечный поиск понимания?
Люди - капсулы. Каждый сделан по шаблону. Фабрика душ фигачит личности. Все - как один. Но глобальный план иногда ломается. И рождается на миллион штампованных человечков один чудак. Он идиот и шизик. Мудак, проще говоря. И ему предстоит намучиться. Изменять неизбежное. Хотеть невозможное. Искать небывалое. А потом ломать кости своим порокам, бессильно пытаться выковать приличие из отбросов совести. Это игра в прятки с самим собой. Это паноптикум. Когда тебя не станет, никто не заплачет. Заткнись. Исчезни. Не мешай. Ты лишний в этой реальности...
…В театре ни для кого не секрет, что всеми уважаемый артист, Семён Степанович Батьков - человек нетрадиционной ориентации. Искушённая богема никогда не отличалась высокой нравственностью, и наличие гея в труппе театра ни для кого не может быть удивленьем. Разве можно шокировать этим развращённый разум гражданина 21 века? Ну, голубой, и чего такого?
Коллеги знают Семёна Степановича как благородного человека. Он учтив со всеми работниками театра, от главного режиссёра до последней уборщицы. Никогда не афиширует личную жизнь и не заводит романов на работе. Он прекрасно знает, как трудно приходится в жизни человеку, у которого бесстыдно хихикают за спиной, обзывая мерзким словом «педик». И с каждым днём жизнь становится всё невыносимей, делая его изгоем в обществе правильных людей...
В своём тематическом кругу Семён Степанович известен как заботливый, нежный и очень заботливый партнёр. Он дарит своим любовникам цветы, балует их щедрыми подарками и очень внимателен в постели. «Свои» трепетно называют его Батяней. Он чем-то заменяет им отца.
Актёрские будни. Театр. Репетиция. Мучительная работа над собой. Напряжённый график. Спектакли. Перевоплощения. Невыносимая мерзость бытия. Превозмогая отвращение, талантливый артист разыгрывает на сцене чувства, которых никогда не испытывал в реальной жизни. Зрители купают его в овациях. Доносятся восторженные крики «Браво!» Фанатки рвут его на части.
- И что же им так нравится во мне?! – вздыхает Господин Никто, глядя в зеркало.
Седеющие волосы? Короткая стрижка? Манящий запах «Фаренгейта»? Маленькая серёжка в правом ухе? Это - элемент тематического дресс-кода. Тайный символ, понятный только «своим». А может, всему причиной мужественная внешность? Грубые руки, которые не боятся любой работы? Кто сказал, что надо быть сопляком, если ты - гей? Спортзал в свободное время и никакого пива. Разве что небольшой живот слегка подпортил образ. Но кому дано выглядеть плейбоем в сорок с лишним лет?
А вокруг только и слышно:
- Вы блистательны! Талантливы! Неповторимы! А свободно ли ваше сердце? – в который раз повторяется один и тот же вопрос.
«Ох уж эти бабы! Не жизнь, а бесконечный стресс!» - расстраивается Батяня. Но как всегда не подаёт вида. Хоть это и даётся ему с каждым днём всё трудней.
Времена меняются. Но некоторые вопросы так и остаются нерешёнными. И если бы произошло невозможное: например, Гоголь позвонил по скайпу Некрасову, чтобы выяснить «Кому на Руси жить хорошо?», он бы не получил ответ…
Мы играем в видео-игры. Создаём новые миры где-то там, в космосе иллюзий. Но умираем от счастьенехватания. Такова судьба.
Иногда профессия актёра становится не только призванием, но и настоящим спасением. Умение перевоплощаться помогает прятать за маской вымышленного героя раны изуродованной души. Говорят, что мужчины не плачут. Но это не всегда так...
Поклонники. Обожатели. Признание таланта. Всеобщее поклонение на грани с фанатичностью. Цветы от восторженных зрителей. Записки в гримёрку. Автографы после представлений. А в итоге - бесполезные надежды, выброшенные, как смятые фантики...
С неба похабно подмигивает луна, видавшая самые скандальные откровения большого города:
- Да ладно тебе, не парься ты так! Быть геем – это нормально!
Амстердам. Мальчик роется в песочнице. Вдруг слышен крик из окна:
- Сынок иди есть!
- Иду, мама.
- Я не мама, я папа!
- А, хрен вас пидоров разберет...
Дьявол носит Прадо. Бог снимает Гучи. Геолог Георгий Герой Гей Оргий. Но как ни крути, жизнь не сделаешь лучше…
Город на букву «М». Проклятый всеми изгой сидит один за столиком в кафе. Задумчиво перебирает в пальцах сигарету.
- Вы готовы сделать заказ? – вдруг послышалось над ухом.
- А? Что? – вздрогнул от удивления посетитель.
- Чего желаете? – повторил приятный молодой голос.
- Вы знаете, мне бы хотелось... – невпопад ответил грустный гость. И вдруг замолчал.
- Пожалуйста, ознакомьтесь с нашим меню, - улыбается симпатичный официант.
Сигаретный дым сплетается в причудливые узоры... Ощущение времени размывается, как сизые никотиновые кружева, растворённые в воздухе. Хочется бросить все свои заботы и навечно превратиться в желанного гостя, который сидит в опустевшем кафе, неторопливо стряхивая в вечность остывший пепел... Да и нужно ли сейчас вспоминать о своём доме, если тебя не ждёт там никто?
- Какой сорт яда заказать к бокалу собственного одиночества? – грустно пробормотал Господин Никто.
- А вы попробуйте наш малиновый десерт! Он такой... нежный... - официант игриво закусывает нижнюю губу.
Сквозь воздух прокуренного бара, улавливается лёгкий аромат хорошего мужского парфюма, который принёс на своих накрахмаленных крыльях этот юный ангел. В человеке всё должно быть прекрасно... А может, это и есть Тот Самый Человек?
- Вы очень любезны, - улыбнулся Батяня, чувствуя, как душа стала приятно согреваться.
Никогда ещё уверенный в себе артист так не волновался при разговоре с обслуживающим персоналом. Хочется творить глупости и летать. А пузырьки лимонада в сердце говорят, что всё не просто так...
На фоне слышится песня группы Depeche Mode, о том как люди бегут от своих чувств и не находят себе места... «Странная любовь» - повторяет в припеве эротичный мужской голос.
- Вам нравится эта песня?
- Да, а что?
- Мне тоже... - в голосе официанта улавливается намёк.
Показалось или нет..? Стройная фигурка юноши в униформе ловко лавирует между столами. И невозможно оторваться, глядя на него. Закрывая глаза, Батяня представил, как прикасается губами к его лицу и нежно шепчет:
- Я буду тенью твоего отца... Положу святую веру на чашу весов твоего времени... Я буду любить тебя, как никто другой…
Мечты стать для кого-то единственным и нужным не дают покоя. Один в большом городе. Есть только вечная горечь, которую не подсластить ничем. Кажется, что так будет всегда... И над всем этим бардаком невнятных будней возносится Тень Отца, как знак надежды, но, увы, не даёт ответа самые главные вопросы.
Быть геем - значит быть отцом не по крови, а отцом по совести... Как сложно не думать о том, что приносит твоим чувствам настоящую свободу... Он кладёт свой пульс в Его ладони. Любя, Он дарит Ему боль глубоко внутри... Об этой любви не принято говорить вслух, её приходится скрывать, её почти невозможно встретить и так легко потерять...
- Что же мне делать? – терзает себя изгой, потерянный в городе на букву «М».
Любовь цвета неба капризно заныла в растерзанном сердце:
- Хватит бояться жить!
Прошло несколько часов... Бар закрывается. Настало время расплатиться и уйти.
- Пожалуйста, вот ваш счёт.
Юноша в униформе подмигнул и удалился. Как жаль, что у Батяни так и не хватило смелости познакомиться с ним... Расстроившись окончательно, актёр отсчитывает деньги. Оставляет чаевые побольше. Гулять, так гулять... Но вдруг что-то заставило его внимательно вглядеться в чек... Сегодня одинокий мечтатель поверил в чудеса. Ведь на самой нижней строчке, около суммы заказа виднеется ещё несколько цифр... А рядом изящным почерком выведено имя: Арсений. Вот это да…!
…Майский вечер обдувает нежным ветерком, похожим на волнительное дыхание первого поцелуя. Влюблённый по уши романтик летит по улице, еле касаясь остывшего асфальта кончиками запылённых сапог. И, глядя на мимо проходящие парочки, впервые в жизни сочиняет нескладные, но такие искренние стихи:
Этим засранцам идёт всё на свете,
даже контрасты пурпурных закатов
в обнимку с дешёвым зелёным вельветом,
в который небрежно одеты
их тощие плечи.
Всё потому что так ярко сияют улыбки девчонок,
которым пятнадцать.
Я тоже хочу по остывшим бульварам
ходить в немодном пальто нараспашку,
Трепать по щеке дрянного мальчишку
и пить лимонад из озябших рассветов,
не думая, чем это может закончиться................................
Наконец, Батяня не выдержал и обратился, не скрывая радости, к океану прохожих, который поглощал его с головой:
- Скажите, люди, а вы счастливы?
Но циничное поколение нулевых презренно молчало ему в ответ…
- Свет или Тьма? Решай! На чьей ты, Фауст, стороне?
- Знай, Мефистофель, выберу я Свет!
- Но Фауст! Это пидора ответ!
Но сегодня Господин Никто махнул рукой в ответ на обидную шутку и ушёл твёрдой походкой в кровавый закат. А потом долго смотрел потерянными глазами на Землю, сидя на краю планеты своего одиночества. Очарованный людскими чувствами. Разочарованный людьми в целом. Он жалел этих несчастных человечков, которые создали этот мир, и совершенно потеряли в нём себя…
«Если у парня в правом ухе серьга - это далеко не значит, что он гей. Точно так же, как если парень трахается с другими парнями - это не значит, что у него серьга в правом ухе…» - гласит народная мудрость. Но иногда так хочется сказать всем этим двуногим циникам, на которых негде ставить пробу:
- Хватит притворяться, будто вы «хорошие»... Будьте собой, бля!
Батяня знал, что ему терять нечего. Ведь у него в груди билось сердце, которое много пережило. И ему было известно, как никому другому, что человек без чувств подобен живому трупу. У каждого из нас есть своя боль, которую мы прячем глубоко внутри…
…В трубке вместо гудков слышится припев известной песни «Careless whisper». «Неосторожный шёпот... Я не виноват в своих чувствах...» - вкрадчиво поёт Джордж Майкл. Внезапно музыка обрывается. Она сменяется приятной атмосферой какого-то уютного домашнего шума. Лёгкое дыханье собеседника на другом конце провода первым врывается в диалог, а за ним раздаётся знакомый голос:
- Аллё.
- Здравствуйте... Арсений.
- Добрый день. С кем я говорю?
- Я недавно приходил в ваше кафе... Вы предлагали мне попробовать малиновый десерт... А потом... Оставили ваш номер на чеке...
- Здравствуй. Я знал, что ты позвонишь...
Первый разговор по телефону. Получасовая болтовня ни о чём. Восторженные обсуждения общих интересов. Совсем, как в школе. Когда двое говорят о любимых актёрах, певцах и звёздах, чтобы нащупать точки соприкосновения друг для друга. Когда человек становится ещё роднее, лишь потому, что он любит кока-колу и Андрея Бартенева. Совсем как ты. И после такой вот почти детской беседы взрослым людям кажется, что они так похожи друг на друга, потому что они пользуются общим Интернет провайдером, и оба были на Казантипе, правда, в разные года.
- Давай в пять на Китай-городе? – игриво спросил приятный голос.
- Ну конечно! Как скажешь! – воскликнул Батяня.
И, положив трубку, подумал: «Мы встретились неслучайно. Будто судьба подарила шанс пойти на край света и не вернуться оттуда никогда...»
Арсений приехал из какой-то жопы мира. Разумеется, чтобы завоевать Москву. Он работает официантом в баре и живёт за счёт чаевых. А что ещё остаётся двадцати пяти летнему парню без высшего образования делать в столице, чтобы выжить и обеспечить свой тощий зад?
А Господин Никто ходит по седьмому небу с улыбкой счастливца, думая об этом засранце.
- Влюбился?
- Да.
- Ну неужели?! Как его зовут? - допытываются знакомые геи.
Батяня молится на своё новое обожанье:
- Его никнейм - «Серебряный Бог». Ведь это - больше, чем просто человек...
…Арсений грациозно выплывает из такси с тонированными стёклами. На изгибе локтя небрежно висит сумочка от Луи Вюттон. Разумеется, он опоздал на полчаса. Не меньше. Иначе ты лох. Он идёт по дороге, как по модельному подиуму. Его бёдра сексуально покачиваются в стороны, как у молоденькой стриптизёрши. Он выглядит дерзко. Упакован в модные шмотки. Потёртые джинсы обтягивают его крепкий зад. Своенравный аромат «Moschino». Тонко выщипанные брови. Прозрачный блеск для губ. Слегка шлюховатый вид. Современная копия Дэвида Боуи. Те же заострённые скулы и пронизывающий взгляд. Обаятельный демон с тонким запахом соблазна. Высокий и стройный. Платиновый блондин с волосами до плеч. Порочная недоступность. Типичный «пассив».
- Привет, Пуся!
Небрежный поцелуй в щёку отдаётся электрическим разрядом в кончиках пальцев. Кружится голова. 1:0 в пользу божественного сукиного сына. Эффектное появление удалось.
- Так вот ты какой, - восторженно выдохнул Батяня.
- Что, нравлюсь? – чуть надменно улыбнулся Арсений.
- Ты нереальный! – ляпнул влюблённый балбес, буквально подбирая с пола отвисшую челюсть, - И, кстати, образ модного поддонка тебе идёт больше, чем роль услужливого официанта в кафе.
…Он и Он идут в обнимку по вечерним улицам, с которых солнце стёрло до утра свои яркие тени. Атмосфера праздника, который не забудется никогда. Всё потому что твой новый возлюбленный называет тебя «Пуся». Так не умеет никто другой. И, кажется, будто лето взяло в руки краски и покрасило весь мир в голубые тона...
В гей-клубе:
- Что будешь?
- Что-нибудь покрепче.
- Водка?
- Фу! Это же - мерзкое пойло для грязных мужиков! Я такое не люблю.
- Хмм... Что же ты желаешь?
- Текила, соль и грязный секс. Сначала соль с текилой, а остальное как-нибудь потом...
«Потом?! Как бы не так! Добавлю в эту ночь немного перца!» - подумал Батяня, с трудом сдерживая чувства. Ведь сегодня он поклялся себе сделать всё, чтобы Серебряный Бог не смог перед ним устоять...
Крепкий алкоголь на брудершафт. Чувственные танцы под Duran Duran. А после кальян с клубничным табаком в уютном чилл-ауте. Диванчик на двоих. Depeche Mode вполголоса шепчет из колонок. Эротичный мужской голос повторяет в припеве: «Странная любовь...»
- О чём ты думаешь, Пуся? – спросил Серебряный Бог, так внимательно глядя в глаза простого смертного идиота.
- Эта песня стала саундтреком моей судьбы, - ответил Батяня. Голос актёра задрожал.
Ведь именно сейчас настала та самая кульминация спектакля его жизни. Он посвящает эту молитву Ему...
Если ты бежал от любви, я знаю к чему ты пришёл. И что из этого вышло. Если ты намучился вдоволь, я знаю, чего ты боишься. Но я здесь для того, чтобы положить на твои кровоточащие ладони свободу. Я тоже страдал, как и ты... Были времена, когда некоторые мои поступки казались непростительными преступлениями. И вот я опять ступил на этот путь. Я проповедую запретное и практикую тайны. Но только так можно сделать жизнь достойной жизни. И только так, можно по-настоящему любить.
- Как красиво... - глаза Арсения заблестели.
- А что любишь ТЫ? – взволнованно перевёл дух Господин Никто.
Батяня прикоснулся к лицу Серебряного Бога. И влюблённому безумцу вдруг стало стыдно за свои шершавые ладони и простые человеческие мечты.
- Признаться честно, я люблю долго и нежно... Обычно я предпочитаю сзади, но я ненавижу гандоны и выбираю опасный секс. Лучше так, чем с этой идиотской резиной, которая рвётся и не спасает от последствий. Что скажешь, м? – нагло признался дерзкий красавец, который привык брать от жизни своё.
- Дурачок. Я не об этом. Скажи, я нравлюсь тебе? – смущённо выдохнул влюблённый смертный. Но его ждал провал.
Серебряный Бог отшучивается. Треплет безразличием нервы:
- Пожалуй. Чуть-чуть...
Так и не дождавшись желаемого ответа, Батяня устало закрыл глаза. И вдруг он увидел ту самую Тень Отца, которая всё это время издевалась над его несбывшимися надеждами.
- Почему ты такой грустный, Пуся? – спросил Арсений, снова став таким простым и милым парнем.
Батяня признался:
- Любовь слишком часто испытывала меня потерями… Но я не перестал верить в Неё.
Очередная порция текилы воспламенила инстинкты. И стало так непреодолимо желание вывернуть себя наизнанку. Выблевать эту паскудную судьбу, где на обломках разбитого сердца воскресает желание бежать от любви... Чтобы возвращаться к ней вновь...
- Зачем ты говоришь мне всё это, Пуся? – удивился Арсений, внимательно изучая изнанку чужой сути.
- Похоже, я пьян. Но это виновато не спиртное. Это ты сводишь меня с ума... – ответил Господин Никто, абсолютно потеряв контроль.
Серебряный Бог промолчал и осторожно положил свою прохладную ладонь на колено Батяни. Этот скромный жест объяснил всё лучше любых слов. И больше не надо никаких намёков. Ведь атмосфера наполняется откровением. Усиливается притяженье. Забываются опасенья. И так сладко учащается пульс.
...Он и Он отдаляются от клуба. Летняя мгла пленительно втягивает в тёплые объятья. Тишина, согретая мерцанием звёзд, проливает под ноги лунный узор. По опустевшим трассам проносятся машины, летая на большой скорости как одинокие светлячки.
Уснувший город. Ночная иллюминация гипнотизирует неоновым светом. Спящие дома устало выстроились по обочинам дорог. Кто знает, может в них живут безумцы? А скорее всего, там просто дрыхнут скучные люди. Там набираются сил рабы Системы в ожидании очередного дня, чтобы снова работать и тупо выживать среди таких же, однообразных ублюдков, как всё человечество. А Серебряный Бог не такой, как все...
- Позволь мне сказать одну глупость? Ты неземной. Ты соткан из лунного света! – вдруг не выдержал Батяня, выпуская из напряжённой груди раскалённую лаву эмоций.
- Мне нравится твои комплименты, - тихонько признался Арсений. И, ещё сильнее сжав крепкую ладонь своего нового ухажёра, жарко выдохнул ему на ухо: - Хочу ещё...
Июньская ночь оседает на коже тонкой плёнкой из сладкого пота, кристаллизуясь на поверхности губ неприличными откровениями. Пусть чувства выливаются через край. Пусть будет так, как решила двуличная Луна. Судить чужие ошибки вправе только небо, когда люди становятся изгоями во имя Любви.
- А можно тебя спросить, Пуся? – кокетничал нахальный красавец, перехватывая инициативу в свои изящные руки.
- Спрашивай, мой волшебный мальчик! – оживился Батяня.
Серебряный Бог недвусмысленно улыбнулся:
- Почему ты так странно смотришь на меня?
В глубине солнечного сплетения зарождается ощущение звенящей невесомости. Он открывает душу для Него.
- Я любуюсь тобой. Ты - Совершенство. Я слишком долго отказывал себе в человеческом праве быть счастливым. И я пойду ради тебя на всё... Сейчас или никогда... И на часах зеро… И я играю ва-банк…
- Во что ты там играешь, старый пидорас? – заворчал подвипивший бомж, чуть не упав с лавки от такого поворота событий.
- Ну вот, нашли приключений на свою жопу… - заскулил Серебряный Бог, готовый просочиться сквозь землю, лишь бы избежать конфликта.
- За нас можешь не волноваться, - успокоил его Батяня, заслоняя своей широкой грудью, - Эту пьянь я беру на себя.
- Ой, Пуся, лучше пойдём отсюда скорее! – забеспокоился Арсений, - Как бы ****юлей нам не накатили!
- Ни Сы! – гласит китайская мудрость, - засмеялся добрый защитник, которому море было по колено. И спросил, грозно глядя на обидчика:
- У тебя какие-то проблемы, браток?
- Чёртовы гомосеки! - изводился негативом забулдыга. Как и все, кто подглядывают в чужую жизнь, которую они не могут понять.
А ему в ответ:
- Ты никогда не задумывался, что может твориться в сердце того, кто не похож на тебя? А вдруг там находятся настоящие чувства, на которые не способен ТЫ? Любовь - не преступленье, а самое прекрасное безумство на земле!
- Отвалите от меня, извращенцы! - бесился бомж, харкая ненавистью и отвращеньем.
- Мы не извращенцы. Мы потерянные души на разных концах радуги… - прозвучало многозначительное признанье. Батяня отстаивал неприкосновенную честь этих священных чувств как мог.
Бомж в ответ только презренно фыркнул:
- Радуга-***дуга… Развелось вас, пидорасов! А я никогда не стану в очко долбиться! Я натурал и гомофоб. И этим горжусь!
Устав сражаться с ветряными мельницами общественного мненья, Батяня посмотрел в глаза этому озлобленному человеку и спокойно ответил:
- Я не люблю слово «гомофобия». Это не фобия. Ты не напуган, ты мудак.
…Каждый имеет право на путь к себе, даже если этот путь лежит через Безумие. Осуждение – лишь горькая нелепость, когда речь заходит о любви цвета неба. Именно так решил один одержимый глупец. Любовь лишила его рассудка. Раскрыла секретные карты… Мораль и правила приличия полетели к чёрту, когда Господин Никто снова остался со своим ненаглядным мальчиком наедине.
О, эти губы любимого Человека... Губы желанного мужчины в жизни помешанного на нём глупца... Такие единственные, неповторимые и манящие уста... Больше, чем просто губы... Их линии сотканы из гармонии противоречий, как очертания экзотического цветка... Томительные изгибы, источающие аромат наваждения. Вкус этих сладких лепестков разврата необратимо лишает покоя, как поцелуй любимого демона, убивающий навсегда.
- Так не прикасался ко мне никто… - признался Серебряный Бог. И тонкая голубая жилка вздрогнула на его хрупкой шее…
Влюблённый смертный поклялся:
- Не бойся, я не причиню тебе боли. Я буду с тобой внимателен и осторожен, я буду любить тебя как никто другой...
- А разве так бывает? - удивился Арсений, впервые в жизни познавая человеческую нежность.
А всё почему…? Бездушные люди. Грязные мысли. Грубые руки. Все его бывшие – это неблагодарные ублюдки, которые дорвались до Серебряного Бога, не понимая, как им повезло. Они удовлетворяли свою похоть и не заботились о том, что чувствовала в постели их игрушка с красивым лицом...
И наконец, свершилось то, ради чего столько дней билось несчастное влюблённое сердце. Он прошептал Ему:
- Боль... Дашь ли ты мне её снова или будешь хранить для кого-то ещё? Знай, что я всегда буду беречь её, как подарок, преподнесенный тобой. Не для того ли мы живём здесь, что бы дать своим чувствам настоящую свободу?
Он становится перед Ним на колени... Перламутровая луна стыдливо закатывает вверх свои холодные глаза. Дыхание перетекает из губ в губы... Порочные звуки, усиливая чувственную гамму, расползаются в затихшем пространстве. Сомнения. Стыд. Страх. Всё это стало лишним.
Он и Он, будто марионетки, сорванные с привязи невидимых ниточек, отдаются друг другу, разделяя на двоих волшебство и грех странной любви. Ещё секунда и две тени, спутанные воедино порочной связью, превратятся во вспышку огня, готовую ослепить раскалённый полумрак.
...Фелляция обнаженных нервов наслаждения. Эротика зеркальных отражений в перевёрнутом небе. Вертикальное воплощение горизонтальных мыслей. Касание кожи в слиянии однородных начал. Материализация желаний. Притяжение тел. Вибрация чувств.
- Хочу, чтобы так было всю жизнь, - блаженно застонал Арсений.
- Значит так и будет, - ответил Батяня, завидуя самому себе. Ведь сегодня Серебряный Бог согласился поехать к нему домой...
А дальше - больше. Машина с затемнёнными стёклами уносится в ночь. Они страстно целуются на заднем сиденье такси. Удивлённый водитель почти теряет управление, наблюдая откровение двух влюблённых мужчин.
Он плюс Он... Кто может понять себе подобного лучше? Лишь Тень Отца чувствует все изгибы твоих желаний. Любовь цвета неба... Странная любовь...
…Они творили страсть 25 часов в сутки. Изображали незнакомцев на людях. Бурно ссорились, но потом забывали свои обиды. Целовались на последних рядах кинотеатров, будто малолетки. Нетерпеливые руки проскальзывали в расстёгнутые брюки друг друга... Любовь цвета неба текла по отравленным венам. А все эти скучные правильные люди в городе на букву «М» даже не догадывались о том, как этим безумцам было хорошо вдвоём.
Вскоре Он и Он стали жить вместе. И однажды произошло чудо:
- Я больше не хочу принадлежать никому другому... Зачем ты сделал это со мной?
По бледной щеке Серебряного Бога потекла солёная ртуть...
- Что с тобой, мой мальчик? – забеспокоился самый добрый на свете человек.
А Он так странно посмотрел в Его глаза и ответил:
- Я люблю тебя... Отец...
Это признанье пробило насквозь отчаянную душу. Сбылась мечта простого смертного идиота! Ведь Батяня ждал этого момента всю жизнь...
«Не слишком ли я переигрываю?» - цинично подумал Арсений. Но ослепший от любви безумец не заметил ничего.
- А как иначе? – хвалится друзьям расчетливый педик, - Я взял за яйца его волю! Теперь он в моей власти. Не будь я Серебряный Бог!
- Опомнись, старый идиот! - кричали неровным шрифтом знакомые незнакомцы в Интернете.
Но Батяня ограничил доступ к своей странице. И все посланья доброжелателей из виртуального зазеркалья, увы, попали в спам.
Он сделал для Него всё, на что способен безумный папаша. Купил спортивную иномарку, двухкомнатную квартиру, переписал на него свой счёт в банке и построил загородный дом. Он ежедневно молился на своё белокурое божество. И, наконец, принёс ему в жертву тот бесполезный кусок плоти в форме сердца. Лишь бы снова слышать, как этот сладкий и гадкий мальчишка называет его своим Отцом...
Любовь цвета неба прошлась по солнцу.
- Будет неоновый дождь, - сказал тот, кто знал всё наперёд.
Звёзды складывались в тревожные знаки.
- Я ещё слишком молод для того, чтобы убивать жизнь на человека, гораздо старше себя! - заявил жестокий наглец.
- Что всё это значит? – упал на землю влюблённый мечтатель.
Арсений медлит. На его прекрасном лице застыло выражение бескомпромиссного императора, решающего судьбу погибающего государства. Заставляет напряжённо всматриваться в эти жестокие, но такие манящие и желанные черты. Кажется, что вот-вот, и любимые губы спокойно озвучат неизбежный приговор. И Батяня покорно опускает свои глаза, готовый, как и много раз прежде, принять любое наказание для огромного государства своей мужской и крепкой, но такой неправильной и никому не нужной любви...
- Я ухожу, если ты ещё не понял, - ответил божественный сукин сын, не чувствуя ни малейшего сожаленья.
- Но как же так? - заплакал несчастный безумец и бросился к нему в ноги, - Ведь я люблю тебя!
А Серебряный Бог плюнул ему в лицо и спокойно ответил:
- Иди ты в задницу со своей любовью! Кому ты нужен, старый пидорас?
Вскоре Арсений спутался с богатым геем, который торговал кокаином. Для полного счастья ему надо было только одно. Извращённые синтетические чувства. И расчетливый педик снова получил то, что хотел. Напрасно влюблённый безумец думал, будто оставался его Единственным! Всё это время Серебряный Бог лишь насмехался над слепой преданностью влюблённого в него человека...
С тех пор прошло столько дней… Выкуривая сигарету за сигаретой, Батяня вновь посыпает пеплом своё изуродованное прошлое. Теперь он понимает как никто, что его бесполезное сердце – это всего лишь мясо для скальпеля инквизитора по имени Время. Увы, уже ничего не будет прежним…
- Видно, суждено мне навечно остаться всего лишь тенью отца Гамлета на сцене театра, чем стать в реальной жизни кому-то по-настоящему нужным. Вот так завершилась очередная трагедия моей никчёмной судьбы... Моя самоотверженность никогда не доводила до добра. Все только пользовались моей заботой, а потом слали меня на хер. Видно, так тому и быть… - вздохнул несчастный глупец.
Мистер Никто растёр слёзы, глянул на бутылку растворителя, которая случайно попалась ему на глаза, и заметил надпись: «Осторожно! ЯД!» Он отвинтил крышку и обречённо воскликнул: «За тебя, мой мой сынок!» А затем поднёс отраву ко рту, чтобы сделать большой глоток. Но тут в квартиру позвонили.
- Кого несёт в такое время? – заворчал горе-самоубийца.
А из-за двери послышался знакомый голос:
- Открой, это я.
- Чем обязан? - удивился хозяин, увидев незваного гостя.
Серебряный Бог явился посреди ночи в дом, который когда-то покинул с презренной усмешкой.
- Пожалуйста, пусти... Нам нужно поговорить, - взмолился он.
Сколько раз Батяня клялся себе вычеркнуть этого незабываемого ублюдка из своей жизни, но снова растаял при виде него.
- Ладно, чёрт с тобой, входи.
Арсений грохнулся ему в ноги:
- Я так виноват перед тобой, папочка...
Серебряный Бог просил прощения. Заламывал руки. Истерил, исходился слезами, как девка. А изрядно поседевший актёр слушал его и молчал. Стоял, скрестив руки на груди. Смотрел в одну точку. Пытался выглядеть строгим и отчуждённым, хоть уже и не держал на этого изменника никакого зла...
- Прошу, угости меня водкой, - вдруг взмолился Арсений.
Всё это казалось таким нелепым и странным.
- Зачем? Ты же ненавидишь это «мерзкое пойло для грязных мужиков», - удивился Батяня.
- Хочу забыться. Вырубиться. Отключиться. Ничего не помнить… - признался Арсений с убитым видом.
- Столько хватит? – щедрый хозяин дома налил гостю полную стопку.
Мигом опустошив её, юноша приложился к бутылке:
- Но и этого мало, чтобы подохнуть… - отрешённо выдохнул он.
А потом, снова влив в глотку порядочную дозу алкоголя, несчастный закурил сигарету из пачки, лежащей на столе. Сквозь сизый дым, растворённый в душном воздух, Батяня увидел, что постаревшие руки Арсения дрожат. Губы Серебряного Бога напоминали увядшие лепестки цветов, из которых время выпило всю влагу. Но почему он так сильно изменился за этот год?!
Батяня понял, что случилась какая-то беда...
- Что с тобой? – спросил он и так по-отцовски посмотрел бывшему возлюбленному в глаза.
Арсений впился пальцами в свои потускневшие волосы и скукожился, как побитый котёнок. Скорчился на кухонном полу и задрожал. Он так хотел заплакать. Но его сухие покрасневшие глаза не смогли проронить ни слезинки...
- Отец, я стою одной ногой в могиле, – выдавил из себя Серебряный Бог и вдруг зарыдал, - У меня СПИД...
Холодный ноябрьский дождь бросал в окно косые плевки, будто хотел надругаться над чужим откровеньем... Из крана монотонно капала вода... Лампочка в кухне светила тусклым жёлтым светом... А Он ронял бессвязные фразы. Прижимал к себе жалкое, костлявое тельце, будто полумёртвую птичку. Жалел Его как мог. Старался из последних сил забрать ту боль, которую Он прятал глубоко внутри...
...А потом Арсения не стало... Через четыре месяца он умер. Батяня сходил с ума без любимого… сына… Несчастный безумец снова пел Колыбельную, стоя на краю Его могилы...
Спи, не скрывая солёных ресниц.
В хрупкое тело закованный принц.
Спи. Не молись этим тяжким крестам...
Я-то ведь знаю, как тебе ТАМ...
Всё так непрочно. Хрупко. Зыбко. Тленно. В неровной пульсации кусочка плоти в форме сердца уже заключена программа самоуничтожения. И эта сладкая дрожь в солнечном сплетенье тоже фатальна. Все истории приближают нас к концу.
Настало время беречь тех, кто нам дорог. Кто знает, будет ли иметь смысл жизнь, если в ней вдруг не станет того самого Бога, который назывался Любовью...? Пускай Любовь будет нашим единственным Богом. Неважно, какого она цвета.
Главное, чтобы она была Настоящей.
Вот и всё…
Анна Бергстрем (Фрида)