- Давно это было, мне ещё моя бабка сказывала. Жила в нашем селе Прасковья-знахарка, на самом краю, что ближе к лесу. Не то, чтобы она затворницей была, но к людям с опаской относилась. Ни тебе с бабами языком почесать, ни на речке вместе со всеми бельё полоскать, в лес всегда одна ходила. Люди её тоже особо не привечали, побаивались. Говорили, будто бы она с нечистью по ночам разговаривает, и на метле в полнолуние летает. Может и брехня всё это было, но народ зря языками чесать не будет. Так вот, бояться то её боялись, но как придёт бабе пора родить, так за Прасковьей посылали. Единственной повитухой была она в округе, у кого всегда дети живыми рождались.
Но случилось так, что Прасковья сама тяжёлая сделалась. Без мужика была, а с брюхом оказалась. Не любили тогда гулящих , ох, как не любили. Людям то дай волю, так они добро вмиг забудут, а за зло зацепятся обеими руками. Вот и тогда, позабыли всё то хорошее, что делала Прасковья для баб. Как среди ночи шла помогать разродиться, как ни денег, ни подарков за это не брала. Осудили Прасковью самым несправедливым человеческим судом.
Никто к ней не пришёл, когда она в горячке была после после родов. Слышали, как ребёночек то надрывается, но ни у кого сердце не дрогнуло.
Через неделю вышла Прасковья из своей избы. Худая, простоволосая, глаза ненавистью так и сверкают. Идёт по селу, а на руках мёртвого ребёночка несёт.
- Будьте прокляты вы, и весь ваш род до седьмого колена. Не будет покоя мне до тех пор, пока ваши смрадные души коптят эту землю, - кричала она, подняв мёртвое тельце своего ребёночка.
Бабы, услышав проклятия, в испуге крестились, и прижимали к себе своих детей. А те, которым в ту пору вот-вот надо было разродиться, родили мертвых младенцев.
Мужики взяли тогда колья, да хотели забить Прасковью до смерти. Пришли к её дому, а там могила выкопана. А в ней лежит Прасковья со своим мертвым дитем на руках. Мужики говорили, что мертвая она была, да кто ж теперь разберёт.
Забросали они её землёй, а избу сожгли.
С тех пор в селе, и в его округе страшные вещи творятся. Раз в год, аккурат на день рождения своего ребёночка, что на Купалову ночь, выходит Прасковья из могилы. И бродит по земле до тех пор, пока не находит роженицу. А найдя забирает у неё новорожденного, и уносит с собой в могилу. Говорят, в её могиле тьма тьмущая невинных младенцев, - рассказывал дед Кондрат, своим внукам, приехавшим погостить.
- Сашка, ты веришь этим сказкам про Прасковью? - шёпотом спросила Катя брата.
- Да ну, брехня всё это. Деревенские байки, не более,- деловито ответил Сашка.
На утро они сговорились тайком сходить на окраину села, где была могила Прасковьи, и посмотреть нет ли там чего подозрительного.
Утро они выбрали не просто так, нечисть по утрам спит. А они, хоть и не верили в эти сказки, но всё же опасались, мало ли что.
- Сашка, смотри, какая могила заросшая. Может и не могила вовсе,- шептала Катя, прячась за Сашкину спину.
- Ну так сколько ей лет. Дед говорил, что лет сто назад это было. За сто лет любая могила так зарастёт, - говорил Сашка, раздвигая бурьян на могиле.
- Ой, что-то страшно мне. Может пойдём отсюда? Ну её, Прасковью эту, - потянула Катя брата за рукав.
- Тю, трусиха какая,- засмеялся Сашка, стоя на самой середины могилы.
Он прыгал, бил бурьян палкой, и кричал, что нет никаких мертвецов, и всё это выдумки. Вдруг он почувствовал как бы удар из под земли, и из лесу послышался вздох. Катя завизжала от страха, и бросилась бежать. Сашка, бросив палку, побежал за сестрой.
- Деда, деда, мы слышали, мы видели, деда, страшно то как, - кричала Катя, пытаясь рассказать деду Кондрату о том, что было на могиле Прасковьи.
- Вот же окаянные. Я же вам строго настрого наказал не ходить туда. Возьму лозину, да обоих отхожу,- сердился дед Кондрат.
" Не к добру, ох не к добру этот вздох из леса. Давно Прасковью не было видно, года три как в селе не появлялась. Но видно этот Купалов день не пройдет спокойно",- думал он, скручивая самокрутку.
Сорочиха в селе была самой зловредной бабой. Она всё про всех знала, и всем во всём завидовала. Её не любили и боялись. Не любили за её мерзкий характер, а боялись за любопытство, и талант к сплетням. Ведь если Сорочихе попасть на язык, то славы на всю округу не избежать.
Но случилась и у неё беда. Жизнь - бумеранг, прилетела к ней та слава, которую она про других разносила. Дочка её приехала из города. Да не просто приехала, а на сносях.
- Ах ты ж горе мне горькое, как же ты так без мужа то обрюхатилась? - причитала Сорочиха.
- А то ты не знаешь, как это дело делается, - огрызалась дочь, поддерживая огромный живот руками.
- Ты матери то не груби. Не груби матери я говорю. Опозорила меня на всё село, и тявкает ещё,- кричала Сорочиха на дочь.
Кричи не кричи, а позор никуда не спрячешь. Потешался народ над Сорочихой, а она ещё больше злилась, и в бессильной злобе злословила народ.
Ещё месяц оставался до положенного срока, поэтому Лера, дочь Сорочихи, не спешила. Она грелась на солнышке, ела ягоды, и не обращала внимания на упрёки матери.
В один из вечеров тревожно ей стало, и всюду мерещился запах мертвечины.
- Мама, где у нас что сдохло?- спрашивала она, закрывая нос.
- Сама не пойму откуда так мертвечиной несёт, - тревожилась Сорочиха.
Она слазила в погреб, заглянула под каждую кровать, порылась в кладовке, но источника запаха так и не нашла. Могильный запах был везде и нигде.
- Ох ты ж, грехи мои тяжкие. Не быть бы беде на Купалову ночь, - качала головой Сорочиха.
- О чём ты?
Сорочиха вкратце рассказала дочери легенду о Прасковьей, и посмотрев на календарь, поджала губы. Ночь Ивана Купалы наступала сегодня.
- Ой, мама, ерунда всё это. Мне ещё месяц до срока,- отмахнулась Лера.
Роды наступили внезапно. Среди ночи Сорочиха подорвалась от страшного крика дочери. Лера металась по кровати и кричала от нестерпимой боли.
Запах мертвечины стал невыносимо сильным. Сорочиха бегала по хате, не зная за что схватиться.
Внезапно раздался стук в дверь. Не успела Сорочиха подбежать, как дверь с грохотом отворилась. На пороге стояла простоволосая Прасковья с мертвым ребёночком на руках.
Изба наполнилась гнилостным запахом могилы.
Лера, метавшаяся по кровати, увидев мертвого ребёнка, лишилась чувств.
Сорочиха, схватившись руками за горло, сползла по стенке.
Прасковья подошла к кровати, где лежала бесчувственная роженица.
Она нажала Лере на живот, что-то хлюпнуло и послышался тоненький писк. Прасковья быстро схватила младенца, и выбежала из хаты.
На утро Сорочиху обнаружили с вывалившимся языком. Она сама себя задушила, так и оставшись сидеть с руками на шее. Дочь Сорочикхи тоже отдала Богу душу. Она лежала в луже собственной крови, а на полу валялся послед.
- Земля на могилке свежая. Царица Небесная, защити и сохрани,- крестился дел Кондрат, стоя у могилы Прасковьи.
Купалова ночь миновала. Прасковья взяла то, чего лишили её злые люди. До следующего Купалова дня люди могут спать спокойно.