К нашему приезду, Абдулла подыскал нам несколько вариантов с домами. Даже просто землю показал, сказал, что сам поможет построить и дешевле обойдётся. Но мне понравился небольшой дом в его махалле, тихо, уютно. Три комнаты, терраса, такие, обычно, строили в те годы, по стандарту. Двор всего три сотки, но с плодовыми деревьями, правда, огорода почти нет, да он был и не нужен. Овощи и фрукты всегда можно было купить на базаре, а вот розы и сирень, я бы посадила. Целый месяц, Саша и Абдулла бегали по нотариусам, зашли и в АПУ, чтобы узнать, не будут ли ломать дом, его расположение, в общем, собирали бумаги и справки, потом купля была завершена.
Так, к середине июля, мы приобрели дом, у меня от радости сердце так стучало, что думала, выскочит из груди. Но радость Саши была куда больше, он обследовал каждый уголок дома и двора. Тут же сказал, что нужно провести во дворе арык, для полива и прохлады летом. Катя сказала, что поживёт с нами, чтобы помочь убраться, почистить, помыть окна, двери и полы, убрать сорники с маленького огорода... Анна тоже приезжала каждый день, правда с детьми, которые бегали по двору, не давая матери работать. Пару раз, приехала и Даша, с мужем и дочерью. Поздравили нас с удачной покупкой. Приятные хлопоты по устройству и обстановке, заняли больше недели.
Катя с сожалением говорила, что мы так и не сможем поехать на отдых в горы. Но поехать мы смогли, мужчины поехали на вечерний базар, сказав, что вечером он дешевле, накупили всё необходимое и собравшись, мы уехали. Приехал Валера, Абдулла договорился с водителем такси, чтобы Валера не ездил два раза, Анна взяла отпуск, который не брала два года, Саша должен был приступить к службе аж десятого сентября.
Мы приехали к Бочке, спокойно поели гужа, купили семечки, курт и местные лепёшки. Правда, они были намного больше Ташкентских, пресные и безвкусные. Мы и в Ташкенте набрали патыров и несколько буханок хлеба, арбузы и дыни купили по дороге, на трассе, как и в прошлом году.
К нам подошёл тот же мужчина, у которого мы отдыхали в прошлом году, видимо, узнал нас. Что ж, место нам понравилось и мы поехали в посёлок Сиджак. Гульнара всю дорогу восхищалась местной красотой гор, полей и озера, что сопровождало нас в пути, расположившись внизу, меж гор. Тот же двор, тандыр, с хозяйкой у него, ловко работаюшей руками и детьми, немного повзрослевшими за год.
Мы спустились к топчанам и расположились на них. Каждый день, мы готовили разные блюда, купались и загорали, мужчины уходили подальше от женщин, заплывая далеко, заставляя нас волноваться.
Однажды вечером, ко мне подошла Катя, присев рядом, она заявила:
- Баба Халида, я вот решила, что никогда замуж не выйду. Зачем? И одной хорошо, правда? Что хочу - то и делаю, куда хочу - туда и еду. Закончу институт, займусь наукой, мне очень нравится физика. Может ещё и физико-математический закончить? Как думаете? - спросила она.
Я улыбнулась, подумав, что любовь может прийти неожиданно, сама не заметит, как выйдет замуж.
- Ну, наука наукой, это хорошо, конечно, но и личная жизнь очень важна. Поживём - увидим, дочка. Что раньше времени судьбу загадывать? - ответила я.
В горах мы пробыли двадцать дней, не хотелось уезжать, но Абдулле нужно было выходить на работу, да и Анне тоже. Собрались мы быстро, хозяин согласился отвезти нас до Бочки, был конец августа, отдыхающих поуменьшилось, но Абдулла сказал, что заплатит ему за всё.
По дороге в Ташкенте, на трассе продавали маленькие яблоки, ранетки, очень сладкие, сливу, виноград и персики. Мы конечно, не могли проехать мимо. Расходились из дома Абдуллы. Даша с Гришей и Наргизой уехали к себе. Ещё в горах, она рассказала, что Наргиза пойдёт в школу, она работает и Гриша тоже, у них всё хорошо. Анне я сказала, что хочу остаться в Ташкенте, но как быть с Катей, я не знаю.
- Катя уже взрослая, мамочка, она не заставит ни меня, ни Вас волноваться. Да и Паша с Гульнарой рядом. Так что пусть взрослеет и учится самостоятельности. Хорошо бы замуж вышла, может закончит институт и устроит свою семейную жизнь, - ответила Анна.
Когда мы провожали Пашу, Гульнару и Катю, я попросила, чтобы они присматривали за Катей. Гульнара в конце ноября должна была родить.
- Я постараюсь приехать, дочка. Ты мне сразу дай телеграмму, - сказала я.
Они уехали, Абдулла сам их проводил и довёз до аэропорта. Гостинцы, дары нашей щедрой земли, мы упаковали в коробки и пару сумок с вещами уложили в багажник машины.
С их отъездом, в доме стало немного тоскливее. Мы с Сашей тоже собрались к себе. Наш дом находился на соседней улице от дома Абдуллы, так что мы прошлись пешком. Олежек уснул и Саша нёс его на руках.
Кажется, вспоминать о жизни можно до бесконечности, дни сменялись неделями, недели складывались в месяцы и годы. Время, особенно если всё у всех хорошо, пролетает быстро. Прошло пять лет, Олежек пошёл в третий класс, дочке Гульнары и Паши, которую назвали узбекским именем Любат, а Паша называл её Любаша, пошёл шестой годик. Будни проходили домашней в суете. Работа - дом, дом - работа.
Пару лет, ездить в горы не получалось. Катя закончив институт и таки поступила в Университет, на физико-математический факультет. Кажется, она, как и хотела, ушла в науку, а после окончания учёбы, уехала по распределению в Казань. Проработав там два года, она вернулась в Ленинград, чтобы продолжить научную работу в институте ядерной физики. Катя повзрослела, её было не узнать. Но личной жизни у неё так и не было. Нет, монашкой она конечно не была, наверное, были у неё отношения, но замуж она выходить не хотела. Не хотела связывать себя ни семейными обязательствами, ни узами брака. Видимо, наука у неё стояла на первом месте, да и на втором тоже. Анна лишь разводила руками, мечтая, что однажды и её дочь найдёт счастье в семейной жизни. Но проходили годы, наши дети росли, а Катя так и жила одна в большой, трёхкомнатной квартире, правда, дома бывала крайне редко, больше пропадала в институте, разрабатывая новые технологии в ядерной физике. Потом защитила диссертацию, через несколько лет, стала академиком, мы ею гордились, особенно, читая о ней в газетах.
Паша давно был полковником, он командовал внутренними войсками советской армии. Гульнара родила второго ребёнка только тогда, когда их дочери исполнилось пятнадцать лет. Она родила долгожданного сына, которого назвали Владимир. То ли в честь Ленина, то ли в честь Маяковского, которого боготворил Паша.
Наш Олег, закончив школу, поступил в Самаркандское военное танковое училище, твёрдо решив стать военным, как и его отец. Войны много лет не было, я была спокойна за сына, хотя матери всегда живут в тревоге за своих детей, даже если им много лет и они живут самостоятельно.
- Быть может, будет, как и его отец, преподавателем, - сказала я Даше, когда мы с ней часами сидели во дворе нашего или её дома.
- Дай Бог, чтобы не было войны, - ответила она.
Саша, прослужив до семидесяти лет, наконец подал в отставку, он любил возиться в огороде, сажая цветы, особенно розы, читал много литературы по выращиванию этих красавиц, разных цветов и сортов. Может поэтому, он и купил машину, чтобы привозить черенки и рассаду с базара, сначала Запорожец, потом, продав его, приобрёл Жигули, правда, пришлось побегать за этой машиной. Помогли связи Абдуллы, который и сам купил себе такую же машину. Наш двор, с весны и почти до самой зимы, превращался в цветущий сад. Приходил Гриша и Саша подробно ему рассказывал и показывал плоды своего труда.
- Очень красиво, конечно, но я в этом ничего не смыслю, Саша, - говорил Гриша.
Наступил тысяча девятьсот семьдесят девятый год, мне исполнилось семьдесят девять лет, Саша был на три года старше меня, мы прожили с ним почти двадцать четыре года, прожили душа в душу, уважая друг друга, никогда не ссорясь. Когда сердился он, я молча уходила в другую комнату, а я кажется и сердиться на него не могла.
Даша и Гриша тоже жили мирно, радуясь тому, что ещё живы и практически здоровы. Наргизу они выдали замуж, она, как и её бабушка, закончила педагогический и преподавала в школе. За неё, Даша была относительно спокойна, через год, Наргиза родила двойню, двух мальчиков, приведя в восторг своего мужа. Даша стала прабабушкой.
Наша Гульбахор выросла в красивую девушку, её руки просили многие, но Абдулла выдал свою дочь за сына своего близкого друга и не ошибся. Парень оказался очень хорошим, любящим и добрым. А Андрюша наш, уехал в Ленинград, он поступил в политехнический институт, где когда-то училась Катя, жил в её квартире. Абдулла ежемесячно отправлял ему деньги, чтобы поддержать его, хотя Катя и говорила, что она зарабатывает достаточно и им на двоих хватает.
Так мы и жили... К тому времени, мы читали в новостях о вводе советских войск в Афганистан, правда, пока не знали, чем это для всех обернётся. Моему Олегу было двадцать два года и он одним из первых был призван на ту войну, в танковые войска. Не могу передать беспокойство и тревогу за него. Каждый день я ждала от него письма, я попросила его писать чаще, а он вырос таким, как его брат Абдулла, любящим сыном, добрым, честным, совестливым и смелым.
Через год, ранним утром, в ворота нашего дома громко постучали. Этот стук, словно гром, отозвался в моём сердце. Ведь в то время, во многие дома привозили цинковые гробы, с телами их сыновей. Часто был слышан плач и крики отчаяния несчастных матерей, потерявших своих детей в мирное время. Вскочив с постели, я побежала к воротам, за ними стояли несколько солдат и два офицера.
- Рахматова Халида Абдуллаевна... простите, что мы к Вам с тяжёлым известием. Ваш сын, Олег Александрович, погиб смертью храбрых, в неравном бою с душманами... - говорил офицер, тот, что был постарше.
Солдаты стояли, опустив головы, на земле стоял цинковый гроб. К нам вышел Саша и с каменным лицом, молча оглядел всех. Он, как военный, наверное, принял это известие более хладнокровно, но я устоять на ногах не смогла, с криком:
- Нет! Не верю!
Я рухнула прямо на гроб.
Когда очнулась, я лежала в спальне, на своей кровати, рядом сидели Даша и Анна, одна поглаживала мои седые волосы, другая, держала мою руку.
- Мой сын жив, я сердцем это чувствую. Там, в этом железном ящике, лежит совсем другой солдат, - тихо произнесла я.
Даша и Анна переглянулись, может подумали, что от горя, я сошла с ума, но посмотрели они на меня с сожалением.
- Крепись, родная, ты сильная, ты всё выдержишь, - сказала Даша.
- Мамочка, но ошибки быть не может, ведь гроб открывать запрещено, - сказала Анна.
Но я слушала своё сердце, а оно, почему-то, было спокойно. Я и Саше сказала, что наш сыночек жив. Но ночами, я плакала, боясь, что ошибаюсь.
Тысяча девятьсот восемьдесят второй год... Саша ушёл тихо, во сне, я знала, что его здоровье подорвало известие о сыне, ведь он никогда не жаловался на сердце. А сердце его подвело, просто, однажды остановившись. Да и Саше было уже восемьдесят пять лет. Слёз не было, я была благодарна Богу, что он дал нам столько времени пожить вместе, любить и почитать друг друга.
Абдулла взял на себя все хлопоты с похоронами, пришли сослуживцы Саши, хотя и их осталось немного. Похороны прошли тихо, но память о Саше, сохранится до конца моей жизни.
С Мухаббат я так больше и не общалась, ничего о ней не зная, да и не до этого было. Но что самое важное в моей жизни, моё сердце меня не обмануло, мой Олежек, мой сыночек, в восемьдесят пятом году, вернулся с той войны живым и невредимым. Я словно почувствовала его дыхание, услышала его шаги. Стука в ворота не было, но я побежала к ним и открыв настежь, выскочила на улицу.
Олег подошёл ко мне и мы крепко обнялись.
- Мамочка... Родная моя... Простите... - произнёс мне в ухо сын.
- Я знала, я верила, верила, что ты жив, - наконец заплакав, произнесла я.
Как рассказал мне сын, его и его товарищей взяли в плен, где они были, словно в рабстве. Многого он мне не рассказал, видимо, жалея мои нервы и чувства. Лицо моего сына изменилось, стало суровым, взгляд твёрдым. Но доброту свою он не утратил.
Олег женился в тридцать лет, взяв в жёны дочь соседа Абдуллы, а мы и не знали, что он встречался с будущей женой ещё до Афганистана, не знали, что и она не верила в его гибель и ждала до последнего, пока он сам к ней не пришёл. Скромная девушка, узбечка, вошла в наш дом, осветив его и вернув покой. Военную службу Олег не оставил, продолжив служить, его жена, красавица Лола, стала моей правой рукой. Нет, я не слегла, была до последнего на ногах, но девушка не отходила от меня, готовя обед и ужин, занимаясь домашними делами.
Когда и Даша похоронила Гришу, она стала приходить ко мне почти каждый день. Как она говорила, ей тесно в пустом доме. Мы всегда находили темы для разговоров, вспоминая наших мужчин. Потом, Наргиза с мужем и детьми переехали к ней, когда младший брат её мужа женился, а Наргизе пришлось освободить для молодых занимаемые комнаты. Такое решение приняли и сваты Даши, ведь дом должен остаться после неё её внучке.
Девяностый год... я многое видела за свой век, но то, что стало происходить в те годы, я, наверное, так и не пойму. Мне просто казалось, что всё перевернулось с ног на голову. Я никогда не интересовалась политикой, тем более, ничего в ней не понимала.
Через год, ушла и Даша, вроде и не болела, всего девять дней лежала. Опять Абдулла с мужем Наргизы организованно провели похороны, бедная девочка была безутешна.
- Как же я буду жить без бабушки, баба Халида? - рыдая, обняв меня, сказала Наргиза.
- Никто не задержится на этом свете, дочка, а Даша прожила долгую, счастливую жизнь. Человек и рождается, чтобы умереть в свой срок, - утешая её, сказала я.
Я прожила счастливую жизнь, познав и любовь, и разочарование, боль и радость, теряя и приобретая.
Мне уже много лет, так много, что я готова уйти в вечность и мне совсем не страшно...
КОНЕЦ.