Куда идти на ночь глядя, я не знала, решила, что утром схожу в училище, там уж наверняка должны знать, где их полковник, Александр Фёдорович. Ночь длилась невероятно долго и мучительно, я думала, она никогда не закончится.
Ранним утром, я разбудила Катю.
- Катюша, я ухожу, присмотри за Олегом, я в училище съезжу, - сказала я ей.
Спросонья, она поднялась, прошла в мою спальню и легла на мою постель. Олежек спал, я была уверенна, если он проснётся, Катя его и умоет, и накормит, и поиграет с ним. Она очень любила малыша, относилась к нему, как к родному братику. Я надела тёплую кофту, в Ленинграде ранним утром, несмотря на лето, было довольно прохладно. Днём и дождь мог пойти. Это в Ташкенте можно спать во дворе и даже не укрываться, почти до октября.
До училища я добиралась на метро, на КПП, меня конечно остановили. Я замешкалась, вспоминая имя и отчество полковника Трошина, но тут увидела его самого. Трошин шёл через двор к воротам и я осталась его ждать. Когда он вышел через проходную, я подошла к нему
- Товарищ полковник, здравствуйте. Вы меня не узнаёте? - спросила я.
Мужчина минуту стоял, раздумывая, словно копался в своей памяти.
- Я жена Александра Фёдоровича, Халида. Вы были у нас дома, когда мы отмечали рождение нашего сына, - сказала я.
- Ааа... как же, как же. Помню, конечно. Но прошло два с лишним года, Вы уж извините. А Александр Фёдорович говорил, что Вы уехали в Ташкент. Значит вернулись? - спросил Трошин.
- Да, вчера вечером прилетели. Товарищ полковник, а Саши дома нет и кажется, уже давно... С ним ведь всё хорошо? - осторожно, волнуясь, спросила я, боясь услышать что-то страшное.
- Называйте меня просто, Владимир Иванович, ну какая между нами субординация, Лидочка? Вы же позволите мне так Вас называть? - улыбаясь, говорил полковник.
- Да, если желаете. Так что с моим мужем? Он жив? - нетерпеливо спросила я.
- Что значит жив? Конечно жив, с чего ему умирать? Он в больнице, всего- навсего. Уже неделю там, простудился, понимаете ли. Он же здесь оставался, ну, когда температура поднялась, в медсанчасти ему дали таблетки, думали пройдёт, но таблетки не помогли, температура не спадала, пришлось его в госпиталь положить. Пневмония у него, двусторонняя, так сказать. Но ему уже лучше, вчера к нему заходил, домой просится, но военврач пока не разрешает. Если хотите, мой водитель Вас к нему отвезёт. Здесь недалеко, - сказал полковник.
- Если можно, была бы Вам признательна, Владимир Иванович, - ответила я.
Трошин сказал дежурному на КПП, чтобы тот по внутреннему телефону вызвал его водителя, что тот тут же и сделал. Через пять минут, к воротам подъехал УАЗик, Владимир Иванович приказал молодому сержанту подвезти меня к госпиталю. Поблагодарив Трошина и попрощавшись с ним, я села на заднее сидение машины.
Через полчаса, я сидела в небольшой, двухместной палате, Саша, сидя на койке, держал меня за руки, я ощущала тепло и нежность его рук.
- Как же я рад тебя видеть, Лидочка! Так соскучился по тебе и сыну, поверишь и по детям соскучился. Плохо дома одному и как я жил столько лет без Вас? - говорил Саша, целуя мои руки.
- Как же так, Саша? Летом простудиться, да ещё воспаление схватить. Приехали вчера вечером домой, ни тебя, ни Паши с Гульнарой нет, не знала, что и думать. На столе хлеб с плесенью, высохшие макароны... я всю ночь не спала, в тревоге за тебя и детей. До сих пор не вернулись, - говорила я, пересев на койку и прижавшись к мужу.
- Прости, Лидочка, сам не думал, что такой неженка. У нас в части, во дворе бассейн, день выдался жаркий, вот мы с ребятами и решили искупаться. А на следующий день простудился. Военврач обещает через пару дней отпустить меня домой. Самому тут уже тошно. Домой хочу, тем более, ты приехала. Как Олежек? Ужасно скучал по нему, - сказал Саша, обняв меня за плечи.
- Мы же отдыхать поехали, в горы, дети загорели, отдохнули, так хорошо там было, только вот тебя мне не хватало, - ответила я.
Вместо слов, Саша обнял меня крепче и поцеловал в губы. Мне стало неловко, делать это в нашем возрасте, казалось смешным. Но Саша страсть, как любил целоваться. Я пыталась отстраниться от него, но он ещё крепче обнял меня.
- Саша, а вдруг кто-нибудь войдёт? Может не надо? - смущаясь, произнесла я.
- Лидочка, сюда никто не заходит, это же госпиталь, а я не сержант какой-то. Я очень соскучился по тебе, дорогая, - сказал Саша, потом встал, подошёл к двери и два раза повернул ключ.
- Здесь и душ есть... - тихо произнёс он, подходя ко мне и раздевая меня.
Если честно, я сама очень истосковалась по мужу, поэтому не стала противиться его желаниям. Правда, больничная обстановка немного напрягала, но Саша был настолько страстный и нежный, что заставил меня позабыть обо всём. Тяжело дыша, мы с ним в обнимку лежали на койке, когда в дверь вдруг постучали. Я быстро вскочила с постели и стала одеваться. Как это обычно бывает, когда торопишься, то одно наизнанку натянешь, то другое из рук падает. Саша спокойно надел трусы и сверху больничный халат, оборачиваясь на меня, он подошёл к двери.
- Кто? - коротко спросил он.
- Это Наташа, товарищ полковник, пришла делать Вам уколы и лекарства принесла, - раздался из-за двери приятный женский голос.
Саша ещё раз обернулся на меня, увидев, что я одета и сижу на стуле, повернул ключ в дверях. В палату вошла симпатичная девушка, в белом халате и шапочке, её кожа была настолько светлой и нежной, что я видела, когда она, нагнувшись делала укол, как пульсирует её кровь на красивой шейке. Сделав два укола, она положила на тумбочку таблетки.
- Поправляйтесь, товарищ полковник, - сказала Наташа и с этими словами вышла из палаты.
- А я смотрю, ты тут без меня вовсе и не скучал. Красивые медсёстры тебя окружают, да и палата в конце коридора, а? - нарочито сердито спросила я.
- Что правда, то правда, дорогая. Медсёстры здесь красивые, только я староват для них. И потом, я же кроме тебя никого и не вижу, - ответил Саша, улыбаясь и целуя меня.
- Смотри у меня, не балуй тут. Ладно, мне пора, дети дома одни, - поднимаясь, сказала я.
- Может посидишь ещё немного? Тут так скучно, правда, в фойе можно в шахматы поиграть, а вечером, во дворе пройтись. Всё, два дня я не выдержу, попрошу завтра же меня выписать, - сказал Саша.
- Может тебе принести что-нибудь поесть? Я из Ташкента фрукты привезла, дыни и арбузы, а? - спросила я.
- Да нет, ничего не нужно. Тут хорошо кормят, военный госпиталь, всё-таки. А дыни и арбузы, я завтра дома поем. Пойдём, я провожу тебя до ворот, - сказал Саша.
Попрощавшись с ним у ворот, я на метро доехала до дома. К своей радости, войдя в квартиру, я услышала голоса детей. Я прошла на кухню, Паша с Гульнарой, Катя и Олежек сидели за столом и с наслаждением ели дыню.
- Вернулись, значит? А загорели-то так! Ну что, отдохнули? - спросила я, после обоюдных объятий и поцелуев.
- Отдохнули, здорово было. Правда, снять комнату у моря было нереально трудно, но нам повезло. Домик, в котором мы остановились, стоял недалеко от моря, там молодая пара решила съехать, женщина заболела, они уехали, а мы заняли комнату, которую они освободили, - сказал Паша.
- Катя говорит, что вы тоже хорошо отдохнули, в горы ездили. Может и нам на следующий год с Вам ипоехать? Столько денег истратили, а кроме моря, ничего и не видели. Правда, пару раз удалось сходить в кино и на танцы, далековато, конечено, но других развлечений не было, - сказала Гульнара.
- А мы отдыхали среди гор и нереальной красоты. Правда, баба Халида? - спросила Катя.
- Правда, дочка. А что же вы не спросите, где Александр Фёдорович? Не хотите знать, где он и что с ним? - спросила я.
Дети с удивлением посмотрели на меня.
- А что с ним? Наверное, в училище задерживается, - сказал Паша.
- Он в больнице лежит, у него было воспаление лёгких. Но сейчас он здоров, завтра уже выписывается, - ответила я.
Дети смотрели на меня, кажется, осмысливая то, что я им сказала.
- Ладно, надо бы поесть приготовить, сразу и на обед, и на ужин. Девочки, не сидите, займитесь делом, - сказала я.
На следующий день, Сашу не выписали, он приехал только на второй день, с восторгом сразу поднял сына на руки. Олежка так его обрадовал!
Прошло ещё несколько дней, Катя, кажется, смирилась с тем, что больше никогда не увидит Отабека. Мы не знали, где он учится, в каком общежитии живёт, да это было и не нужно, Катя не стала бы сама к нему ходить, тем более, его искать.
Начались занятия, я устроила сына в детский сад и вышла на работу, Саша продолжил работать в училище, надеясь, что отработает до лета и ему сделают перевод в Ташкент, в Ленинское училище.
В конце сентября, в воскресенье, мы сидели за столом, когда в дверь позвонили. С недоумением переглянувшись, Паша встал из-за стола и пошёл открывать дверь. Он вернулся и сказал, что пришёл молодой парень, узбек и спрашивает меня. Я поняла, что пришёл Отабек, тут же встала и пошла к двери. В прихожей и правда, стоял он.
- Ассалому аляйкум, аяжон, простите, если побеспокоил Вас. Но сначала, я хотел поговорить с Вами. Когда Вы уехали из Ташкента, через неделю я пришёл домой к Абдулле акя, мне его жена дала этот адрес, сказала, что Катя живёт здесь. После того, что Вы мне рассказали, поймите меня правильно, для нас, узбеков, это переварить нелегко, я много думал, надеясь забыть Катю. Матери своей я ничего рассказывать не стал. В конце августа, я приехал в Ленинград. Начались занятия, я всё не решался прийти к Вам. Поверите, я приходил несколько раз, но зайти не смог. Но я так тосковал по Кате, понимая, что люблю её и хочу быть рядом с ней. Только мне ещё два года учиться, потом я должен вернуться в Ташкент. Мама сказала, что хочет женить меня, как только я закончу институт. Сами знаете, у нас не принято возражать родителям, но я сказал матери, что полюбил русскую девушку. Мама очень рассердилась, сказав, что у нас и узбечек хватает, что желает видеть невесткой только узбечку. Не знаю, зачем я Вам это говорю, только кроме Вас, мне никто не поможет. Поговорите с моей матерью, я знаю, она Вас послушает, - опустив голову, говорил Отабек.
- Прошло больше месяца, ты ушёл, ничего не сказав. Катя только начала успокаиваться, если вам не суждено быть вместе, я не хочу, чтобы она опять страдала и переживала. Может ты сейчас просто уйдёшь и оставишь её в покое? - строго спросила я.
- Думаете мне легко? Я не смогу без Кати, поймите, аяжон. Я же люблю её. Можно мне поговорить с ней? Ведь я могу и не уезжать после учёбы в Ташкент, работу и здесь можно найти. Правда, я ещё не знаю, куда меня направят после института по распределению. Но если Вы поговорите с мамой и она согласится на наш с Катей брак, мы вместе с ней поедем в Ташкент. Если и Катя прогонит меня, обещаю, я уйду и больше никогда ни её, ни Вас не потревожу, - сказал Отабек.
Я хотела ответить, что не позволю этого, что не хочу, чтобы Катя вообще с ним встречалась.
- Отабек? Ты? - услышала я за спиной голос Кати.
- Катя? Прости меня, что не приходил так долго... Мы можем с тобой поговорить? - спросил Отабек.
- Поговорить? О чём? Где же ты был столько времени? - спросила Катя.
Я видела, как она волновалась, но ушла, оставив их одних.
- Что там? Кто пришёл? - спросил Саша.
- Это к Кате парень пришёл. Не будем им мешать, - ответила я.
То, что сказал мне Отабек, я понимала хорошо, сама выросла в строгих правилах, зная, как наши узбечки относятся к тому, чтобы их дети женились и тем более, выходили замуж только на своих и за своих. Понимала, как тяжело будет Кате и твёрдо знала, что мать Отабека никогда её не примет и не согласится на их брак, даже если я с ней поговорю. Но время ещё было, Кате тоже оставалось учиться два года, а что дальше, я думала, что время само всё расставит на свои места. Да и вообще, я хотела, чтобы Катя вышла замуж за русского, потому что в узбекской семье, с её мягким характером, ей жизни не будет.
Катя вернулась одна, видимо, проводив Отабека. Она зашла с каменным лицом, молча села за стол и молча продолжила есть, а я ни о чём её не спрашивала, подумала, захочет - сама расскажет, тем более, все мы сидели за столом. Так и случилось, когда Паша и Гульнара ушли к себе, Саша сидел в зале и смотрел телевизор, Олежек уже спал, а я сидела одна на кухне и пила горячий чай, она и пришла.
- Баба Халида, можно? - спросила Катя, войдя на кухню, где было тепло и уютно.
- Заходи, Катюша. Чаю горячего будешь, с вареньем? - спросила я, как ни в чём ни бывало, хотя знала, что она зашла поговорить.
- Баба Халида, мне с Вами нужно поговорить, больше и поделиться не с кем, - присаживаясь за стол, сказала Катя.
- Ты всё-таки попей чаю, душистый, индийский, - наливая чай в чашку, сказала я.
- Мы с ним расстались, навсегда. Правда, он сказал, что любит меня и хочет быть со мной, но... стал говорить, что у него мама строгих правил и только узбечку желает видеть невесткой в своём доме. Что оставить мать, он не сможет, всё равно после учёбы должен вернуться домой. В общем, я прогнала его и попросила больше никогда ко мне не приходить, - сказала Катя.
Я видела, что она совершенно спокойна, не было в её глазах ни любви, ни сожаления.
- Ты ещё очень молода, Катюша, тебе всего двадцать один год и поверь, дорогая, встретишь ты ещё парня, который полюбит тебя, а ты его. Ты будешь счастлива, дочка, верь, - сказала я.
- Ладно, пойду спать, утром рано вставать, - поднимаясь из-за стола, сказала Катя.
Я успокоилась, наверное, в этот вечер я поняла, что Катя повзрослела.
Шли месяцы, работа, будничные заботы, зима сменилась весной, весна летом. Гульнара закончила институт, а так как она была замужем, то распределение её не коснулось, да и к тому времени она была беременна. Паша должен был проучиться ещё год, он получил внеочередное звание капитана, за отличную учёбу и примерную дисциплину. Они жили своей жизнью, за них я могла не волноваться. Паша говорил, что после окончания Академии, он останется в Ленинграде. Военных частей здесь было предостаточно.
Летом, мы все вместе поехали в Ташкент, Катя непременно хотела поехать на отдых в горы. На этот раз, Саша-таки добился перевода и взяв билеты, мы вылетели на мою родину. Кажется, Саша больше всех был рад, что наконец переедет в Ташкент. Он постоянно говорил, что мы купим дом и навсегда останемся там. Правда, я ещё не подала заявление об уходе со школы, да и Катя, как я могла оставить её одну? Вот если бы она вышла замуж... но об этом она и слышать не хотела, да и у неё впереди был еще год учёбы. Я настаивать не стала, подумала, она девушка взрослая, пусть решает сама. Решила посоветоваться с Анной, та, всё же, её мать. Об этом я Саше пока говорить не стала, чтобы не омрачать его радость.
В конце июня, мы все приехали в Ташкент.