Джулия Тейлор на ложе Марка Антония

               
     Натурфилософский костюм Арон Дамбаича, микроба, хороший, джинсовый, лишь мальца пользованный сгинувшей с концами Свитолиной, ожидаемо и гнусно до тошноты красной свиткой червонистого Басаврюка объяв долгую спину всеядной ургантовской свиньи, через министерство Антона Чохова и прочих колокольных дел мастеров, водимых телятниковской - из Рюриковичей, на - веревочкой по экскурсионным маршрутам Лукьянова - Бельского, идиотическим тулупом мырявшего в пролубь кретина возник сам собой и на скудоумной крысе рунета, прощальным воскресением Катюши Масловой ротного подчинения ракетных войск прощеной в истории с лошадиным интервью, переводя тощую и вздорную в ранг бывалошних ранее, но и остающихся в сфере исполняемых желаний осьминожек Верна, только укармливаемых говном и ничем, кроме дерьма, и да поможет мне Бог, точнее, Богиня, длинным и красивым хером похерившая всех деятелей и деятельниц мирового кинематографа сраным Венечианским лбом ярославских крестьянок, как заметил курсивом на полях театральный критик Джим, разглядывая рахитичные головки раннесредневековых купчих и маркизеток, в эру парикастой де Помпадур отчего - то поставленных эталоном безрукой Ники Самофракийской. Градус моего отвращения от комических персонажей бесконечных ток - шоу, блокбастеристо стирающих следы аспиринового автомобиля Э.Дж.Робинсона и остаточные в воздухе траектории шара Сантос - Дюмона, мироторгисто и так тупо, что тошнота стала привычной, возрос и жара июль русофобских посмешанцев накернули тополиным радиоанимационным фоном виртуальную чепуху из нолей и единиц, никчемушных, как мои сказочки, и поганых до невозможности, словно вот выпер шершавым е...м жид какой и провозгласил период примирения с печальной действительностью, властно диктующей субъективность и в помыслах, не говоря о телодвижениях ненастоящих лесбиянок - татушек. Берешь, сука, каблук от сапога кирзового, сжигаешь, на х...й, ссаками разбавляешь образовавшийся гуашь и херачишь иглой спожной любую хрень, хоть баб голых, хоть орлов с вензелями. Сам себе авансом вручаешь Нобелевку по словоговорению и - все счастливы. Рейтинг, касса, солнце тоже из пластмассы, жопошный триумф слепленной по сраным заокеанским лекалам масляковщины из жира и жира, стекающего и капающего шуршастыми капельками стреляющих искорками древесного угля образований, наименования коим не придумать Кэрроллу. Стоит посмотреть в глаза рыжей Ландер и вечная молодость профессора Чижевского снова первоабзацным костюмом микроба оборачивается каморкой под актовым залом, где сидит мычащий от недоедания Гаврила, утопивший сазана вместо щеночка трогательного, как гонимые ветром шеренги древних иудеев, шлепающих по пыльным дорогам Ассирии, как кандальные каторжане плантаций Жоржии, танцующие джигу чорными рожами лихорадковых болот Флориды с лежащим в кустах - засада, хули - томагочным Оцеолой, всего лишь нажатием кнопки наедающегося по ноздри нарвала, брызгающие жиром и снова жиром, но уже Берлинале, мать вашу. Дашу Жукову в привесок и мешок, галерею современного искусства и тайное голосование. Или, как сказал неведомый американский турист, шмаляя во тьму из продукта полковника Кольта : " Четыре туза и джокер, жентмены. Берите фонарь и идем ". Взяли фонарь Диогена и пошли. Думали, что найдут тело человека - невидимки, а нашли х...й да ни х...я.
    И Монику Белуччи в роли Умы Турман и Дрю Бэрримор, отравленным лютиком опутав вечного Бальзаминова в просторах любого сериала или, сука, опять же кассового блокбастера.