- А, что это такое? – прислушиваясь к чему-то спросил сын.
- Где? – не понял его отец.
Они стояли на огромном, плоском камне, который являлся лишь частицей той полузатопленной в морской воде, гранитной скалы, напоминающей рог, которая уходила метров на двести в море, выходя из состоящего из такого же гранита острова.
Вокруг царила неземная тишина и только где-то далеко, со стороны Пурнемы слышалось некое глухое гуканье. Его происхождение явно не было таким же естественным и земным, как шум маленьких волн дневного прилива, трущихся о сглаживаемые ими веками, края скал. Но, всё же, что-то говорило им, что в данном звуке присутствует какой-то признак цивилизации. Он был настолько неожиданен и непостижим здесь, что их мозг, сколь ни старался, не мог распознать его кроме, как нечто инородное, не принадлежащее всем тем шумам, что создавались местной природой.
Начинающийся шторм, не способен был иметь данный ритм, гулких, словно бы проваливающихся в воздухе, звуковых ям. Ветер, не умел дуть такими частыми порывами, а волны, ещё нигде на земле не научились накатываться одна на другую, с этакой неизменной частотой.
И как бы им не хотелось, только что оказавшись на острове, сойдя на него с маленького катерка с названием «Буревестник», опять услышать здесь звуки цивилизации, теперь становилось ясно - это были они. Но, какому именно из её достижений они могли принадлежать, оставалось лишь только догадываться, или ждать.
Звук постепенно нарастал и Саше казалось, что вот сейчас уже, что-то должно появиться в небе. Но небосвод, не имеющий, как назло, ни единого облачка до самого горизонта, был пуст. То ли человеческий глаз не справлялся с такой чистотой насыщенного кислородом неба, не в силах проникнуть сквозь его густоту, то ли это была звуковая галлюцинация.
Саша с Ниной и их дети оказались здесь совершенно случайно. Просто маршрут проходил через Онегу и им нужно было, где-то переночевать. Интернет предложил прекрасный, судя по фотографиям вариант. Рыбачий домик с баней и очень недорого, как им показалось сначала. Потому, что потом, когда дело дошло до подробностей, женщина в телефоне сказала:
- За катер нужно будет доплатить отдельно.
- Какой катер!? – удивился Саша.
- Мы на острове. У нас хороший, Финский катер! Он заберёт из Онеги в час дня, - невозмутимо добавила женщина.
- Так вы на острове? – расстроился Саша.
- Да. Остров Кий. Какого числа вас ждать? – спросил счастливый женский голос.
- Нет, извините. Если остров, то мы не поедем, - смутился Саша.
- Не поедите!? – словно бы разочаровавшись в них, спросила женщина, явно лет за пятьдесят.
- То есть нет. Не знаю. Мы подумаем и перезвоним, - ответил Саша, многозначительно взглянул на Нину. Та, широко открытыми глазами смотрела на него, так же не находя, что сказать, слыша телефонный разговор.
Они давно знали друг друга. Много лет, но сошлись недавно. Год назад.
- Давай посмотрим на это место в Гуголе, на изображение с аэрофотосъёмки? – предложила она.
- Давай.
На экране монитора, перед ними был виден маленький остров, недалеко от берега. Рядом с ним торчали из воды маленькие островки. Каждый из них, за исключением одного был покрыт плотной растительностью.
- Как красиво!
- Ты думаешь? – прислушался к её словам Саша.
Ему было уже за пятьдесят, но он ещё не лысел. Раз в год, где-то в конце весны, он отращивал бороду. И сейчас она выглядела уже вполне солидной, и окладистой, отливая сединой, так же, как и сама причёска, сохранившая местами свой природный, тёмно-каштановый цвет.
Нина была младше его на двенадцать лет. Её светлые волосы, слегка кучерявились, доставая до плеч. Голубые, с зелёным отливом глаза, задорно блестели.
* * *
Дойдя до конца каменной гряды, под названием мыс Рог, который завершала арка в виде выгнутого, словно гигантский бивень мамонта, зажатого в расщелины между скалами, топляка, они спешили обратно на остров. Им нужно было успеть пройти узкий, шириной в пять метров, пока ещё не затопленный приливом, пролив между разошедшейся много веков назад надвое, скалой.
Нинин сын был одного роста с Сашиным, несмотря на разницу в возрасте почти на три года. Да и одежда, купленная в Московских магазинах, особо не отличалась цветом и стилем у их детей. Вишнёвые штаны, сшитые на подобие Джинс и оранжевые кофты, практически одинаковых оттенков, делали их не просто похожими внешне, но и наводили окружающих на мысль о том, что это братья.
Только Игорь всё время держался особняком, пытаясь находить интересные ракурсы для фотографий. У него в руках был полупрофессиональный, цифровой фотоаппарат со съёмным объективом. Сергей же послушно шёл за мамой, которая, в свою очередь, старалась не отставать от Саши, задерживаясь, то и дело подле интересующих её растений или красивых камней, пытаясь так же, как и Игорь, запечатлеть многое из увиденного у себя в телефоне, посредством маленькой, встроенной в него камеры.
Со стороны казалось, что фотограф среди них именно она.
Нина не проходила мимо того, что Игорь легко переступал, не замечая, думая о крупном «улове». Ей же достаточно было того мелкого, но в то же время являющегося частицами из которого и состоит мироздание.
Саша перенёс Нину на руках через узкий пролив, глубина, которого всё ещё не превышала семидесяти сантиметров. Сергей прошёл сам, неся в руках свои штаны и кроссовки. Игорь не ходил с ними на этот, почти остров, являющийся завершением каменной гряды, уходящей в море и, как бы указывающей собой на Онегу, находящуюся на материке, всего лишь в каких-то пятнадцати километрах от неё.
И, сейчас, когда все уже стояли на тверди основного острова, в небе над ними появилась наконец маленькая точка. Она росла на глазах и уже можно было различить её серо-зелёный цвет.
Звук исходил явно от неё. Это было теперь понятно всем. И скорее всего, точкой мог быть именно вертолёт. Только его лопасти, оставаясь пока ещё на большом расстоянии, из-за монотонности и частоты движения, обладали свойством издавать звук, чем-то напоминающий Иерихонские трубы. Но, кого они могли здесь разрушить? Чьи стены не способны устоять перед их децибелами?
Точка увеличивалась, но фотографировать её телефоном не было смысла. Игорь взвёл в небо свой объектив и прицелившись, произнёс:
- Вертолёт.
- Наверно большой? – предположил Саша.
- Да. Похоже импортный, - добавил Игорь.
- Сфоткал?
- Да.
- Не высоко летит. И как будто бы ему, что-то мешает крутить лопасти быстро. Они словно бы вязнут в этом морском, северном воздухе, не в силах рубить его так, как бы хотелось этой импортной, не приспособленной для наших просторов технике, - с улыбкой, сказал Саша.
- На Ворзогоры летит. Патриарх! - слегка картавя, произнёс, неожиданно появившийся из сосен мужчина, лет сорока.
Саша вздрогнул даже от неожиданности. Наступила некая сиюминутная пауза, разрубаемая огромными лопастями импортной машины, пролетающей, подобно неведомой птице над ними.
Это был Коля. Он стоял сейчас на краю небольшого морского «пролива», что отделял его от того окончания скалистого мыса Рога, с которого только, что вернулись Саша с Ниной и Сергеем.
Рядом с ним находилась какая-то женщина, выполняющая здесь на острове тоже, какую-то работу и решившая вместе с ним, сейчас сходить искупаться в холодной, несмотря на конец августа, морской воде. Её длинные, тёмно-каштановые волосы были убраны по-простому, сзади в хвостик.
Коля, как они уже знали, работал на острове, что называлось раньше – массовиком-затейником. Теперь же эта профессия стала именоваться по-новому – аниматор. И это название напоминало всем, скорее некое возвращение к жизни умерших в городах детей, внезапно оказавшихся на койках приморских гостиниц, с целью вернуть их к жизни родителями.
Но здесь было море, а гостиницы не наблюдалось. Да и самих детей, так же не было. Только несколько подростков оказалось на острове в этом заезде, две девочки и Игорь с Сергеем. Почти весь катер, на котором они добирались до него из Онеги, был заполнен женщинами пенсионного возраста. Но среди них находилось и несколько мужчин.
В трюм «Буревестника» набилось двадцать пять человек. Прошлым летом, на Соловках, Саша не мог и представить себе, что в такие, подобные этому, катера, может поместиться столько народу. Он плавал с Игорем на больших катерах, наблюдая за маленькими только со стороны.
Любое отплытие, а тем более на незнакомый остров, всегда сопровождается некоей мистикой, ожиданием какого-то чуда, необъяснимого таинства познания. Что-то знакомое, но забытое узнавалось в лицах всех этих людей. Саша не помнил уже, когда и где он мог видеть такие лица. И сейчас, этот маленький катер, напоминал ему его детство. То время, когда он попал на катер вместе с мамой.
Он вспоминал тот шторм в Крыму, под Керчью, когда он оказался в открытом море, на посудине, которую подбрасывало на волнах, словно щепку. Но он плыл, то и дело скрываясь носом под очередной волной, в которую он проваливался со всей яростью отчаяния. Всех тошнило на том маленьком, прогулочном судёнышке, проведшим его через шторм и давшем понять тогда на всю жизнь, что ему не страшна морская болезнь.
И сегодня, когда они плыли по ровной, без единой волны, глади Белого моря, вокруг него словно бы сидели те же самые, запомнившиеся ему с детства люди. Лица которых говорили об одном – он сейчас в другом мире. В том, что окружал его много, много лет назад, потерянном, как казалось ещё вчера, навсегда. Но, сегодня он был вокруг него. Точнее он оказался в нём опять, снова. И это был не сон. Этот мир сохранился здесь, в этих местах, и никуда не пропадал. Он был тут всегда, просто он Саша, оказался вне его на долгие годы, развиваясь вместе с Москвой – этим, теперь уже мёртвым городом.
Сейчас, он видел, что все пассажиры катера отличались неким спокойствием и уверенностью в завтрашнем дне. На их лицах не было оттенка той нервозности, которую оставляет каждодневная, сиюминутная борьба за выживание, начинающаяся с малого. С переполненных автобусов, забитых вагонов метро, толчее на остановках и, наконец, простого страха быть уволенным.
Они не боялись этого по той простой причине, что остановок у них не было и вовсе, впрочем, как и дорог, включая и железные. С работы уволить их не могли, так, как и сама работа-то была такой, что не приносила много денег. А выживали они за счёт леса, моря и рек. Грибы, ягоды, рыба и дикий зверь - давали им пищу и надежду. Отнять это последнее у них было невозможно, несмотря на то, что лес уже был практически вырублен, новый, молодой, пробивался сквозь старые пни. Землю же уже можно было отдавать Норвегии, или Финляндии, которая поближе, но и победнее. Но и это не смогло бы их лишить веры в будущее.
Ведь, не смотря ни на что, оно у них было, в отличие от тех, успешных, что добились в жизни многого, кроме одного – уверенности в завтрашнем дне.
Сумки были навалены у мачты, пронизывающей судёнышко с верхней палубы, сквозь пассажирский салон, до самого трюма. Все сидели молча. Кто-то смотрел в маленькие, плотно закрытые, на случай большой волны, иллюминаторы.
- Не укачивает! - радостно призналась Нина.
- Сегодня море спокойное, - ответил Саша.
- Пап, а сколько плыть? – спросил Игорь.
- Час пятнадцать примерно, - ответил Саша.
В иллюминаторы виднелись берега Онеги. На правом были склады, ожидающих погрузки брёвен. Они, словно бы понимая, что их срубили – и это всего лишь начало, лежали смирно, уставившись своими спилами в сторону великой северной реки, ожидая своего часа отправки в Швецию, Норвегию, или Финляндию, где из них должны будут сделать мебель, чтобы потом та, в свою очередь вернулась обратно в Россию.
И всем этим, некогда могучим стволам хотелось одного – никогда не уезжать отсюда, даже на короткий срок. Они родились и выросли здесь, и хотели одного – принести пользу стране. Они мечтали о том, чтобы к ним прикасались руки тех, кто, так же, как и они, родился и вырос в этой, некогда дремучей и дикой тайге. Но кому-то там далеко, откуда приехал Саша с Ниной и детьми, не хотелось этого. Кому-то было необходимо и важно продать страну за три копейки и как можно быстрее.
* * *
Саша увидел Колю и его спутницу, впервые, примерно час назад, около бухгалтерии, где все свежедоставленные на остров, стояли в очереди, чтобы оплатить свои путёвки.
Его не удивляло уже, как прежде, перед поездкой, когда женщина, на которую они вышли уже потом, после той, первой, предлагавшей катер за отдельную сумму, ответила на его вопрос о способе оплаты:
- Оплата по месту.
- Почему нет аванса? – удивился тогда Саша.
- Потому, что к нам сложно доехать, - последовал ответ.
Коля стоял в стороне и показался сперва Саше таким же, только сильно раскрепощённым, отдыхающим, приехавшим на остров несколькими днями ранее. Он был слегка ниже среднего роста. Полненький. С короткой стрижкой. Волосы его были светлыми и редкими, коротко подстриженными ёжиком. Склонностью к облысению, он явно не располагал.
Судя по тому, что он пытался шутить практически со всеми присутствующими здесь в холле административного корпуса, Саша подумал, что это не простой житель пансионата. И слова, произнесённые вскоре Колей, оправдали все Сашины догадки:
- Обед в тринадцать часов. Никого голодным не оставят. Полдник в половине пятого. Ужин в семь. В пять морской бой для детей. Но взрослые тоже допускаются. Вечером костёр, в девять часов. Приходите все. Будет гитара. Будем знакомиться.
- Неужели тут есть массовики-затейники!? – удивлённо шепнул Нине Саша.
- Да, - уверенно ответила Нина.
- В восемь часов зарядка. Приходите вовремя, не опаздывайте. Но я сам могу слегка задержаться. Главное не в этом, а в том, что зарядка состоится при любых погодных условиях, - добавил, Николай. Его лёгкая картавость очень подходила к внешнему виду.
Колино лицо было совсем ещё детским, не по своему состоянию и отсутствию морщин, а скорее из-за некой свежести. Такие лица иногда встречаются у людей, которые стоят несколько особняком от остальных. Они не то, чтобы особенные, нет, скорее очень ранимые и тонкие, умеющие увидеть то многое, что остальным не очень-то и важно.
Саша встречал раньше подобных людей.
Колины розовые, пышущие здоровьем, словно у младенца, щёчки, наивные, ищущие чего-то в собеседнике, пытливые, не желающие видеть плохое, глаза, резко выделяли его среди всех остальных островитян.
Но, в них Саше было видно, какое-то, хорошо скрываемое чувство настороженности. Казалось, что этому человеку хорошо знакомо, то ощущение несправедливости, повторение которого он теперь всеми силами пытается избежать в своей жизни.
- Меня зовут Николай. Я отвечаю за ваш отдых. Поэтому прошу отнестись с пониманием, - наконец представился он.
- Коля, Коля, Николай… - весело поддержала пожилая отдыхающая.
- Нет, я не из домашних. Я люблю погулять! – ответил ей Коля.
Женщина, с собранными в хвостик волосами, стоящая рядом с ним, пристально посмотрела на него.
- Это я в рифму чтобы было, - оправдался он перед ней.
Саша с Ниной не спешили оформиться, заплатив деньги в бухгалтерию первыми. Саша занял очередь, скорее машинально, пропустив всех, приехавших, вместе с ними на катере, вперёд.
И вот сейчас, когда очередь таяла на их глазах, в холл при бухгалтерии вернулась женщина, которая приехала на остров с двумя девочками. Она оформилась одной из первых.
- Ой, вы занете, что-то нас в разные домики поселили. Можно я без очереди пройду спросить, что нам теперь делать? – спросила разрешения она у значительно сократившейся очереди.
- Конечно, - ответила женщина, стоявшая ближе всех к двери бухгалтерии.
- Спасибо большое. А то я прямо и не знаю, как мы будем в разных домиках жить. Я с дочкой в одном, а её подружка в другом, да и ещё одна в комнате, - улыбаясь, рассказала она присутствующим. Девочки не отставали от неё, следуя по пятам.
- Ничего, сейчас всё вам поменяют. Тут никого не обижают, - уверенно, сказал Коля.
- А вот смотри Нин, и правда, как-то спокойно всё. И даже очередь не так страшна. Нет никакой спешки и этих нервов на пустом месте.
- Да Саш, я тоже заметила. Никому и в голову не приходит скандалить.
- А знаешь почему?
- Север наверно? – улыбнулась Нина.
- Нет. Просто они все уверенны в торжестве справедливости.
Саша машинально представил, как бы могла повести себя эта мама с детьми, ну, скажем, где-нибудь в Хорватии, Турции, или Египте, в аналогичном случае, если бы она была родом из Москвы. Ему стало не по себе. Все же, как можно ошибаться, определяя типаж человека по его лицу. Главнее всё же его выражение. Подумал он.
- Кого тут неправильно заселили? – с порога холла, поинтересовалась пожилая женщина в ношенном, синем халатике и собранными в пучёк седыми волосами, со стопкой отглаженного, постельного белья в руках.
- Нас, - не успев войти в бухгалтерию, ответила светловолосая женщина с детьми.
- Вы не волнуйтесь. Давайте я с вами сейчас пройду и помогу, - слегка хромая и от этого расшатываясь из стороны в сторону, сказала горничная.
* * *
- На Ворзогоры!? – удивился Саша, посмотрев многозначительно на Нину. Тем самым он хотел сказать, что был прав в выборе их маршрута, который проходил и через данную поморскую деревню. В руке он сжимал, найденный между гранитных скал, ржавый, кованный гвоздь. Почему-то ему было приятно ощущать его в своей руке.
- Да. На Ворзогоры. Плывём мы туда на катере, послезавтра. Две с половиной тысячи с человека, - не без гордости, произнёс Коля.
- А мы на машине хотели, - признался Саша.
- На машине не доедете. Нет дороги. Только по небу, аки посуху возможно. Или на катере, как мы. Но это уже за деньги, - оставаясь при исполнении даже в минуты отдыха, пошутил Коля.
- А это точно патриарх? – усомнился Саша. Он и в Москве-то жил без телевизора, а здесь был лишён ещё и интернета.
- Точнее не бывает! Сами видите, тут не летает ничего, не ездит, да и не плавает случайно. Здесь вам не Европа, - хитро улыбаясь, сказал Николай.
- Зачем он полетел туда? – поинтересовалась Нина.
- Это нам людям земным неизвестно, - ответил Коля, явно за двоих, себя и свою молчаливую попутчицу.
Звук теперь уже не напоминал трубы. Уханье и свист, с лязганьем гигантских ножниц, придавал некую неизбежность происходящему.
Саша взглянул на небо и в этот миг ему почему-то, с нестерпимой грустью и отчаянием, показалось, что он маленький, незаметный человечишка, как все вокруг на этой земле и особенно на острове, где он сейчас находился. Словно часть огромного земного муравейника он стоит без дела под распростёршимся над ним, голубым, без единого облачка, мирным и безмятежным небом, а вокруг бегают муравьи, у каждого из которых в лапках зажат какой-то предмет. Бревно, выброшенное морем на берег, сумки, кастрюли, самовар, стопка отглаженного и аккуратно уложенного белья. И все они пробегают мимо него, раздражённо косясь нервными взглядами, как на бездельника, который не способен, а может быть и не хочет больше приносить пользу для их трудолюбивого общества. И даже тот, кто сейчас сидит в этом огромном, разрывающем воздух на части своими винтами, вертолёте, так же ненавидит его за бездействие.
Он понимал, что находится сейчас, как на ладони, открытый всем ветрам и его способен обидеть каждый.
- А я гвоздь нашёл! - зачем-то с гордостью, похвастался Саша, протягивая перед Николаем, на ладони, двадцати пяти сантиметровый, кованный, ржавый гвоздь, с огромной шляпкой.
- На счастье это вам, - вдруг заговорила женщина, почти того же, что и Николай возраста, но чуть младше, примерно лет тридцати восьми.
Она была не менее полной, чем Николай, но полнота, впрочем, как и Коле, была ей на пользу, делая добрее.
- Приходите вечером к костру, знакомиться, - сказал Коля и они вступили в холодные воды «пролива», босыми ногами, неся в руках свою обувь.
Звук лопастей, подобно грохоту сбросившей почти всю свою воду плотины, постепенно затихал вдали и огромный вертолёт превращался на их глазах в маленькую тёмную точку, сливаясь с природой в одно целое, теряя, при этом свой размер, цвет и звук. Он был уже не так страшен. Казалось, что и сам-то патриарх в этих местах не имеет той власти, что зиждется в его руках там, далеко отсюда, в Москве. Тут он был такой же малой частицей природы, как и все те, кто родился и вырос здесь, или даже просто оказался занесённым сюда обстоятельствами.
Как же интересно было сейчас идти по тому самому месту, которое они, ещё три недели назад разглядывали в мониторе компьютера, с высоты аэрофотосъёмки, стараясь представить наяву, каким окажется остров на самом деле.
Несмотря на то, что весь маршрут состоял из множества мест, которые им предстояло посетить, деревень, посёлков и городов, именно остров привлёк их внимание тогда больше всего. И причина этого непонятного интереса скрывалась, в оторванности от суши, скалах и песке, труднодоступности и скрытности от посторонних глаз, и неимоверной красоте природы.
Они, словно Новгородские ушкуйники, первооткрыватели Русского Севера, ступали по скалистым берегам. Но, в отличие от них, не хотели, да и не могли причинить вреда Северу, как разбойники, пришедшие сюда, чтобы грабить Лопарей, отнимая у них шкурки песцов и лис. Они старались постичь его и добиться расположения, радуясь ему, как дети, играющие в путешественников, и делающие в своей игре новые открытия.
* * *
Много лет назад, в храм, который был рядом с квартирой его первой жены, где они жили, должен был приехать патриарх, и об этом все знали заранее. Тёща сказала, что обязательно нужно причастить у него ребёнка.
Толпа не давала ему протиснуться к солее, где, после небольшой проповеди, причащал сам Алексий. Никакой охраны рядом с ним не было и в помине. Для того, чтобы подступиться к патриарху требовалась определённая физичесская сила и сноровка, так, как обезумевшая толпа стремилась к нему, уже не обращая внимания на то, что родители с маленькими детьми всегда идут первыми.
Саша нёс полуторогодовалую дочь на руках. Она испуганно смотрела по сторонам, не понимая, что происходит и не в силах определиться, кричать ей от страха, или смириться и ждать причастия от самого патриарха.
Саша пробился тогда и причастил дочь.
Никогда он не стоял так близко к главе церкви, как в тот раз. Сегодня же он даже и не почувствовал того благоговейного страха, что обычно должны испытывать люди в непосредственной близости от чуда.
Возможно и чуда, как такового просто не было.
Именно в тот день, когда они выехали из Москвы, в это Северное путешествие, Саша, узнал, что он стал дедушкой. Эта новость не удивила его, так, как он знал заранее и ждал этот день.
Дочь жила в другой стране, оставшись там после учёбы. Мама с самого детства настраивала её на то, что тут, в России, нет смысла оставаться, если хочешь принести пользу. Саша не поддерживал её намерения, но и не противодействовал этому. И сейчас, в итоге, он понимал, что его первая жена была права, выпроваживая дочь из страны.
Вторая жена, мама Игоря, как и первая, считала так же, подумывая о том, чтобы спасти сына, выпроводив его из страны, пока та не развалилась на части. Но тут Саша уже был на её стороне и сам понимая, что никаких перспектив для самоутверждающейся молодёжи в России больше нет.
Но он хотел, чтобы Игорь, перед тем, как стать самостоятельным, взрослым человеком, осознал, что из себя представляет его великая Родина, которую ему предстояло, так же, как и его сводной сестре, покинуть навсегда. И если своей дочери он не сумел показать, что такое Север, так, как был ещё очень молод и глуп, то с сыном он мог ещё успеть это сделать.
Сибирь, Дальний Восток, Куриллы, Сахалин и Камчатка, находились слишком далеко от Москвы и съездить туда он не мог из-за отсутствия денег. Север же был не только рядом, но, ещё и сохранял в себе Русский дух, уклад и даже мировоззрение. Именно поморы, несмотря на то, что частично растворились с мигрирующими в поисках заработка, другими народами великого СССР, сумели донести до двадцать первого века все эти ценности своего образа жизни.
Дочка приезжала в Москву перед Новым годом, вместе со своим мужем и он подарил ему маленький, целофановый пакетик, сказав, чтобы он открыл подарок в поезде, в Новогоднюю ночь, ровно в 24.00.
Саша уезжал тогда в Мурманск 31 Декабря, с Ниной и Игорем, на Новогодние каникулы и дочь с мужем провожали их.
- Давай, открывай! – сказала Нина.
- Погоди. Ещё только без пятнадцати.
- Хорошо, подождем!
Время тянулось. Им не терпелось посмотреть. Они думали это простой подарок на Новый год, но было интересно.
Время пришло. Саша осторожно достал из целофанового пакетика, бумажный и словно бы боясь его содержимого, аккуратно открыл, и заглянул в него.
- Ну! Что же ты молчишь!? – торопила Нина.
- Что там пап? – нервничал Игорь.
- Вот… - сказал Саша, достав голубенькие пинетки, самого маленького размера, словно бы те были сделаны не для человека, а для куклы.
- У тебя будет мальчик!
- Как это Нин? – не понял он.
- А вот так! Ты скоро станешь дедушкой!
«Мальчик!? Когда?» - написал он сообщение в Вотсапе дочери.
- В начале Июля! – тут же пришёл ответ.
Они подъезжали к Питеру. Поезд шёл ещё по плотно населённым местам и интернет пока ещё был в вагоне. Но потом, под утро, связь пропала и распросить всё подробно он смог только в Териберке, где и находилась цель их путешествия.
Саша не смог приехать на рождение внука к дочери, так, как еще за несколько месяцев до того, как узнал о её беременности спланировал поездку на Север с сыном. Затем стал встречаться с Ниной, делиться планами, обнадежил и она взяла отпуск на конец лета. Саша и не знал о том, что летом его уволят с работы по сокращению. Постепенно разрушающийся институт, уже три года влачил своё существование, и какзалось бы это будет вечно. Но, начались очередные сокращения, в волну которых он и попал.
Дочка обиделась на него, и они постепенно перестали общаться в Вотсапе.
Но, в начале июля никто не родился, впрочем, как и в конце. В начале Августа, так же не пришло никаких новостей. И только пятнадцатого Августа, когда они пробивались к Каргополю, пришло сообщение от двоюродного брата
* * *
- Пап, а, как это зарядка? – сделал вид, что не понял Игорь.
- Ну, как тебе сказать? Понимаешь, это дом отдыха. Мы хотели раньше зарезервировать ночёвку в рыбацкой избе. Но, там нет питания, хотя баня есть. Но ты же её не любишь. А тут всё, как при СССР. Понимаешь? Вот мы и решили, что лучше здесь.
- Да, я с бабушкой ездил в дом отдыха, когда маленький был.
- А сейчас ты большой?
- Да.
- Хорошо. Тогда пойдёшь с нами на зарядку.
- Саша, я боюсь идти на зарядку, - сказала Нина.
- И я не пойду, - упёрся Игорь.
- И я, - заявил и Сергей.
- Почему?
- Что я маленький, что ли!? – упирался Игорь.
- А мы? – ещё надеялся на успех Саша.
- А вам уже всё равно.
- Это почему же? Вот Нине не всё равно. Она, например, тоже маленькая ещё. Боится.
- Так, вот вы где! Слава Богу, нашла вас. По всему острову бегаю, - произнесла выскочившая из-за их корпуса знакомая им по холлу перед бухгалтерией женщина лет семидесяти.
- А мы, собственно и не прятались, - виновато сказал Саша.
- Я Ирина Аркадьевна, экскурсовод. Я должна с вами провести экскурсию. Вы же всего на один день, как мне сказали. И мне надо успеть. С остальными можно и завтра. Что же делать!? У меня собрание в пять. Потом клуб. Знаете, что, давайте частями? – объяснила женщина небольшого роста, очень энергичная, с зелёными глазами на морщинистом лице северного жителя и коротко подстриженными, светлыми волосами.
Явно откуда-то из этих мест. Подумал Саша, вспоминая Кижи, где все экскурсоводы приезжали в основном из Питера вахтовым методом.
Местные жители, каким-то непостижимым для Саши образом, выглядели моложе своих лет. В Москве, где условия жизни были гораздо лучше, люди старились раньше. То ли сам местный климат не давал расслабиться организму, укрепляя его, то ли жизнь крепко держалась за людей здесь, вдалеке от стрессов и стремления к успешности, не давая так просто подступиться к ним смерти, защищая и отгоняя болезни. Москва же убивала химией, выдаваемой за продукты, постоянным страхом перед завтрашним днём, плотностью населения и ненавистью друг к другу.
На Русском Севере верили в завтрашний день. Что он придёт и будет лучше, чем сегодняшний, несмотря ни на что.
- Как это частями? – не понял Саша.
- Ну, сначала я про остров расскажу, а потом вторую часть. В храм сходим. В шесть давайте у бухгалтерии, если можете?
- Давайте, - ответил Саша, глядя на часы.
- Или, знаете, что!? Вводную, по острову, прямо сейчас, остальное в шесть?
- Сейчас!? – обрадовалась Нина.
- Да.
- Давайте! – согласился за всех Саша.
- Вот и славно. Идёмте!
- Остров сам невелик, как вы уже поняли. Всего полтора километра в длину и пятьсот метров в ширину. Но на самом деле это не целый архипелаг. И во время отлива вы можете пройти и на другие острова. Их тут пять. График отливов висит у нас в холле, вы видели.
Белое море необычное, отлив бывает на нём два раза в день. Дно открывается при этом на три метра. А есть места, где и на все четыре!
Вот, например, Перейма. Старорусское слово. Перемычка между островами, Кием и Фаресовым. Там, когда прилив, вода аж бурлит. Сходите туда обязательно. Отсюда можете по дну, вдоль берега идти. Ориентируйтесь на Черепашку. Это такая гранитная скала, посередине Переймы. Там мельче всего. Но есть места, где песок очень вязкий, смешанный с илом. Там нога вязнет. Поморы его Няша называют. Название ласковое, но очень коварное. Повнимательнее будьте и осторожнее. А на самом дальнем острове вообще ничего кроме можжевельника и мха не растёт. Там самая настоящая тундра! Туда лучше всего рано утром идти. Тогда дойти можно и успеть вернуться. Говорят, там рыбацкие тони есть. Это так у нас свои избушки рыбаки называют. Вообще тундра на Белом море есть ещё на Соловках, на Заячьем острове. Но и у нас она также имеется… - рассказывала Ирина Аркадьевна.
Саша вспомнил сейчас, как год назад, гуляя по набережной Петрозаводска, видел, коротко подстриженного, лысеющего мужчину, лет пятидесяти, с индивидуальным экскурсоводом. Ему показалось это тогда очень странным. Сегодня же их экскурсия проходила настолько естественно, что не вызывала и тени сомнения у окружающих в том, что они не ВИП гости, и такие же, как и все остальные отдыхающие, просто приехавшие всего на один день.
- А вот наш старенький карбас, трудяга. На нём раньше доставляли пассажиров из Онеги к нам на остров. Но они, в отличие от «Буревестника», плыли не в трюме, а под открытым небом, подставляя свои лица всем ветрам и дождям, не то, что нынешние туристы.
Поморы никогда не разрушают свои корабли. И если они становятся старыми и непригодными, они их просто бросают на берегу, давая разрушаться самим, - рассказывала Ирина Аркадьевна.
Еще при сходе с катера на причал острова, когда под ногами крутился любознательный, местный лабрадор, встречающий вновь прибывших, старающийся попробовать каждого на вкус своим тёплым, влажным языком, Саша удивился поведению одной разговорчивой женщины, не боящейся признаться в том, что она из Москвы. Саша же не хотел здесь говорить об этом. Одно дело на дороге, где его выдавали номера машины, но он не имел возможности общаться, другое дело здесь, где все были, как на ладони. Он стыдился своего города, понимая сколько гадостей и подлостей исходит из него, и распространяется по всей стране. Ему казалось, ещё с армии, что Москву ненавидят везде. Так было всегда, начиная ещё с Петровских времён и кончая Путинской, охваченной скрепами Россией.
- Как же замечательно, что мы все сегодня добрались до острова! Каждый год приезжаешь сюда и как в первый раз! Тянет обратно и всю зиму только о нём и думаешь. И, несмотря на то, что так сложно сюда доехать, всё равно едешь! – не могла остановиться она, давая выход своим эмоциям.
Ей можно было и не говорить, что она из Москвы. По её поведению было видно, что она не похожа на жительницу севера. Менее сдержана и многословна, эмоционально открыта – это могла быть только южанка, или Москвичка.
- Нет дорог, а мы всё равно едем сюда! Кто побывает тут хотя бы один раз, уже не может жить без острова. И, даже Соловки не так притягивают, как он, ведь, недаром сам Никон открыл его! - продолжала она.
Саше запомнилась эти слова и благодаря восторгу, с которым произнесла их эта женщина. Остальные пассажиры, по причине своего молчания не так отразились в его памяти. Это были жители Онеги и Архангельска, более сдержанные в своих эмоциях, не открывающие первому встречному свои мысли.
- А вот здесь за генераторной, хочу заметить, электричество у нас бывает в определённые часы, связанные, прежде всего с работой столовой, находится крест, установленный самим Никоном, - продолжала Ирина Аркадьевна свою экскурсию, проводя Сашу с Ниной и детьми мимо внезапно прокашлявшегося в своём кирпичном домике генератора. Из одной его стены торчал огромный глушитель, подобный тем, что ставят на мощные дизельные тепловозы. Он выпустил в воздух клуб чёрного дыма, от первого солярного взрыва, произошедшего в его цилиндрах. Затем, последовала целая череда подобных хлопков, с выделением не меньшего количества дыма. И наконец, прокашлявшись окончательно, дизель-генератор, подобно огнедышащему дракону, находящемуся не в духе, от плохого качества пищи, не изрыгая огонь, а обходясь одним лишь только дымом, стал выходить на некий монотонный ритм, выпуская уже, поменявший цвет с чёрного на серый, дым словно курильщик, тонкими струйками.
Гул нарастал.
- Крест не сохранился до наших дней, - доносилось сквозь грохот машины, постепенно уходящий на задний план и превращающийся в некий фон островной жизни, теперь уже напоминающей, скорее чьё-то бормотанье, чем звук двигателя.
- Он был утерян в восьмидесятые годы, повален штормами и нерадивые туристы, приняв крест за топляк, выброшенный морем на берег, сожгли его в костре. И теперь перед вами его точная копия. Но, благодаря ей мы знаем, что именно на этом месте, в страшную бурю, потерявшись в море и уже не надеясь на спасение, ступил на берег острова сам, тогда ещё будующий - патриарх Никон.
Первыми словами его были: - «Кий остров?» Что по-старорусски означает – чей остров?
Но, есть ещё одно толкование этого названия. По другой легенде, слово Кий, на Угро-Финских наречиях обозначает – камень. И это вполне подходит для названия такого каменистого острова, как наш...
* * *
Они были на острове всего четыре часа, но, уже обошли его целиком, практически по периметру. И выйдя к проливу, между ним и следующим островом, название которого они не знали, оказались на песчаном берегу, плавно уходящем в море. У самой кромки воды паслась тёмно-коричневая кобыла.
Саше показалось, что она ест морскую капусту.
Выйдя к берегу, с противоположной стороны острова, они поняли, что оказались, как раз рядом с рыбацким домиком, в котором и хотели остановиться с самого начала, не зная ещё о том, что на острове имеется дом отдыха, который был основан, как теперь они знали из таблички на стене, аж в далёком 1924 году.
Перед домиком, за деревянным столом сидела компания «рыбаков», попавших на остров не как все, на «Буревестнике», а на том самом, разрекламированном Саше по телефону, хорошем, быстроходном, Финском катере, стоящем поблизости от кобылы, на отмели.
Рядом с ними, на мангале, поджаривалось чьё-то сочное мясо. На столе стояло открытое, начатое вино и полбутылки водки. Все за столом говорили тихо, словно бы сама атмосфера острова не позволяла им повышать голос. Так ведут себя в Пушкинском музее, или в Третьяковке, те, кто впервые оказался в Москве, боясь нарушить тишину и покой старых стен. Но, выйдя на улицу, всё, что они сдерживали в себе, возвращается к ним с новой силой. И гогоча, матерясь, плюясь и мусоря на каждом шагу, они возвращаются к метро, чтобы там перегородить эскалатор, рассматривая лепнину, или трогая руками бронзовые статуи рабочих и колхозников.
- Папа, а она не опасна? – спросил Игорь.
- А я откуда знаю? Подходи к ней осторожнее и фотографируй издалека. Может и близко подпустит.
Лошадь оказалась не молодой. Так показалось Саше. Да и Нина, тоже заметил это. Она явно отличалась добрым нравом и не только подпустив к себе незнакомых людей, но и не отойдя, при этом, в сторону.
- Надо будет сюда приехать с бабушкой, - сказал Игорь.
- Дорога очень тяжёлая. Как она доберётся? – ответил Саша.
- На дедушке.
- Ты думаешь, он поедет сюда, так же, как и мы? Вряд ли. Даже несмотря на то, что у него огромный джип.
- Но, можно до Архангельска поездом, а потом такси до Онеги, - предположил Игорь.
- Можно. Так можно. И ты поедешь с ней сюда!?
- Да.
- Это хорошо, - коротко ответил Саша, в глубине души обрадовавшись тому, что ему удалось хоть как-то заинтересовать сына севером.
Ни Малые Карелы, своей площадью превышающие Кижи в два раза, ни остров с селом, где родился Ломоносов - не смогли тронуть души детей так, как остров Кий. Саша, скорее чувствовал это, чем видел.
Сергей, хоть и был младше Игоря, так же, как и он, радовался всему тому, увиденному здесь, вдыхая свободу местного воздуха.
И Сергей, и Игорь были рождёны и воспитаны в городе. Они не могли, да и не хотели понимать всего того дискомфорта, что сопутствует всегда тем, кто стремиться к новому. Не к тому, что открывается за огромные деньги благодаря авиационным салонам бизнес класса, в пятизвёздочных отелях, или после многих километров платных, комфортабельных, скоростных дорог, преодолённых на большой скорости за кратчайшие сроки.
А скорее к тому, что практически ничего не стоит, но, при этом стоит многого. Сельских гостиниц, съёмных квартир, столовых, раздолбанных дорог, деревянных мостов, паромов и затянувшихся до глубокой ночи, переездов между населёнными пунктами, указанными в составленном ранее маршруте.
Дорога для детей была тяжела и непривычна. Игорь, в отличие от Сергея, уже имел опыт поездок с отцом на дальние расстояния, но всё равно не ожидал тех трудностей, что встали у них на пути.
* * *
Оказавшись здесь, на острове, Саша вспоминал, как он попал сюда. Что пришлось преодолеть всему экипажу их транспортного средства, прежде чем оказаться здесь, в тишине и покое, расположенного в море остроного архипелага.
Он был уверен в Нине, но волновался за детей. Смогут ли они перенести все те трудности, что готовила им дорога.
Саша наблюдал за ними, начиная с того момента, как их машина съехала с гладкого асфальта скоростной, но ограничивающей, благодаря своему состоянию, до минимального скоростного придела, трассы Москва – Архангельск.
Они попали тогда на такую дорогу, по которой нужно было либо ехать сорок километров в час, либо, что называется – низко лететь.
Сашина машина имела очень жёсткую подвеску и не была способна преодолевать такие дороги по причине того, что каждая малейшая неровность на пути отзывалась грохотом амортизаторов, имеющих очень малый ход, скрипом кузова и вибрацией руля.
Сто сорок километров они буквально летели низко над землёй, то и дело уходя от ям, то вправо, то влево, словно бы истребитель от выпущенных по нему ракет. От Вологды Саша шёл за белым минивеном, с какими-то южными номерами. Дорога была явно незнакома его водителю, но та уверенность, с которой он управлял своей машиной, передавалась и Саше.
Правда перед съездом на Няндому минивен остановился около машины ДПС, вероятно решив что-то уточнить, и Саша вынужден был сворачивать без своего «друга». Но, вскоре, после лёгкого шока, который постиг Сашу, сразу после съезда, минивен обогнал его и вырвался вперёд. Очевидно менты открыли его водителю, какую-то страшную тайну местных дорог, которую он теперь стремительно уносил с собой далеко вперёд.
Что же это была за тайна? Саша, что есть сил пытался постичь её самостоятельно, пока просто не принял, тяжёлое для себя, решение ехать быстрее, испугавшись того, что опять потеряет своего южного «друга». И точно! Тайна заключалась в скорости. Чем быстрее ты ехал, тем меньше чувствовались сами удары. Но, очень быстро ехать было нельзя, так, как сложно маневрировать между ямами. Нужно было просто найти ту самую середину, которая допустима именно для его, такой низкой, и жёсткой машины. И Саша нашёл её. Сто сорок километров в час. Не менее. Минивен шёл с той же скоростью. Но, удивительное дело! Бензин горел литрами. Экономить не удавалось. Частые торможения на неимоверно неровных участках и разгоны на более-менее прямых, а также маневрирования и подъёмы, жгли топливо так, словно бы он нёс у себя под крыльями полный боезапас.
Он догадывался раньше о том, что дорога будет плохой, но теперь, не хотел верить своим глазам. А, не принимать её таковой, какой она оказывалась, было просто опасно. Постепенно он смирялся, понимая, что дальше будет ещё хуже. Пока она требовала от него сосредоточенности и реакции, не заставляя ехать медленно. Это было изощрённейшее перевоспитание, его, как водителя, человека, да и просто гражданина.
Время от времени им навстречу шли лесовозы, полные свежесрубленных деревьев. Все они ехали в сторону Москвы. Кое-где виднелись просеки со срубленным лесом далеко от трассы, сложенным в огромные, высокие кладки.
- Тай-га-га, - произнёс Саша, словно бы заикаясь, вместе с машиной и её экипажем, то взлетая на неровностях дороги, то приземляясь на неё. Но, сами посадки из-за огромной скорости не были так опасны, как взлёты. При каждом отрыве казалось, что дальше уже нет и никогда не будет асфальта. Но, он был, хотя и не такой ровный, бугристый и щелевидный, но всё же присутствовал повсеместно.
Саша думал сейчас, почему на Дальнем Востоке, где он служил в армии, дикий лес называется тайга, а здесь на Севере – просто лес. Его интересовала та условная граница, на которой происходит перерастание одного названия в другое. Может быть это Уральский горный хребет, сразу за которым и начинается Сибирь? Но, тогда вовсе не понятно почему в Приморском крае всё та же тайга. Ведь там, уже ближе к Владивостоку, широта Сочи, и местные леса должны называться джунгли. Он никогда не понимал то различие между лесом, тайгой и джунглями. Ведь во всех трёх случаях, встречающихся на территории России, достаточно суровые зимы. Почему же не объединить все эти три понятия одним словом – Лес?
Поморы называли густо заросшие деревьями территории лесом. Они заселяли их ещё за долго до освоения Сибири, даже и не подозревая о том, что существует такое слово, как тайга. Они были первыми переселенцами в этих местах. Русский северный лес тогда ещё был густым и не пестрил «проплешинами» вырубок.
Но, почему же, сейчас он сказал слово Тайга? Саша думал об этом, лавируя между заплаток на асфальте. Может быть потому, что оно, это слово, было ближе ему из-за тех двух лет, что прожил он в Приморском крае? Отдав их вооружённым силам, тогда ещё мощного и непобедимого СССР.
Они навсегда остались в его памяти.
На самых опасных участках их обгоняли местные машины, с настоящими ассами. Это были, как правило Советские транспортные средства, неприхотливые и прочные, в отличие от надёжных и капризных иномарок, не способных держать постоянную скорость несмотря на свои мощные, но такие бесполезные в этих местах двигатели.
Мимо, с грохотом и свистом от плохой обтекаемости и большому сопротивлению встречному ветру, словно снаряд, пролетела Нива. Саша даже не притормаживал, чтобы помочь её водителю обойти себя, так как тот шёл с такой скоростью, что казалось, его машина сделана из брони. За рулём её сидел мужчина, упрямо вцепившийся в руль. Так, словно бы он идёт на смертельный таран. Саше вспомнился фильм «Торпедоносцы», где есть кадры с мёртвым, горящим за штурвалом пилотом. Он уверенно держал штурвал до тех пор, пока рука его не потеряла прочность от огня и не свалилась вниз. И даже после этого самолёт ещё продолжал долгое время свой полёт по заданной траектории.
Бензин стремительно таял. Средний расход показывал Саше, что он едет на Ниве, а не на экономичном спорт-купе. Он предусмотрительно взял с собой десятилитровую канистру с бензином, заправившись ещё на МКАДе. Но это был НЗ. Впереди их ждало нечто неведанное и он чувствовал это.
В зеркало заднего вида он наблюдал за выражением лиц детей.
Игорь расстраивался при каждом ударе подвески об неровности асфальта. Сергей спал или пытался спать, если можно было бы вообще решиться на такое безумие.
С самого начала Саша знал, что это действительно безумие – ехать на такой маленькой машине, с детьми. Но он понимал, что ещё год и детям уже не будет интересно всё это. А пока он, вместе с Ниной мог преподать им представление об их умирающей, но не сдающейся врагу Родине. Враг этот был везде и теперь уже пробирался в сами головы людей, заставив поверить в себя. Он убивал страну изнутри, точил её, как червь древесину. Особенно здесь, на Севере, это было видно. Лесовозы копошились, в лесу, то тут, то там выезжая из него полные свежесрубленных деревьв. Тот север, куда они сейчас ехали был болен. Он болел своим лесом. Он терял его, но сохранял в себе Россию. Ту, что была прежде, что им Москвичам уже никогда не увидеть и не познать. Но, где-то здесь, в этих местах, она ещё есть, осталась и живёт вопреки всей логике, не надеясь на помощь власти, веря только в себя.
Нина хотела взять машину на прокат. Попросить у родных, друзей. Игорь тоже испугался и предложил взять джип у дедушки. Но, Саша знал, что машины, впрочем, так же, как и инструмент, не могут использоваться несколькими. Иначе они ломаются. А какой нормальный человек захочет добровольно пожертвовать своим личным автомобилем, тем более для того, чтобы тот был «убит» на лесных тропах? Разве только глупец.
Они въехали на заправку сразу же за минивеном, в котором, так же, как и у них закончился бензин.
Саша встал в очередь за обогнавшей его десять минут назад Нивой. Из неё вышел коренастый, словно бы из гранита высеченный мужичок, неопределённого возраста. Саша мельком поймал его взгляд на себе. Это были холодные, ничего не выражающие глаза. Мужик, словно бы не имел никаких чувств. Саша со своей машиной был ему полностью безразличен, как доска, потерянная грузовиком на дороге, которую он так умело обошёл на трассе.
Саша не был интересен ему, ни своей машиной, ни внешним видом. Его жизнь никоим образом не могла повлиять на достаток, работу и семью этого мужика, который знал, что Москва — это другой мир, и что невольное соприкосновение с ним не приведёт к добру, как не приводит чрезмерное употребление алкоголя, случайный секс, или неоправданная драка.
Мужик, всё делал основательно и неспешно. Заправив машину, он сел за руль, оставив дверь открытой, завёл и уж только потом захлопнув её, лихо, но не забыв включить «поворотник», отъехал. Саша встал на освободившееся место, к колонке. Там был и 95 бензин. Тем Самым он поравнялся с минивеном, стоящим у соседней колонки, в другом ряду.
Его водитель, уже вернувшись из кассы и заканчивая заливать себе бензин, мельком взглянул на Сашу. Их взгляды встретились. Мужчина, невысокого роста, худой, с не очень короткой стрижкой, и с роскошными, ниспадающими, как у солиста «Песняров» усами, еле заметно улыбнулся ему, успев уловить Сашину ответную улыбку. Как Саше, так и ему ненужно было долго разглядывать друг друга, чтобы понять, что перед ним достойный «противник».
Всю дорогу имея у себя на хвосте Сашину машину, он ни разу не психанул и не допустил ошибки. Но и Саша не поджимался к нему и всегда шёл на уважительном расстоянии. На любого другого участника дорожного движения это подействовало бы психически, и он, либо пропустил идущего сзади, либо наоборот начал «топить» газ, обгоняя всех подряд, только бы уйти от идущего с такой же скоростью автомобиля.
Но, перед Сашей был настоящий профессионал, знающий себе цену и презирающий всех тех, кто только попытается превысить тот допустимый скоростной предел, который способен определять для каждого участка дороги только тот, кто едет первым. Он был первым. И Саша не спорил с ним, признавая это, но и не упускал его из виду на протяжении многих километров.
Саша вставил «пистолет» с 95 бензином и подошёл к окошку, чтобы оставить там деньги.
- Ну, как вам наша Няндомская дорожка? – вдруг испугал Сашу чей-то вопрос.
Он обернулся и увидел высокого молодого человека, вышедшего из огромного, загруженного брёвнами лесовоза.
- Не-не-неплохо, - испугавшись своего же голоса, словно бы всё ещё продолжая подпрыгивать на неровностях дороги, хрипло ответил Саша.
- По лесу к нам? – продолжил светловолосый, голубоглазый великан, одетый в тёмно-коричневый, испачканный машинным маслом комбинезон. Он явно интересовался внешним миром, проводя много времени в лесу.
- Нет, по дороге, - не поняв его вопроса ответил Саша.
- Я имею ввиду, по вопросам леса к нам из Москвы, указал великан на Сашины номера.
- А! Нет! Я в отпуск к вам! – всё же справившись со своим голосом, понял его Саша.
- В отпуск!? На такой машинке! – удивился, не переставая улыбаться великан.
Саша заправился и сев в машину, пристегнулся.
На его телефон пришло сообщение.
- Это кажется у тебя, - сказал Игорь.
- Да, сейчас посмотрю.
«Поздравляю брат, ты стал дедушкой!», - прочитал он вслух.
- От брата? – спросила Нина.
- Да. Не от дочки.
- Надо ответить ей Саша!
- Надо. Но, что!? Что я ей напишу!? – не выдержал Саша и повысил голос.
- Просто поздравь пап
- Нет, я так не могу. Мне надо сосредоточиться. А для этого я должен доехать до Каргополя.
- Пиши сейчас, - настаивала Нина.
Саша закрыл глаза ладонью, а затем сжав ею лицо, постепенно, словно бы вытирая таким образом с него пот, опустил вниз.
- Хорошо… - согласился он.
«Поздравляю. Извини. Я был не прав в том, что уделил мало внимания новости о твоей беременности. С возрастом я стал менее эмоционален» - написал он в Вотсапе.
- Едем. Я хочу добраться до квартиры засветло! - сказал он и повернул ключ зажигания.
* * *
- На полдник пойдём? – спросил Нину Саша.
- Да. Обязательно.
- После полдника у них морской бой, вроде Коля говорил. Да, Игорь? - повернулся в сторону сына Саша.
- Что?
- Пойдёшь?
- Нет.
- Сергей! - так же посмотрев на своего немногословного сына сказала Нина.
- Нет, - ответил тот.
- Короче пойдёте. Мы с вами пойдём, если стесняетесь, - закрыл тему Саша.
Когда они шли в столовую, к ним уверенной походкой подошла женщина лет восьмидесяти, но очень крепкая на вид.
- Вы знаете, если у вас есть время, я бы могла вам рассказать обо всём этом... - произнесла она, проводя рукой по небу, морю и частично задев при этом сам остров.
- В каком это смысле? – уточнил Саша, уже догадываясь о том, что перед ним городская сумасшедшая.
- Это всё не очень просто, - неспешно, с паузами, словно бы искусствовед, начала она.
Саша посмотрел на небо и увидел, что облака на нём действительно собрались в какие-то странные борозды, словно отвалы земли, при вспахивании поля. И поле это покрывало весь небосвод, слева-направо.
- Нина! – позвал он и поймав её взгляд, указал на небо.
Она тут же достала телефон, чтобы сфотографировать.
- На земле всё повторяется. Цикличность, она есть во всём. И вот в 2012 году наступил не конец света, как многие предсказывали. Вовсе нет. Просто начался новый цикл вселенной. Это не плохо, в общем, как и не хорошо. Это нормально. Это жизнь. Всё в этом мире имеет свои сроки. Рождается, развивается, стареет и умирает, - почувствовав Сашино замешательство, начала она.
Её лицо было одухотворено некоей силой, позволяющей ей выжить в этом сложном мире. И Саша на мгновение представил себе, как возможно она одинока.
- Но нам надо на полдник. Мы столько хотим ещё тут увидеть. А, завтра в час у нас катер обратно.
- Не переживайте. Оставайтесь ещё хотя бы на один день. А я, если вы захотите, всё вам расскажу. Вы только попросите меня, - сказала женщина и сделав несколько шагов в сторону столовой, остановилась и посмотрела вверх, на небо, прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, светящего в расщелины между облаков. Которые распределились по нему рядами, ведущими в сторону Онеги, лишь слегка перекрывая собою остров, заканчиваясь сразу же за ним. Словно защищая от слишком ярких лучей, чередуя их своими тенями, отброшенными на него.
- Какие странные здесь люди, - сказал Саша Нине.
- А мне показалось, что это мы странные для них.
- Ты думаешь?
- Конечно! Вот смотри, у тебя всё время руки сжаты в кулаки так, словно ты напряжен, боишься и хочешь все успеть. А они никуда не бегут, не суетятся, но уверены. Они знают, что в сутках 24 часа и что ночью надо спать, а днем спокойно делать дела.
- Да, ты права. Но, я никак не могу успокоится. Я всё ещё в этом страшном темпе. Я хочу спрятаться здесь, на острове.
- А ты не думай ни о чём. Ведь я рядом с тобой.
Они вошли в обеденный зал столовой.
Всё здесь говорило о том, что время словно бы встало на часах, остановившись ещё при Брежневе. Столы, посуда, интерьеры.
- Прямо парад планет какой-то, - шёпотом произнёс Саша.
- Что? – не поняла его Нина.
- Фильм говорю такой есть. Парад планет. Мы смотрели его с тобой. Помнишь?
- Да Саша. Помню конечно.
К их столу подошла та самая женщина, что так же, как и они была из Москвы.
- Так вы оказывается на один день!? Приехать из самой Москвы и всего на один день! Обязательно оставайтесь. Не может быть и речи о том, чтобы уезжать! Хотя бы один день! Да вы что!? Такое место! Вы просто ещё не понимаете, куда вы попали! Это остров. На нём нет ничего того, что на материке. Тут всё другое. Все невзгоды, печали и проблемы, остались там, - указала она рукой куда-то в сторону Онеги, - а здесь только счастье, радость. И даже дождик и холодное море не смогут нас тут огорчить. Хотите я поговорю с бухгалтером сама?
Тут знали друг о друге всё. Информация распространялась моментально. Но это не расстраивало и тем более не пугало Сашу. Наоборот, он был рад тому, что его не будут теперь спрашивать откуда они приехали.
- Нет, не знаю вашего имени. Но мы сами. Да и я уже собственно подумывал об этом, - заверил её Саша, посмотрев на всех остальных участников их «экспедиции».
Наталья Ивановна я. Для вас просто Наташа. Я всё равно скажу бухгалтеру, что вы хотите остаться. Сейчас же, после полдника и идите к ней.
- Наталия, мы сходим. К тому же у нас с детьми морской бой, - заверил её Саша.
- Вот и славно ребятки! Рада за вас очень! Молодцы!
Полдник был прост. Впрочем, как и сам обед, состоящий из супа, принесённого в кастрюльке и стоящего на краю стола, салата из овощей и жаренной рыбы с картошкой, которые украшали стол лучше, чем смогла бы скатерть, меню, изысканные ресторанные блюда и дорогой чек, принесённый в конце трапезы.
Чай, печенье и конфеты, вот всё, что полагалась сегодня на полдник.
Здесь за каждым был закреплён свой стол.
Люди за столами тихо говорили о чём-то своём. Кто-то обсуждал работу. Пенсионеры говорили о детстве, природе, детях, внуках. Но, все поглядывали за Нининым с Сашей столом, словно бы переживали за их дальнейшую судьбу. И это было не простое любопытство. Сопереживание читалось в лицах людей. Они знали нечто большее, чем мог знать Саша и Нина и уж, тем более их дети. Они хотели поделиться этим, но не могли, словно бы понимая, что могут навредить, спугнув таких случайных для этого острова людей.
Единственное, что они имели возможность сделать, это предоставить всё своему «главарю» - Наталье Ивановне, которая говорила за всех. Она была не просто лидером, но и являлась их представителем. И, не только здесь, в столовой, а ещё и в самой, такой огромной, и страшной Москве.
Совсем ещё девочка официантка бегала между столами и доносила не хватающую еду к столам. Она была в очень короткой юбке, блузке. Поверх этого у неё был надет белоснежный фартук, длина которого превышала длину юбки.
Она, совсем ещё юная, не знающая, что такое неспешность, носилась между столами словно бьющаяся после отлива в луже морская рыбина, не догадывающаяся о том, что, прилив неизбежно придёт за ней.
* * *
Бухгалтерия оказалась закрытой. Но морской бой оставался неизбежен. Между столами, на одном из кресел, словно опытный пират, ожидающий свою команду, сидел Николай. Он ждал смелых моряков, не боящихся сражения.
- Привели мы вам Николай игроков!
- Вот и славненько! – тут же вскочив с места, сказал Коля и принялся разъяснять детям несколько иные чем в учебной тетрадке, условия игры. Но, в целом всё оказалось так же, как и в обычном морском бое. Большие размеры, расчерченных на квадратики клеёнок, уложенных на столах, несколько сбивали с толку игроков первое время, но потом, гигантизм мероприятия отступал на задний план, скорее придавая сходство с реальным морем, чем настораживая и отпугивая игроков.
Игра началась.
Саша с Ниной постояли какое-то время рядом с детьми и убедившись, что игра идёт, незаметно растворились в проёме входной двери.
04.09.2019г.