отрывок из повести
Те, что снаружи, целыми днями стадом бродят вокруг приюта, выщипывая последние пучки травы. Ты, что внутри, тоже бараны, так же, стадом, скапливаются в коридоре перед столовой, тупо наблюдая за кухонными раздатчицами. И тех и других объединяет одно — ожидание конца. Вечно голодных баранов под ножом мясника, неадекватных полудурков на казенном ложе.
Три этажа, по разным причинам оторванных от обычной жизни, - на первом почти все чокнутые, на втором - более-менее, можно было открывать окна и выходить на балконы, на третьем, где ловил приютский Wi-Fi, с первого взгляда, и вовсе нормальные люди. И у всех в медкнижках на первом месте алкогольная полинейропатия, от которой — нарушения двигательного аппарата, зрения, речи, притупленность ощущений, потеря реальности и, как в конце-концов полное помутнение разума. Буйных в приюте нет, но время от времени кого-то отвозят в город, в настоящий дурдом, где, то-ли в шутку, то-ли всерьез, говорят, пациентов, кормят кониной.
Лечение в приюте — сбалансированное питание, таблетки, безалкогольный режим. Но половина постояльцев, если не больше, каждый месяц напивается в день получения наличными пяти процентов от пенсии, это где-то 15-20 евро. А потом охотится за непьющими, чтобы стрельнуть покурить. В поликлинику возят на прием к врачам, тем уже обрыдло задаром осматривать болячки убогих и вырывать их гнилые зубы. А вот за лечение зубов приходится платить.
Питание настолько сбалансировано, что кал в унитазе всегда одного и того же цвета, одной и той же консистенции. И упорно не тонет при смывании не потому, что говно, а потому, что основные продукты питания — хлеб да картошка. На завтрак, обед и ужин. Одно блюдо. Насколько слышал, даже в тюрьме первое и второе на обед обязательно. И компот. На радость - буфет по вторникам и четвергам, под дверью которого, опять же, как бараны, собираются купить сигарет, конфет, лимонада. Побалагурить в очереди, вроде как немного пожить прежней жизнью. Отсюда можно уйти, разорвав договор на проживание, только, для большинства - не куда. И, как безысходно не звучит, незачем.
Приют — это еще не дом сумасшедших, правда на первом этаже есть палаты за решетками, карцер. Это и пансионат, и дом для престарелых, и хоспис. где свои последние дни вдали от всего мира проживают тяжелобольные и умирающие люди. Иногда годами. Их помещают сюда родные и близкие, передавая управление судьбой немощных работникам социальной службы по месту жительства, которые, даже не видя несчастных, от которых отказались родителя, супруги, дети, братья и сестры, отправляют убогих куда придется, где есть свободные койко-места. Родные здесь почти не навещают своих. И мало кого забирают домой на праздники или просто погостить. Почти не слышно телефонных звонков, да и сами постояльцы почти никому не звонят. Только телевизоры на этажах день за днем показывают одно и тоже. По-человечески между собой никто не общается, разве что обмениваются придирками друг к другу, да орут, выражая недовольства, на персонал. Ну и те в ответ.
Я попал в приют из больничного реабилитационного центра. В инвалидном кресле. Почти уже не ходил. О случившемся со мной помню только, как он вошел, представился работником управляющей компании, где-то я его уже видел. С острыми чертами лица, зачесанным назад ежиком с проседью, лицо украшено черными и серыми языками пламени, какие малюют на спортивных карах. Глядя на меня, застывшего в кресле, заговорил: «Вот мы и пришли к твоей последней черте. Из одиночества, в котором ты утонул на дне бутылки, путь тебе только к сумасшествию. Вспоминаешь ту дорогу, по которой Христос с Николаем Угодником вели вас к мосту через реку, помнишь, как скатился с обрыва вниз, где один за другим шли люди в черном, выбравшие иной путь. Тогда наверх, к истинно верующим, тебе удалось выбраться, но не теперь. Ноги твои закованы в ледяные глыбы, руки безвольно обвисли, а голова кружится и вся в тумане. Ты даже не можешь позвать на помощь, никто не подаст стакана воды, ты будешь проваливаться в бездонную пропасть, моля лишь о быстром исходе. Не ты ли, оставшись один, когда твоя дочь упрятала твою мать в дом престарелых, думал изменить свою жизнь. Посмотри, разве окна выходили на первый этаж, а входная дверь вела прямо на улицу? Теперь все так, как ты мечтал. Я все исполнил, только тебе здесь не жить, и это лишь в твоем воображении. Соседи вызовут скорую помощь и тебя увезут насовсем. Дочь не станет забирать тебя из больницы, и даже не будет отвечать на звонки. Она от тебя откажется. И даже я не смогу что-то изменить. Вспомни, сколько раз я спасал тебя от неминуемой смерти, отводил от тебя болезни и беды, просил простить твои грехи. Это последнее, что я для тебя делаю. Теперь же отдай мне свой гербарий, и я покину тебя навсегда».
Гербарий я собрал еще в школе. Все собирали. Но только я составил его из ядовитых растений - Болиголов пятнистый (Conium maculatum), Вороний глаз обыкновенный (Paris quadrifolia), Волчеягодник обыкновенный (Daphne mezereum), Ландыш (Convallaria)...
Ботаничка странно на меня посмотрела, но все же провела урок по моему гербарию — каких растений следует опасаться. А теперь я знаю, кого надо опасаться в конце жизни...
А пришелец продалжал:
- IP адрес есть у каждого подключенного в сеть компьютера. Вот твой IP сейчас 192.158.162.144, можешь проверить. Он у тебя не постоянный, поэтому автоматически меняется с каждым подключением в Интернет. Тебе надо выявлять IP адреса избранных в момент пользования компьютером, вот и все. Как? Будешь отправлять им по электронной почте, по Скайпу приглашения зайти на сайт по указанному адресу. Избранный увидит смешной видеоролик. Достаточно просмотреть его несколько секунд, чтобы получить смертельную дозу яда, приготовленного из твоего гербария. Смерть будет легкой, уже ночью, во сне. Твое электронное письмо отовсюду исчезнет, а на зараженном сайте отрывок любительского видео. Никто кроме избранного его не увидит...
- Значит избранных буду выбирать я?
- Ты же сам этого хотел.
- А если я увижу ядовитое видео?
- В посылке, которую ты получил, ты нашел очки для работы с компьютером, которые ты купил в онлайновом магазине оптики.
- Я ничего не заказывал и не покупал. Посылку да, получил. Но я решил, что это ошибка, я лишь намеревался их купить, попробовать...
- Как видишь, твои желания исполняются сами. Не без нашего участия, разумеется.
- Да, трудно не согласится.
И действительно, думая об исполнившихся желаниях, сбывшихся мечтах, свершившихся планах, нахожу, что исполнились, сбылись и свершились только те, что удовлетворяли самолюбие, корыстные и низменные побуждения, что всякий раз, как мне казалось, естественно утверждало мое осознание исключительности,
- А пока мы испытаем программу избавления от жизненных мук на твоих окружающих, ведь не зря же ты оказался в приюте для престарелых и инвалидов. Разве тебе не больно смотреть, как они страдают?
- Но кто же дал мне право лишать их жизни?
- Той жизни, которой они живут сейчас? Неподвижные или еле передвигающиеся, существующие в каких-то своих мирах и измерениях, лишенные человеческих чувств и ощущений... Им уже никогда не вернутся к привычной жизни, никогда не встать на ноги, исход неизбежен. Не спорь, ты же сам все видишь, и понимаешь неотвратимость их затянувшегося мучительного угасания. Так помоги же им. Всего лишь несколько секунд просмотра видеоклипа на твоем лаптопе, и больше ничего...
- Бог, он дарует жизнь, он ее и забирает...
- Он один на свете, а нас множество.
- Служителей Люцифера?
- Можно назвать и так.
- И теперь я тоже его слуга?
- А разве ты не испытываешь угрызений совести за свои дела и поступки? Переживай их снова и снова, И не ищи утешения ни от кого...
Всего, наверное, уже и не вспомнить. Но больнее других тревожат душу, казалось бы, обычные вещи. Как по просьбе старушки - хозяйки квартиры, у которой снимал комнату — нарисовал икону с ликом Николая Угодника и не отказался взять за это двадцать рублей. Как продал икону Девы Марии с Младенцем, доставшуюся нашей семье от покойной не родной бабушки Ани, которая пустила нас жить в свою комнату в Ленинграде. Как продал по рублю за экземпляр оставшиеся от тиража Православные календари и кому, самой настоятельнице Пюхтиского женского монастыря! На обратной дороге попал в снежный буран, которые нередки на северном побережье. Машина заглохла. Уже стал коченеть в промерзшем салоне, но меня взял на буксир огромный грузовик, дотащил до самого дома.
- Так это вы мне все время помогали?
- Думай как хочешь. Адрес сайта я прислал. Дальше ты сам.
- И как долго?.. Я хотел сказать, скольким удостоенным такой милости я должен помочь уйти на тот свет? И куда они попадут — в ад или в рай?
- Ад для них — это то, что сейчас. А рай наступит, когда молодые, сильные, жизнеспособные избавятся от своих немощных стариков.
- Они и так отправляют их в приюты, в хостесы...
- Мест уже не хватает... А что касается тебя, ты сам решишь, когда снять очки.