Война закончилась лет пять назад.Замолкли страшные крики "пассажиров""душегубок",впервые испытанные немцами на Кубани,перестали хрипеть и качаться в петлях виселиц жертвы самой массовой казни коллаборационистов в стране,здание железнодорожного вокзала Краснодара частично лежало в руинах,на привокзальной площади множество народу,одетого в самую массовую в ту пору одежду -потрепанные шинели без погон и хлястиков и стеганные ватники,что на "суржике" именовались"кухвайками".Много калек-безногих,безруких,с изуродованными лицами...Несмотря на отсутствие ветра, пыль витала в воздухе и оседала на крышах домов,поникших листьях деревьев и даже скрипела на зубах.Меня зацепил за рукав безногий и явно контуженный калека,сидящий у входа в вокзал, и с полчаса рассказывал о своих подвигах в лице Кутузова и Суворова,с которым он себя отождествлял одновременно,не разделяя.Я по малости лет почти поверил этому бреду,поэтому терпеливо слушал,пока он не переключил свое внимание на кого-то другого.В те годы таких с последствиями контузий бродило по улицам было довольно много.Некоторые из них были очень раздражительны и даже агрессивны,если их как-нибудь задеть.Однажды один из таких,брызгая слюной, долго поливал окружающих "автоматным огнем",держа в руках кривую палку.Прекратил "стрельбу" лишь убедившись в явной неэффективности своего "оружия".
В общем город производил печальное зрелище благодаря искалеченным артиллерийским огнем и бомбовыми ударами домам и грязным улицам с не засыпанными еще воронками.Впрочем,и уцелевшие дома,построенные в стиле 18-19 веков из красного кирпича, придавали городу провинциальный вид,не смотря на то что до революции имел статус столицы Кубанского казацкого войска.Поэтому побродив часа три по улицам города,я,испытывая неутолимую скуку,вернулся на вокзал ,где еле протиснулся в переполненный вагон серого от пыли поезда.Пассажиры были не только вагонах,но и на их крышах.Ожидая отправления они весело пели разухабистые песни,а некоторые даже плясали ,рискуя свалиться вниз.Внизу бегали милиционеры,пытаясь свои заливистым свистом согнать их с крыш,но безрезультатно.Поезд дернулся, и здание полуразрушенного вокзала медленно проплыло мимо,и вскоре осталось далеко позади вместе с милиционерами со своими свистульками.
Я с трудом нашел себе место на краешке одной из деревянных давок,которые стояли вдоль всего вагона и на которых лицом друг к другу сидели пассажиры.Моими спутниками оказались небрежно одетые и в кепках,прикрывающих их коротко стриженными головы,а кисти и даже пальца были покрыты татуировками.Положив в проходе чемодан плашмя,они на нем играли в карты-то ли в "буру" то ли в "секу" ,при этом то громко хохоча, то грязно матерясь.Я понял,что это бывшие "зэки" и поискал глазами другое для себя место для себя,но один из них,подвинувшись,дружелюбно предложил:
-Садись, пацан,не боись-не схаваем.Куда едешь?
Я ответил что в станицу М.к родственникам.
Ага,-задумчиво ответил собеседник,следя за игрой,-это еще далеко.А ты садись и учись играть.Когда сядешь,то очень пригодится.На зоне все уважать будут.Глядишь,и паханом станешь.
Он подмигнул и расхохотался,прибавив:
А не научишься и проиграешься,то опустят и петухом кукарекать заставят.
Он отвернулся от меня и с увлечением продолжил игру.словно забыв обо мне.
Я тоже не имел никакого желания продолжать разговор и молча уставился в вагонное окно с грязными разводами.За ним проплывали никогда не видимые мною пейзажи с обширными полями с колосящимися или уже сжатой пшеницей.Зеленели поля клевера,желтели поникшими головами подсолнечники,с пригнувшимися от обилия плодов ветвями стояли в обширных садах фруктовые деревья.А над всем этим высокое голубое небо,где еще недавно каждый день происходили воздушные наших летчиков с немецкими асами,в которых отличился на выдающийся летчик Кожедуб.
Поезд шел медленно мимо станиц и хуторов с саманными домишками и покрытые соломой ,пересекал неширокие речушки,заросшие камышом,частенько к самому железнодорожному мосту подступал чахлый лес,а вернее одна из из многих рукотворных лесополос,которые во всех направлениях пересекали кубанские степи,защищая от ветров посевы зерновых.
От мерный стук колес мной овладело дремотное состояние,нарушаемое периодическими проходами воинских патрулей и милиции,проверяющих документы.Озираясь,подходили темные личности,предлагавшие из под полы игральные карты с похабными картинками на лицевой стороне и самогон.На перронах вокзалов призывно кричали и стучали в окна множество торговок зеленью,фруктами, свежей и вяленой рыбой.Наконец я все-таки заснул,но примерно через час был бесцеремонно разбужен соседом по лавке:
-Кончай,пацан,"кимарить"-твоя станция скоро.Вставай и "канай" на выход.
Мой вагон проехал значительное расстояние от железнодорожной станции,поэтому мне пришлось прыгать с высоких ступенек прямо на насыпь из щебни ,рискуя сломать ногу.Здание станции,одноэтажное и приземистое с узкими слепыми окнами напоминало дот и было даже повреждено очередями из пулеметов.Должно быть здесь не так уж давно шел бой.Внутри станции было пусто,на длинных деревянных скамьях ни людей ни вещей,а окошечко кассира закрыто.Я вышел наружу и огляделся.Здание станции стояла на косогоре,с которого под углами сбегали пролеты деревянной лестницы,образуя при пересечениях небольшие площадки для удобства спуска и подъема пассажиров.Это сооружение представляло жалкое зрелище и стоило удивляться,каким образом люди с вещами и без могли перемещаться по этому сооружению,тем более,что перил на них отродясь не было или украдены на дрова.Впрочем,наверняка эта лестница,сейчас более подходящая для акробатических упражнений,до войны представляла совершенно другой вид и с нее в хорошую погоду открывался прекрасный вид на кубанскую равнину с петляющей по ней серебристо-белой дорогой, извилистой и довольно широкой речкой от горизонта до горизонта,окаймленной высоким и зеленым камышом.Кроме того,широкую степь пересекали лесополосы,посаженные перед войной по приказу товарища Сталина.А собственно станица Медведовская представляла собой крупный населенный пункт величиной со среднерусский районный центр и домами своими,преимущественно саманными, редко кирпичными и крытыми соломой,-простирался по бокам центральной и боковых дорог, а так же вдоль обоих сторон реки и ее более мелких притоков.
Спустившись по скрипящим и шатким ступеням,поминутно рискуя упасть и сломать себе шею,я ступил на пыльную дорогу и побрел в сторону станицы.Сказать,что дорога была пыльная-значит,ничего не сказать.Ноги погружались в пыль по щиколотку, и каждый шаг сопровождался маленьким самумом.Наверняка после дождя дорога превращалась в вязкое болото,которое было тяжко преодолевать особенно впервые ступившему на нее.Убежден,что причиной поражение гитлеровской армии,как и ранее наполеоновской, стали в огромной степени плачевное состояние наших дорог,о чем еще в веке девятнадцатом писал великий русский писатель Н.В.Гоголь.Эта же причина способствовала воспитанию чрезвычайной выносливости и упорству русских солдат и офицеров,предопределивших судьбу этих вражеских армий.
Я не обладал такой выносливостью, поэтому выбился из сил примерно через час и присел отдохнуть под высоким пирамидальнам тополеи,крона которого почти не давала тени, а только суматошно трепетала серебристыми своими листьями под действием лёгкого жаркого ветерка.
Я сел под деревом, прислонился спиной к его стволу и задремал.Мерещился сквозь дрему мне мой город у моря, слышался крик чаек над пенным прибоем, протяжные гудки теплохода, потом все стихло и раздался противный скрип, который меня и разбудил.