Сказание о Хвалынской пожарке

Алексей Анатольевич Карпов
– Ты можешь представить себе Хвалынск без пожарной каланчи? – однажды в разговоре спросил меня художник Сергей Серов.
– Нет! Так же как Москву без Кремля и Спасской башни или Питер без Невского проспекта и шпиля Адмиралтейства, – ответил я.

– Вот и я не представляю. Удивительно, здание пожарной части было возведено как сугубо функциональное строение, а оказалось красивым, узнаваемым символом, архитектурной визиткой города. Убери башню, и Хвалынск тотчас осиротеет, потеряв свою стержневую основу, свой главный ориентир. Умели же люди строить и места правильные выбирать, – задумчиво произнес тогда Сергей Георгиевич.

Слава богу, здание пожарной части с высокой смотровой башней, или, как её называют, каланчой, вот уже 123 года будто вечный часовой охраняет мирный покой Хвалынска. Говорят, что на этом месте в 1791 году была выстроена деревянная каланча, которая прослужила верой и правдой 105 лет. Затем в 1896 году из красного кирпича было возведено новое здание, на века ставшее безальтернативным олицетворением Хвалынска.

В Петровске, Вольске, Саратове, да и далеко за пределами нашего региона существуют подобные здания, построенные практически в один и тот же временной период, по схожим архитекторским проектам и принципам. Однако глядя на фотографии иногородних собратьев хвалынской каланчи, вдруг понимаешь, что дело вовсе не в башне со смотровой площадкой, а в ее месторасположении.
 
В других городах старинные здания пожарной части теряются в многоэтажном городском пейзаже, а в Хвалынске каланча возвышается и будто парит над Волгой, над миром, представляясь каким-то фантастически притягательным чудом. Им можно любоваться всю жизнь, но оно останется таким же родным, ненаглядным и столь же величественно-непостижимым!

А может быть, дело в том, что мой родительский дом находится в ста шагах от пожарной каланчи, и потому она стала неотъемлемой частицей малой родины да и меня самого. Откуда бы ни возвращался, лишь завидишь издалека шпиль пожарки – и на душе становится тепло и радостно: все, я дома!

В здании пожарной части, на территории ее двора прошло все мое детство. На втором этаже и по сей день находится семейное общежитие для пожарных. В его длинных мрачноватых коридорах всегда царил вкусный запах керогазов, отварной картошки и лаврового листа.

На каждую семью приходилось по две маленькие комнатки с высоченными потолками. В одной из таких квартирок жил мой друг Юрка Дозоров. С ним и другими ребятишками мы часто поднимались на смотровую площадку 26-метровой башни. Чтобы попасть туда, нужно было преодолеть ровно семьдесят металлических ступенек винтовой лестницы. Тогда путь наверх казался нескончаемо долгим, зато с площадки открывался чудный вид на город и окрестные улицы.



Дворы нашего квартала с площадки просматривались идеально, и вся жизнь его жителей была как на ладони. Вон мама развешивает на веревку постиранное белье, а соседи на огороде с картошки жука собирают… Конечно же, высота пугала: если смотреть вниз, то ноги цепенели, а внутри все сжималось в комок. Но зато какой непередаваемый восторг дарила высота птичьего полета!

Мы запускали сверху бумажные самолетики, любовались Волгой и заволжскими далями, а если Юрка брал отцовский бинокль, то можно было рассматривать поселок Духовницкое, который казался манящим красивым городом. В те времена на территории двора пожарной части было много сараев, сеновалов, каких-то построек для скота, там можно было играть в прятки, войнушку, устраивать спортивные баталии. Но самым притягательным местом для игр была деревянная пятиэтажная конструкция,имитирующая дом. На этом тренажере пожарные отрабатывали тактику пожаротушения, за секунды взбираясь с брезентовыми шлангами на самый верх по шатким штурмовым лестницам. Зимой, когда выпадал глубокий снег, мы прыгали оттуда в сугроб с высоты второго, а по сути третьего, этажа. До сих пор помню жуткий, какой-то гибельный восторг от тех прыжков – летишь, а потом с головушкой врезаешься в снежную кучу. Как никто из нас не пострадал и даже не ушибся, непонятно!

Нас, мальчишек, никто не гонял с территории режимного объекта, напротив, при пожарной части был клуб ЮДП (юный друг пожарных), где показывали художественные фильмы, ставились спектакли с участием старшеклассников. Даже библиотека была! А еще были большие деревянные столы с лавками – место, где взрослые забивали козла. Костяшки домино припечатывались к столу с таким шумом, что его было слышно на втором (жилом) этаже. Время от времени звучали раскаты дружного хохота, означающие, что козла все-таки забили! Проигравший лез под стол и оттуда мекал, изображая бородатое животное. Словом, пожарка в тот временной период была местом культурно-досугового притяжения!

На днях мне посчастливилось прикоснуться к детству – побывать на смотровой площадке пожарной каланчи. У моей старшей сестры состоялась встреча школьных одноклассников, и один из них, Володя Нишнёв, предложил всем желающим совершить экскурсию по территории пожарной части. Владимир – подполковник МЧС, продолжатель семейной династии пожарных. Его дед, отец, он сам и его братья – все были огнеборцами. Их общий семейно-династический стаж превышает 450 лет! Вот что значит верность профессии и традициям!

Как опытный гид, Владимир провел интереснейшую экскурсию, которая завершилась на смотровой площадке башни. Там, на продуваемой ветрами площадке, сразу за дверью, он показал трогательную реликвию – инициалы своего отца, датируемые 1946 годом.
– Вахта дежурного на смотровой площадке длилась 2-3 часа, поэтому вахтенные от нечего делать гвоздиком в кирпиче царапали свои инициалы. Если приглядеться, то их тут много можно увидеть. Такое «художество» начальством не возбранялось, зато за сон на посту наказывали сурово. Начальник, поднимаясь с проверкой, даже летом обувался в валенки, чтобы гасить звук шагов на металлических ступенях.

Дежурство было круглосуточным. Зимой жители прибрежных деревень добирались до Хвалынска по Волге. В буран, когда теряются ориентиры, очень легко заблудиться и погибнуть. Постовой на вышке через определенные промежутки времени бил в колокол. Люди шли на звук и спасались. Колоколов было два, один висел со стороны Волги, другой (ныне сохранившийся) – со стороны города, – пояснил Владимир.

Мой дед Павел Иванович Карпов до войны тоже служил в пожарной части, и, возможно, кирпичная кладка смотровой площадки тоже хранит его инициалы. В довоенные годы пожарных машин не было, на тушение возгораний расчеты выезжали на конных упряжках, оснащенных бочками с водой и ручными насосами. Нелегкая у пожарных была доля!

Этот временной отрезок запечатлел на одной из своих картин художник Сергей Серов. По признанию Сергея, в 2003 году, работая над ней, пришлось перелопатить массу справочной литературы, чтобы с достоверной точностью воссоздать техническое оснащение и обмундирование пожарных. Пожарная экипировка была своеобразной: медные каски, брезентовые бушлаты, поверх которых полагался белый фартук.
Эта картина мне очень понравилась, и сейчас сожалею, что не удалось приобрести ее при жизни художника. В Интернете удалось найти лишь фотографию этой работы.

Пожарная вышка могла пострадать в первые годы войны. Боевые действия, к счастью, не докатились до Хвалынска, но были случаи, когда вражеские самолеты залетали на его территорию. Очевидцем одного из таких случаев был мой отец.

– Я во дворе был, смотрю, дежурный на вышке засуетился, все куда-то вверх смотрит, – рассказывал отец. – Присмотрелся и вижу: прямо на пожарку самолет летит – наш, а у него в хвосте немец пристроился. Дежурный, видимо испугавшись, забежал на другую сторону вышки и присел. Видимо, наш летчик хотел немца прямо на башню вывести: почти вплотную подлетел, но в последний момент резко в сторону отвернул. Немец успел среагировать, повторив маневр. Потом они куда-то улетели, а мне дежурный с вышки кричит, мол, ты видел, что творится? Кому рассказать – не поверят!

Потом, по словам отца, еще один немецкий самолет залетал для высадки диверсантов. Дежурный с вышки видел, как в районе Ташей (там сейчас горнолыжный курорт) приземлились семь парашютистов. Сообщили в военкомат, военные организовали поиски с привлечением гражданского населения. Поймали всех семерых, оказались русскими, при них была взрывчатка для диверсий на железных дорогах.
Военком, который руководил операцией, почему-то не сдал их куда надо, а произвел расстрел на месте задержания. Перед этим заставил их собственноручно вырыть могилы. В одного выстрелил из пистолета и попал в ухо. Диверсант ему тогда с издевкой сказал: «Сначала стрелять научись, а уж потом расстреливай!» Ну, тот его со второго выстрела и уложил.

Место могил диверсантов отец однажды показал мне, когда гнали овец из стада домой после завершения сезонного выпаса.
– Видишь вот эти семь углублений в земле? Это захоронения диверсантов, – сказал отец и на ходу поведал эту историю.

Говорят, что детство уходит безвозвратно, но посещение пожарной каланчи в буквальном смысле вернуло меня в тот период, «когда деревья были большими». Смотровая площадка пожарной каланчи, будто капсула машины времени, перенесла меня на полвека назад – сколько же забытых событий и чувств сразу нахлынуло!
Всего-то семьдесят ступеней над землей по волшебной лестнице, и ты… снова в детстве! Я испытал те же восторженные мальчишеские эмоции, любуясь панорамой родного города и волжскими далями. Вспомнились жутковатые страхи высоты, когда плотные порывы ветра буквально подталкивают к бездне, от которой тебя отделяет лишь кованый бортик. Прижмешься руками к теплым кирпичам такой могучей и родной башни и веришь: она защитит тебя и город от любых бед и невзгод…

Это маленькое путешествие оказалось столь восхитительным, что спускаться вниз, а точнее в реальность, не хотелось. Но пришлось. Зато теперь я знаю, где находится портал, открывающий путь в миры детских воспоминаний. Спасибо тебе, пожарка, и многая лета!