К столбу резному головой
Наталья сонно притулилась
И под Днепровский горловой
Плеск волн дремОтою забылась.
Скрипит журАвель под ведром,
Знать где-то девка тянет воду,
Вот кто-то бухнул топором,
Порхнула птица к огороду –
Добыче лёгкой…
Старый пёс
С мочалой на потёртой шее
Зевотою морщинит нос,
А птицы, до зари не смея
Галдеть, порхнули на леса
Постройки крепости острожной
И тренируют голоса
Неровной трелью осторожной.
Рожок у северных ворот
Пропел зарю сзывая стадо;
Оно задумчиво бредёт
От хат на поле за оградой.
Дымком поваплена заря;
Старухи, стало, топят печи,
Легла Натальюшке на плечи
Полоска света-янтаря.
Сегодня сильная роса.
Кукушка гукнула тревогу,
Невнятно чьи-то голоса
Бубнят, крепчая понемногу.
Охоты нет пошевелить
Плечами… скованная словно,
Вздыхая горестно, неровно,
Прядёт княгиня грусти нить,
С чего бы? Мужа заждалась?
Уж третья ночь тому минула,
Как по лесам блукает князь,
Оставив дом без караула.
Иль княжича Наталье жаль?
Так мал, так слаб ещё сердешный.
На чистый лоб её безгрешный
Легла морщинкою печаль.
Нагнула камень умывальный
Над чашкою в углу крыльца
И, отгоняя сон печальный,
Коснулась влагою лица.
Взглянула с башни на ораву
Огней,
Днепровскую змею,
И воротилась к Заряславу,
В опочиваленку свою.
Там княжич в зыбке–колыбели
Дышал привольно и легко,
Грудь поднималась высоко,
Румянцем щёки розовели.
Присела мать от сына близ,
Склонила светлый лик Мадонны…
Как жемчуга ему на лоно
Нежданно слёзы полились.
К тому не ведая понУги,
Рыдает в голос, а сама,
Всё шепчет, мысля о супруге:
«Видать с большого то ума!»
Такою жалью возлюбила
Сынка, неведомой досель,
Что поднялась и воспарила
Душа, окутав колыбель.
Незримо спящего прикрыла,
Оцепенев телесно в нём,
Потом неведомая сила
Их сонным зельем опоила,
Сковала непробудным сном.