Плывёт, несётся белым облаком
Наталья, манит за собой,
Завлечь стараясь светлым обликом
Того, кто был её судьбой.
Нет!
Осадил коня, командует
Дружине брать олений след…
Летучий образ не порадует,
Того, в ком плоть и жизни свет.
В дол, синим лесом коронованный
Летит Наталья над травой…
Глядь, замер дрёмой околдованный
Олень с рогатой головой.
Вошла Наталья в тело плотное,
На ноги лёгкие взвилась,
Заняв у зверя дух и плоть его
Навстречу мужу понеслась.
«Стой! - крикнул воинам Чурил,-
Зверь крупный ломит из чащобы!»
Стрелу проворно наложил
И затаился, встретить чтобы
Неосторожного в упор…
А тот уж тут – на кромке луга…
Переплели со взором взор:
Тот – твёрд, другой дрожит с испуга.
В глазах его Чурил следит
Тоскливый ужас смертной муки;
Молящий взгляд, ясней чем звуки
О чём-то главном говорит.
Олень кивает головою
И будто манит за собою.
Едва Чурил нацелил жало,
Олень с оглядкой, вполупрыть,
Как будто нехотя, устало
Почал копытами сучить
По кромке поля…
Затрубили
Рога Чуриловых бойцов,
По доскам палицы забили,
Сжимая ловчее кольцо.
Гром прокатился по-над лесом,
Взлетела стая воронья,
Туману маревом-завесой
Заря оцветила края.
Скакали долго…
От погони
Устала княжеская рать,
Взопрели всадники и кони,
А всё оленя не достать.
Ведёт княгиня их, томится…
Уж за оврагом вражий стан.
Успеть бы… надо торопиться,
Покуда утренний туман
Скрывает воинов Чурила,
Ползёт, поднявшись от воды,
Пока тревоги не забила
Охрана Чудьиной орды.
Не разбежалась бы орава,
Заслышав ловчие рога,
Толпой ударившись в бега,
Не погубили б Заряслава.