МИХАИЛ АБЛАЕВ. «КОЛДОВСТВО И. ТУРГЕНЕВА: «БЕЖИН ЛУГ».
Разоблачение колдовства И. С. Тургенева, под очарованием которого автор находился многие годы, считая его своим любимым писателем, включает в себя работу с одним из его крупных рассказов – «Бежиным лугом» из «Записок охотника». Этот рассказ вводит шестиклассников в творчество Тургенева, сразу же их очаровывая и формируя их отвращение к традиционному русскому самодержавию, свойственному этому писателю, перед самым изучением горькой, многострадальной русской истории в 7 и 8 классах.
Итак, напоминаю, что литературное колдовство составляет «тело» лжи и алогичности и «голова» богохульства, святотатства, кощунства, ритуального убийства или откровенного демонизма.
«Бежин луг» - единственное колдовское произведение Тургенева, тем не менее, претендующее на автобиографичность (мнимую) и написанное от лица Тургенева-повествователя, оно проецирует своё «духовное» содержание на всё творчество этого автора.
«Тело» колдовства сориентировано в основном в псевдопоэтических описаниях природы, связанных с охотничьим путешествием автора.
«Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краями. Подобно островам, разбросанным по безконечно разлившейся реке, обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы, они почти не трогаются с места; далее, к небосклону, они сдвигаются, теснятся, синевы между ними уже не видать: но сами они так же лазурны (!), как небо: они все насквозь проникнуты светом и теплотой. Цвет небосклона, лёгкий, бледно-лиловый (!), не изменяется во весь день и кругом одинаков…»
Трудно представить себе, что облака лазурны. Тут же, в противоречие этому, говорится, что цвет небосклона бледно-лиловый.
«К вечеру эти облака исчезают; последние из них, черноватые (!) и неопределённые, как дым, ложатся розовыми (!) клубами напротив заходящего солнца…»
Опять противоречие: черноватые – розовыми клубами.
«Я добрался наконец до угла леса, но там не было никакой дороги; какие-то некошенные (!), низкие кусты широко расстилались передо мною, а за ним, далеко-далеко, виднелось пустынное поле.»
Кто же это косит кусты?
«Побледневшее небо стало опять синеть – но это была уже синева ночи. Звёздочки замелькали, зашевелились (!) на нём.»
Очень странно, как звёзды могут «мелькать» и «шевелиться».
«… Я отчаянно устремился вперёд, словно вдруг догадался, куда следовало идти, обогнул бугор и очутился в неглубокой, кругом распаханной (!) лощине.»
Кому это в июле месяце понадобилось распахивать поле?
«…И, уже нисколько не стараясь узнавать окрестные места, почти совсем потонувшие во мгле, пошёл себе прямо, по звёздам (!) – наудалую…»
Отмеченное – без комментария.
«Один пологий холм сменялся другим, поля безконечно (!) тянулись за полями, кусты словно вставали вдруг из земли перед самым моим носом».
Словно «безконечно» здесь можно принять за поэтическую метафору, но в этом рассказе автор очевидно придерживается реалистического стиля повествования, так что это выражение также относится к «телу» колдовства.
«Камыши точно, раздвигаясь, «шуршали», как говорится у нас (!).»
Так говорится не только «у них», но и везде к камышу применимо такое слово.
«Я сам не раз встречал эту Акулину. Покрытая лохмотьями, страшно худая, с чёрным, как уголь (!), лицом…»
Конечно, колдовскую симуляцию здесь можно принять за поэтическую метафору…
«Месяц взошёл (!) наконец; я его не тотчас заметил: так он был мал и узок. Эта безлунная ночь (!), казалось, была всё так же великолепна, как и прежде…».
Очевидное противоречие!
В конце рассказа – такая «странная» ложь:
« - Что это? - спросил вдруг Костя, приподняв голову.
Павел прислушался.
- Это кулички летят, посвистывают.
- Куда ж они летят?
- А туда, где, говорят, зимы не бывает.
- А разве есть такая земля?
- Есть.
- Далеко?
- Далеко, далеко, за тёплыми морями.»
Очевидно, что всем известно, что птицы перелетают не в июле, а осенью. Но эту ложь можно отнести к реальности разговоров мальчиков.
Также, заканчивая разговор о «теле» колдовства, нужно добавить одно общее наблюдение: мальчики, рассказывающие как обитатели разных деревень, в результате, что вполне логично для пастухов одного табуна, оказываются из одной деревни. Возможно, это самая «обширная» ложь этого рассказа.
Теперь о «голове» колдовства. Она связана с образом Павла, поразившего рассказчика своей смелостью против возможного нападения волков. Он уходит к реке с котелком. В его отсутствие разговор заходит об утонувшем мальчике Васе. Придя с водой, Павел сообщает, что слышал, как Вася зовёт его из под воды к себе.
« - Ведь это тебя водяной звал, Павел, - прибавил Федя… - А мы только что о нём, о Васе-то, говорили.
- Ах, это примета дурная, - с расстановкой проговорил Ильюша.
- Ну, ничего, пущай! – произнёс Павел решительно и сел опять, - своей судьбы не минуешь.
Мальчики приутихли. Видно было, что слова Павла произвели на них глубокое впечатление.»
Завершается разговор сообщением рассказчика:
«Я, к сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный (!) был парень!»
Очевидно, что называть «славным» такого лихого фаталиста, соблазнившего всю компанию своих товарищей в их отношении к предохранению от злой силы, является кощунством.
Таким образом, колдовство Тургенева выявлено и при опубликовании этой работы устранится, как это установлено вечным законом.
Приведу также несколько конспирологических замечаний по поводу источников и значения колдовства «Бежина луга».
В 1836 году Тургенев учился в Берлинском университете, слушал лекции гегельянцев и общался с ними; они могли посвятить его в «тайны» колдовства своего «отца» (смотри мою работу, посвящённую колдовству Гегеля). Крайне знаменательно для немецкого следа то, что инициалы И. С. Тургенева – «ИСТ», немецкое слово «есть», глагол-связка.
Тургенев был западником, люто ненавидевшим крепостное право и отрицавшим «русский путь» и русские общественные традиции. В России «Записки охотника» начали публиковаться в «Современнике» с 1847 года. Нет дыма без огня: Тургенев с сотрудниками «Современника» организовал юмористический кружок «чернокнижников». Революцию 1848 года Тургенев встретил во Франции, очевидно, там он и встал на путь своего колдовства
Мне уже приходилось писать о влиянии текстов колдуна Кьеркегора на приход к власти второго из Антихристов – Наполеона 3. Что уж говорить – «Записки охотника» едва ли не точно сопутствовали его воцарению. Отдельным изданием они вышли летом 1852 года, в год провозглашения его императором.
Но о роли «Бежина луга» можно сказать нечто более конкретное. Перед нами очевидная «примета»: «Записки охотника» были выпущены отдельным изданием во французском переводе в Париже в 1854, в начале Крымской войны. Публикация «Бежина луга» в 1851 году предшествовала государственному перевороту во Франции, приведшему к империи Наполеона 3. Оба эти события являются концами отрезка, название которому «Антироссийская деятельность колдуна И. Тургенева». Кажется, в своей ранней ненависти к крепостничеству писатель не разобрался в том, что есть истинное благо для российского государства, российского народа и российской культуры. Он пал, стал предателем России и заслуживает всемирного осуждения в разоблачении его колдовства.
10 сентября 2019 года.