– Ну, суки! Я вам, бл я дь, этого не забуду! – орал мент под дружный зэковский хохот.
Волосы, форма и лицо прапорщика в краске. И лишь глаза из протёртых пальцем лунок бросают молнии по сторонам.
– Не ссы, начальник! Красочка водяная, отмоется! – смеялись арестанты.
Ярко-зеленый, смахивающий на Шрека прапор поплёлся в штаб. Отмываться, видать.
День был хороший, жаркий. А лето в лагере это череда бесконечных ремонтов. Во всех бараках идет побелка-покраска. К работе подключены все. Движуха ошалелая. Кто-то бегает с вёдрами, кто-то, стоя на самодельных деревянных лестницах, такими же самодельными валиками мажет стены. Не скучно! У каждого своё занятие. Не работают либо блатные, либо пашущие в промке мужики. Да ещё те, кто числится по объектам (столовая, баня, клуб, школа, училище, штаб), но и они делают ремонт на рабочих местах.
Бригада из десяти штукатуров-маляров, наскоро сколоченная прапорщиком Тихошёпотовым, не торопясь возилась в дежурной части. Спешить нельзя. Объект ответственный – ментовской.
Бригадным единогласно был избран большесрочник Петрович, имеющий многолетний стаж лагерных ремонтов. Его редкозубая улыбка и умный, понимающий взгляд располагали, и он без особого труда добивался для бригады разных привилегий, например, внеочередной свиданки или отоварки.
Время шло, ремонт близился к завершению. Но чем ближе победа, тем туже в кармане. По лагерной присказке, в том кармане ни курить, ни заварить – голяк. И, посовещавшись, мужики отправили Петровича к хозяину на поклон.
От начальника колонии бригадир вернулся хмурый. Собрав работяг, озадаченно почесал мизинцем бровь и изрёк:
– Короче, мужики. Две новости, хорошая и плохая. С какой начать?
– Давай по порядку! – пробасил здоровенный, похожий на орангутанга Витязь.
– Пришли посылки. На бригаду – четыре.
– Нормально! Зашибись! Живём! – загалдели работяги. – А плохая?
– Тихошёпот, сука, подговорил хозяина до окончания работ их не выдавать.
– П идор толстый! – зарычал Витязь и ткнул пальцем-сарделькой в сторону дежурки. – Я его на тот флюгер очком посажу!
– Да успокойся ты! – нахмурился бригадир. Чонить придумаем! А пока давайте, работаем.
Обозлённые мужики взялись за инструменты. Мазали, красили и матерились, тяжело вздыхая.
Какое-то время спустя к дежурке подошел Тихошёпотов и отработанным руководящим движением стал тыкать в недоработки и косяки.
– Критик х уев, – зло подумал Витязь, наблюдая с лесов за прапорщиком. Мгновенно решившись, он чуть подтолкнул стоящее рядом ведро с эмалью. И не промахнулся: цель поражена!
Скинув с головы косо сидящее ведро и промокнув от краски зенки, мент тупо заморгал, приходя в себя. Шок.
А братва ликует. Неделя вынужденной голодовки отомщена. Никто никому не должен.