Женщина стояла возле окна. Она давно уже так стояла. Вид за окном был на редкость отвратительным — серые продрогшие деревья, с которых давно облетела листва, чёрная чугунная решётка больничного забора и над всем этим унылое серое небо поздней осени. Но это лучше, чем грязно белый потолок больничной палаты, если просто лежать на больничной койке и смотреть в потолок. Поэтому всё время между обходами и процедурами женщина стояла возле окна. Это была необычная палата. В этой палате умирающих людей готовили к сложнейшим операциям. Два дня назад седой старый мужчина, похожий на сухой чертополох, кратко и сухо объяснил ей, что, для того, чтобы наркоз подействовал, с этой минуты она не должна ничего есть и пить. Прошло ровно двое суток. Мысль, что с операцией что-то пошло не так, овладевала ею и наполняла душу холодным страхом.
Я ваш новый лечащий врач.
А где мой хирург? Лечащий врач будет, если у хирурга всё получиться. Вы кто?
Женщина произнесла фразу, глядя на серое свинцовое небо, точно таким же серым свинцовым голосом.
Операции не будет. Вам нужно начать есть и пить. Потихоньку. Постепенно. Без азарта и спешки.
Врач вспомнил, как зав. отделения положив обе руки ему на плечи и глядя в глаза, вернее в зрачки глаз произнёс:
Я стар. Ты молод и красив. Женщинам нравятся молодые и красивые. Всё объяснишь ты. Так будет гуманнее. А мы самая гуманная профессия, если что...
Я не пойду.
Тогда Вам придётся просто соблюдать субординацию и перевести пациентку в палату интенсивной терапии. Операция отменяется. Все анализы показали, что она её просто не выдержит.
Молодой врач, мысленно ругая завотделением последними словами, присел на кровать, взял, как ему казалось графин с водой и отхлебнул пару глотков. Это была ваза для цветов. Ивга выкинула цветы, которые принесли коллеги по работе два дня назад.
Ивга Терентьевна...Сейчас я переведу Вас в палату интенсивной терапии. Ваш организм не перенесёт эту сложную и тяжёлую операцию. Был собран консилиум. Три раза был собран... Но как только Ваш организм наберётся сил, мы тут же снова начнём...
У меня был шанс либо спастись, либо умереть. Да — да. Нет — нет. Я всегда жила по этому принципу. По какому праву ваш консилиум решил протащить меня через медленную смерть?
Женщина в упор взглянула на молодого врача. «Боже, какой красивый. Я его так сильно хочу, потому что умираю?» - подумала женщина. Врач, не отводя от неё взгляда, отхлебнул из цветочной вазы ещё пару глотков. «Лучшая защита — нападение.» - вспыхнуло в памяти:
Вы не врач. Ваша профессия вне медицины. Вы должны довериться нам, врачам. Всё будет...
Слово «хорошо» почему-то застряло у него в горле.
Я пришлю санитарку, и она поможет Вам перейти в палату интенсивной терапии.
Женщина снова смотрела в окно. Она его уже не слышала. «Она по-любому спортсменка. Такая классная фигура... Интересно у неё есть муж...»
Почему пациентка до сих пор не переведена туда, куда я сказал? Медсестра ждёт её там с капельницей.
«Опять этот старик, похожий на чертополох...» - устало подумала Ивга и стала медленно и безразлично собирать свои вещи в спортивную сумку.
*****
Он хотел сам понести сумку, но она категорически не дала ему это сделать. Она шла за ним, тащила сумку и, глядя в его спину, мучительно думала о том, что для него, такого молодого и успешного, она не женщина, она уже труп. В палате их встретила медсестра с капельницей:
Ивга Терентьевна, вам здесь веселей будет. Вы теперь не одна. И Гордею Гордеевичу теперь тоже веселее будет. И он теперь не один. Вот возле окна напротив него койку занимайте и вам вдвоём горе не беда. Ставьте сумку здесь. Потом вещи разложите. А сейчас ложитесь, я вам капельницу поставлю и дальше побегу.
Помолчите немного. Я должна поговорить со своим лечащим врачом.
Женщина подошла к врачу почти вплотную. В её голосе зазвенела натянутая до предела тетива:
Я не желаю умирать в этой больничной палате. Я сама выберу место для этого весёлого события.
Ивга Терентьевна. В этой палате вы наберётесь сил, вернее ваш организм наберётся сил. И только после этого мы сможем вернуться к вопросу быть операции или не быть.
Прекратите. Сейчас же прекратите разговаривать со мной, как с дурой. Ваш предшественник очень доходчиво мне разъяснил, что со мной произойдёт, если не сделать операцию. Ключевым словом в его разъяснении было слово «срочно».
Мария Михайловна, поставите капельницу после обеда. А сейчас займитесь другими больными. Ивге Терентьевне надо просто отдохнуть. Я сам поставлю ей успокоительный.
Молодой врач стремительно выбежал в коридор. Со словами « Не в твоём положении харчами перебирать» вслед за ним выкатилась и медсестра. Женщина подбежала к койке соседа по палате и, схватив его за плечи, стала трясти:
Хлеба! Дайте хлеба! Я два дня ничего не ела! Готовилась к наркозу. Они сказали ничего не есть, а потом стали вола тянуть не скажу за что...
Здешние начальники не разрешают продукты в тумбочку тарить. Здесь можно есть только то, что они сами дадут.
Простите. Я думала, что вы из столовой хоть что то в палату прихватили про запас. В том отделении, где я раньше была, все старики так делали.
Здесь нет столовой. Еду, как зэкам, прямо сюда в кровать принесут. В коридор выходить запрещено. Туалет тут, в палате. Родственникам раз в неделю сюда заходить разрешают.
В палату вернулся лечащий врач:
Ивга Терентьевна, сейчас вам принесут бульон и перловку. Хлеб и мясное я поставил вам в меню с завтрашнего дня. Успокоительное вам поставят на ночь, а то если сейчас выспитесь, то ночью не заснёте. Строгое соблюдение режима и диеты — самое хорошее лечение всех времён и народов. Поверьте мне, « лучшее» иногда враг « хорошего». Под лучшим я подразумевал необдуманные преждевременные операции...
Я хочу принять душ.
Вы два дня ничего не ели. Давайте завтра утром посмотрим на ваше состояние и решим, нужен душ или рановато. Для душа тоже силы нужны.
*********
Вечером ей поставили успокоительный укол. Она проспала ровно столько, сколько действовал укол. Потом лежала, глядя в потолок, и тихо плакала, стараясь не всхлипывать, чтобы не разбудить деда. Ближе к четырём утра встала с кровати и подошла к окну. Но стоять у окна, как раньше не получилось — сильно кружилась голова, подкашивались ноги. «Двухдневная голодовка и ужас прошедшего дня, кажется, начинают аукаться мне», - подумала Ивга. Она переложила подушку на другую сторону кровати и легла лицом к окну. « Нужно научиться ни о чём не думать. Вообще ни о чём. А то свихнуться можно. Уже светает. Значит эта ужасная ночь когда-нибудь кончится...» - слабость заставила женщину снова задремать на короткое время.
Утром санитарка принесла кашу, похожую на жидкий клей, тонкий ломтик серого хлеба, чай в стакане и печеное яблоко на блюдце. Ивга с жадностью голодного волка схватила обеими руками хлеб, выпила залпом кашу прямо из тарелки, тыльной стороной ладони провела по губам и уставилась на печёное яблоко:
Дед. А ты печёные яблоки кушаешь?
После долгой паузы старик тихо, но внятно произнёс:
Ты хотела принять душ. Тогда закрой глаза и проглоти его залпом, как кашу. В этой палате, на этой койке, силы даст только еда. Даже такая еда.
Женщина зло и сердито зыркнула на деда. Резко встать с кровати не получилось, тогда она взялась за подоконник и всё-таки встала. Сняла с крючка на двери халат, с горем пополам одела. Долго возвращалась к изголовью кровати, чтобы снять полотенце и прижать к груди. Медленно развернулась лицом к двери, качнулась из стороны в сторону и упала на пол.
Для первого раза очень даже неплохо. - с грустью произнёс старик.
********
Прошло два дня. Устав поднимать её с пола, санитарка и медсестра нарушили запрет врачей, отвезли её вечером в душевую на каталке и помогли помыться. Санитарка сменила ей постель. Медсестра бережно расчесала мокрые волосы и заплела в две косы, чтоб не путались.
Гордей Гордеевич, повернитесь пожалуйста к стене лицом. Я хочу свою рубашку надеть. Больничная на мешок похожа.
Когда они усадили её в красивой кружевной рубашке на кровать, санитарка устало сказала:
Всё. Поворачивайтесь, Гордей Гордеевич. Только на нашу королеву сразу не смотрите. Ослепнете от такой чистоты.
Впервые за много дней Ивга улыбнулась.
***********
Следующий день показался Ивге тоскливым до бесконечности. Под конец дня её просто тошнило от лежания под капельницей, приёма таблеток до и после еды, и постоянного забора крови на анализ. Вся эта мышиная возня вымотала её, и она заснула даже раньше своего соседа по палате. Ночью старик проснулся от странного ёрзания по полу палаты. Приподнялся на локте и застыл от увиденного в недоумении. Ивга на четвереньках ходила по палате. Именно ходила, четко поднимая и переставляя колени и руки. Ходила целенаправленно от окна к двери, считая круги. Потом она придумала странное упражнение с табуреткой: опираясь на неё руками, пыталась подняться с колен на прямые ноги. Но тапки скользили, табуретка скользила — ничего не получалось. Тогда женщина на коленях подтащила табуретку к подоконнику и стала усаживаться на неё, держась руками за подоконник.
Товарищ Мересьев! Товарищ Мересьев! Откройте окно! Физкультурой нужно заниматься на свежем воздухе.
Я не ожидала насмешек именно от вас. Зря вы так со мной.
Побойся Бога, Ивга, какая насмешка. Я столько дней жду, когда ты наконец окрепнешь и сможешь открыть окно, а я наконец смогу глотнуть свежего живого воздуха. Пожалуйста, открой окно.
Ивга вцепилась в подоконник и поднялась с табуретки, потом повернула обе ручки окна и стала дёргать за нижнюю ручку. Она изо всей мочи тянула ручку на себя, но окно не поддавалось.
Ивга, не так. Так ты никогда не откроешь. Окно сейчас сильнее тебя. Поэтому сделай вот так. Возьмись за верхнюю ручку и подёргай сперва её. Сдвинь сначала вверху хоть на миллиметр. Теперь возьмись за нижнюю ручку. Все мышцы тела должны быть полностью расслабленны. Когда они станут расслабленными и мягкими, почувствуй, как в них входит энергия, как она переполняет их. Дыши глубоко и ровно. А потом не дёргай и не тяни. Сделай усилие и рвани.
Женщина, откинув голову, смотрела на небо. В лунном свете в проёме ночного окна она была похожа на призрак. Точнее на тень от призрака. «Она меня не слышит» - подумал старик и отвернулся к стене. Прошло довольно много долгих минут. И вдруг тишину разорвал резкий деревянный скрежет и стук створки окна об откос. Старик снова повернулся - поток свежего холодного воздуха ударил ему в лицо и ворвался в лёгкие.
*********
Санитарка вкатила тележку с лекарствами в палату.
Почему так холодно? Что случилось? О Боже! Окно сквозняком приоткрыло!
Мы не против! Пусть так и останется!
Закричал Гордей Гордеевич.
Ну да. Вы ещё бутылку коньяка для подъёма давления закомандуйте, как в прошлый раз!
С этими словами санитарка решительно и с грохотом закрыла окно.
С видом командующего парадом она важно подкатила тележку к тумбочке старика, переставила на неё коробочки с таблетками.
Петровна! Нам нечем ваши таблетки запить — в графине один осадок остался да и тот давнишний. Принесите из кулера свежей воды пожалуйста! - в голосе Ивги слышалось сильное волнение.
Да-да, сейчас, родная. Не надо так волноваться из-за пустяка.
Санитарка схватила со стола графин и вышла из палаты. Ивга подошла к тележке, подкатила к своей тумбочке и выгрузила на тумбочку оставшиеся медикаменты. После этого Ивга положила на тележку пакет с предметами утренней гигиены, чистый домашний, а не больничный, халат и своё полотенце. Затем с довольной улыбкой на лице схватила обе ручки столика-тележки, перенесла на них центр тяжести своего тела и уверенным шагом вырулила из палаты. Вернулась санитарка с графином воды. Круглыми от удивления глазами, молча, уставилась на старика.
Ивга пошла принять душ. - спокойно пояснил ситуацию Гордей Гордеевич.
Как это «пошла»? С кем пошла?
С полотенцем, с шампунем, зубной пастой...
А где моя тележка?
Так старшая медсестра зашла и забрала. Сказала, что завтрак не на чем развозить.
Оторопевшая санитарка, забыв зачем зашла, выбежала из палаты с графином воды в руках. На следующее утро Ивга дошла до душевой без помощи столика-тележки. Когда медсестра принесла поднос с тарелкой каши и стаканом чая к завтраку, Ивга, свежая, умытая, причесанная, в красивом халате, застёгнутом на все пуговицы, сидела на стуле за столом, выпрямив спину и положив салфетку на колени. Кровать Ивги была идеально заправлена. Медсестра минуты три смотрела на заправленную кровать, поджав губы и нахмурив брови. Потом решительно подошла к столу и поставила завтрак перед Ивгой.
А вы, Гордей Гордеевич, готовы к приёму пищи? - медсестра грозно взглянула на старика.
Старик откинул одеяло и уселся на кровать поближе к своей тумбочке. Помятая пижама, всклокоченные седые космы делали его похожим на старую галку. Он обиженно взглянул на женщин у стола:
Что положено Юпитерам — не положено дедам...
Ивга, улыбаясь одними глазами, подняла стакан с чаем и сделала им приветственный взмах в сторону старика, как будто это был кубок с вином. Затем медленно, и красиво выпила чай, как пьют шампанское на балу.
*******
Теперь жизнь Ивги снова приобрела смысл. Потому что стал нерушим её режим дня. В пять подъём и все физические упражнения, которые позволяет пространство больничной палаты при открытом настежь окне. В шесть душ, гигиена полости рта, идеально причёсанные волосы, идеально выглаженный халат, застёгнутый на все пуговицы и, самое главное, одетый на красивое женское нижнее бельё, а не на ночную рубашку как обычно одевают в больницах. Завтрак за столом, сервированный по всем правилам ресторана: вилка слева, алюминивая ложка и кухонный нож с деревянной ручкой справа, отглаженная косынка санитарки на коленях в роли салфетки... После завтрака обязательная прогулка по коридору. Потом она стояла в дверях и ждала влажную уборку. С упрямством маленького ребёнка отбирала у санитарок швабру и елозила тряпкой по полу в палате. Потом санитарки покорно споласкивали тряпку и одевали снова на швабру, чтобы Ивга со счастливым выражением лица тягала швабру по коридору. Перед обходом она шла в душевую по новой умыться холодной водой и по новой сделать прическу. Возвращалась в палату и садилась на табуретку возле окна лицом к входной двери. Она не хотела, чтобы лечащий врач видел её сидящей на кровати. О том, чтобы она лежала на ней, как это было правилом для всех остальных, не могло быть и речи. Санитарки и медсестры, конечно же заметили чувства Ивги к молодому врачу и не требовали, чтобы она укладывалась в постель вовремя обхода. Обход был кульминацией дня. Потому что она видела Его. Разговаривала с Ним. Самое главное Его взгляд подолгу задерживался на ней. Да. Безусловно, это было теперь единственной радостью в её непростой ситуации.
*********
Ивга Терентьевна. Завтра посещение родственников. Вы согласны... вы желаете встретиться с вашими друзьями по работе? Прошлый раз вы попросили меня никого к вам не пускать...
Совершенно верно. У вас хорошая память. Объясните моим друзьям, что я не желаю с ними встречаться из-за существующего на этот момент диагноза.
Молодой врач возмущенно взглянул на женщину, но Ивга опередила его гневную реплику убийственным ответом:
Жалость и сострадание в их глазах гораздо страшнее самого диагноза. Избавьте меня от этого и я буду вам премного благодарна.
А я буду благодарен вам, если вы перестанете отбирать у санитарок швабру! Я уже получил выговор у зав. отделения и за ваши походы в душ, и за мытьё полов, и за открытое окно... Вы в курсе, что вам назначен строгий постельный режим!
Передайте вашему начальству, что я человек, что мне нравиться быть человеком...По крайней мере я стараюсь за это держаться...
Ивга Терентьевна, вы ведёте себя странно. И боюсь из-за вашей экстравагантности зав. отделения назначит вам другого лечащего врача.
Ивга хотела возразить, но теперь врач не дал ей эту возможность. Он выбежал из палаты, даже не взглянув на неё.
Ивга. Когда ты разговариваешь с ним... я понимаю... чётко понимаю, что должен встать, выключить свет и быстро уйти из этой палаты, чтобы оставить вас в темноте одних...
Гордеич, прекрати. В конце концов, это жестоко. Что я могу ему предложить? Разрешить после моей смерти поупражняться на моём труппе, как правильно делать операцию?
А он прав. Ты очень странный человек.
А вы сейчас лукавите. Всё вы прекрасно понимаете...
В палате повисла долгая тишина. И вдруг старик заговорил с ней нежным совсем другим голосом:
Ивга. Вы позволите рассказать вам, как погибла моя мама. Мне постоянно кажется, что это напрямую касается именно вас. И если бы сейчас я был пьяным, то обязательно сказал бы тебе, что это очень даже не просто так мы оказались с тобой рядом в этой страшной палате... В этой прихожке перед моргом...
Гордеич. Тебе не идёт быть поэтом и философом — это не твоё. Не тяни. Давай рассказывай!
Моя мама погибла во время Великой Отечественной, мне тогда было полтора года... может больше, может меньше, но сам я ничего не помню — мне даже два года не исполнилось. После гибели мамы меня растили, брат мамы и его жена. . До войны вся наша родня жила в горном селении Пхия на Северном Кавказе. Сейчас там проходит граница с Абхазией. Я думаю, что это слово «Пхия» - оно либо абхазское, либо карачаевское, либо мингрельское, вобщем, горское, кавказское, нерусское по любому. До войны вся родня работала в колхозе, главным направлением этого колхоза было разведение высокоудойных породистых коров и производство молока. А моя мама была не просто животноводом, она была там самым главным научным сотрудником. Да. Сталинский СССР её даже в Голландию послал на учёбу, и она оттуда привезла голландских бычков и тёлочек, чтобы именно эта высокоудойная порода стала племенной и основной в этом колхозе. На современном языке это был пик маминой научной и трудовой карьеры. Ну и личная жизнь, наверное, удалась, потому что родился я. А потом началась война...Великая Отечественная. Немцы сразу же попёрли на Кавказ. Лучшие дивизии Гитлера «Эдельвейс» и «Горные егеря» попёрли на наши горы, на наши жизни. Они там все в этих дивизиях себя считали аристократами. Поэтому, то, что мы называли линией фронта, они называли «Голубой линией», они считали, что у них кровь голубая... Они очень быстро передвигались по горам Кавказа. Во-первых, у них были идеальные карты, которые они сделали до войны, когда были нашими друзьями — спортсменами. Во-вторых у них на тот момент была лучшая в мире горная экипировка и лучшее в мире горное оснащение. Это были не обычные солдаты, это были горные стрелки, которые прошли до войны лучшую на тот момент подготовку в высокогорной местности. Но самым главным, по мнению моего отца, было другое. Они привезли товарными составами каких-то удивительных горных мулов, специально выведенных для войны в горах. Они ходили по горам, быстрее обычных лошадей. Они поднимали боеприпасы запредельной тяжести! Ни лошадь, ни осёл не могли поднять такую тяжесть. Мой отец бросил всё и всех и пошёл искать штаб генерала Леселидзе. Именно мой отец объяснил генералу, что гитлеровские войска продвигаются по горам так молниеносно за счет этих сильных, могучих мулов. Дед, отец моей мамы, говорил,что раньше никогда не видел подобных животных. Они приземистые,чубатые, с огромными копытами, способны быстро передвигаться по горам,навьюченные тяжёлыми ящиками с оружием, боеприпасами и продовольствием. Наши войска отступали, потому что им практически не подвозились даже снаряды и продовольствие. Потому что к ним гнали гружённых степных длинноногих лошадей, которые совершенно не умеют ходить по горам, а самое главное от природы пугливы. Они шарахались даже от звука одиночного выстрела или взрыва — срывались с узкой горной тропы и падали с обрыва в пропасть. Генерал Леселидзе приказал согнать в Сочи всех ишаков из Абхазии и из горных селений в районе Сочи и Красной Поляны. А наши солдаты придумали накрывать гружённых осликов маскировочными плащпалатками и обучили при звуке немецких бомбардировщиков ложиться на землю, прижиматься к ней и замирать неподвижно.
Неожиданно Ивга продолжила рассказ сама:
--Так были созданы знаменитые «ишачьи роты» генерала Леселидзе и налажен подвоз снарядов, оружия и продовольствия к нашим бойцам в горы. Благодаря этому факту и, конечно же беспримерному мужеству наших солдат ваши хвалёные «эдельвейсы» и «горные егеря» дальше Умпырского перевала и лагеря Холодного так и не смогли продвинуться и были окончательно сброшены с перевала Псу. Я тоже хорошо знаю историю Великой Отечественной... И кстати, - в её взгляде и голосе снова появилась сталь и женщина по королевски выпрямила спину и плечи. - Именно мой дед спас жизнь генерала Леселидзе в бою под Новороссийском. Он на себе перетащил его в расположение наших войск с плацдарма внезапно захваченного фашистами. И как только генералу была оказана первая медицинская помощь, он приказал деду тащить его назад на линию боя.
К удивлению Ивги старик пропустил мимо ушей историю её деда, который был командиром в штабе генерала Леселидзе и его самым лучшим другом.
Ивга! Ты знаешь озеро Санчара? Это рядом, в семи километрах от поляны Седьмого Поста.
Нет. Дедушка никогда не произносил таких названий.
Тогда слушай и не перебивай. Для тебя важна история моей мамы. Одёргивай меня, если я снова увлекусь военной историей. Мой отец не дошёл с генералом Леселидзе до Новороссийска. Как только он узнал, что Пхия захвачена фашистами, по пастушьим тропам, по перевалам он пробрался туда, где находилась его молодая жена и сын, проживший чуть больше года на этом свете. - старик надолго замолчал.
Гордеич. Это очень больно. Всё. Не надо больше ничего рассказывать.
*********
-- Так вот Ивга Терентьевна. Продолжим. В учебниках, по которым ты училась те времена назывались «сталинскими». Мама жизнью отвечала за тех породистых тёлок и бычков, что привезла из Голландии. Время тогда, такое было, «сталинское» — каждый за что-то отвечал... Из- за сильной грозы это стадо породистых и высокоудойных не вернулось на ферму. Оно запряталось где-то в какую то пещеру, там в горах. Но это,Ивга, было другое поколение. Это другие люди были. Мне было чуть больше года. Мама не задумываясь оставила меня с бабушкой и дедом и сама, главный научный сотрудник опытного животноводческого колхоза, побежала искать генофонд будущего высокоудойного стада коров лучшего в мире государства с названием СССР, которое неизбежно победит гитлеровскую Германию. Ни она, ни командиры линии фронта, сдерживающих « Голубую линию», не ожидали такого молниеносного продвижения «Эдельвейсов». Мама бежала в поисках своих голландских тёлок в вязаной белой кофте из шерсти белых зааненских коз. Это очень знаменитая порода коз. Их она тоже из Голландии привезла вместе с тёлками, которых бежала спасать от грозы, не зная, что все вершины в округе захвачены снайперами, которым ничего не стоит белке в правый глаз попасть. Она была не в маскировочной одежде, не в военной форме. Она не нужна была гитлеровским снайперам по определению. Просто какой-то «эдельвейс» голубых кровей свою винтовку пристрелил на цель из маминой белой кофты. Но дед и бабушка именно по этой белой кофте на рассвете следующего дня нашли маму и притащили её в Пхию. Когда они её дотащили до своего дома, фашисты уже были в Пхие. Они запрятали маму на сеновале — в погребе она уже не смогла бы выжить из-за холода погреба. На следующую ночь домой в Пхию вернулся мой отец. На семейном совете отец с дедом приняли решение нести маму к роднику. В семи километрах от селения возле горного озера Санчара находиться источник, ради которого я вам всё это рассказываю. Он не просто считался в те времена целебным. С древних времен он считался родником, исцеляющим любой недуг, любую болезнь. Старики передавали знания про силу этого родника своим детям и внукам. А когда я был подростком я и сам часто видел, как больные люди со всех окрестных селений шли к этому источнику. А иногда ползли. А старые карачаи и пастухи из Абхазии так те постоянно возле родника околачивались. Все жители Пхии бегали туда лечить свои болезни. В Пхие только один человек никогда не пил из этого источника. Я. Как бы сильно я ни болел своими разными детскими болячками, воду из источника я никогда не пил.
Почему? - нарушила долгое молчание Ивга.
Потому что у мамы не получилось тогда исцелиться. Наш сосед почему то захотел выслужиться перед фрицами, а может позавидовал моим родителям, а может... короче, этого я уже никогда не узнаю... почему он донёс тогда фашистам про моих родителей. Короче, там возле этого источника маму и отца фашисты расстреляли.
А что с дедом?
Отец закрыл деда в погребе. Он сам на руках отнёс маму к источнику... А потом, после нашей Победы с войны вернулся мамин брат. Дед и бабушка шёпотом, чтоб я ничего не услышал рассказали ему поздно вечером, как погибли мои родители. Только я претворялся, что сплю. Я не спал. Я всё узнал вместе со своим дядей. И после этой ночи я перестал даже бегать туда. Один раз я только там в юности был, когда учился в десятом классе. Но даже тогда я не стал ни пить, ни умываться. А учительница моя пила, долго умывалась и даже разговаривала с этим родником, прощалась с ним, даже заплакала, когда мы уходили...
Гордеич! Ну что за манера такая у вас на самом интересном останавливаться и молчать! - не выдержала Ивга.
Брат мамы после войны сразу женился. И его молодая жена стала мне как родная мать. Только у дядьки моего на шее был сын погибшей сестры, а у его жены Веры единственным приданным были две дочки погибшего брата. Ну а после свадьбы — дело молодое — свои дети у них пошли. Только, Ивга, после войны очень суровое время было. Короче, голодали мы с братьями и сёстрами. Очень сильно голодали. Мы лучше всех знали, что голод не тётка. А выжили мы в то сложное послевоенное время, благодаря моей учительнице немецкого языка Ольге Даниловне. Её родителями были русские немцы, точнее советские немцы. Перед войной их ни то выслали, ни то посадили. А она подростком попала в детдом. Там ей не понравилось и она сбежала. От голодной смерти её спасло то, что она была похожа не на немку, а на цыганку. А цыгане хоть и кричат, что они люди бедные, но своим с голоду умирать не дают. Вот так она в голодное время и выжила. Я уже не вспомню, каким образом она и цыганка, и немка стала женой нашего зоотехника...
Опять?! - грозно взметнула брови Ивга.
Вот ты сбила меня на самом главном, с протекания мысли сбила...Помолчи...Нужно вернуться туда к фашистам, к событиям войны...
Не нужно.
Помолчи. Прошу. После гибели моих родителей оставшиеся в живых колхозники Пхии всё-таки спасли мамино стадо. Они нашли их в какой- то пещере, куда они забились напуганные взрывами и стрельбой, и отогнали на высокогорный колхозный покос. Там у косарей был такой балаган, где они жили летом во время косьбы. А вокруг балагана были навесы, куда они складировали сухое сено. И всё это дело было огорожено основательным частоколом. Там не то что медведь или волк, там через тот частокол Чингиз-хан даже не прошел бы. И в этой крепости голландские коровы и козы не только выжили, но и расплодились так, что когда за ними пришли весной, то ох... Короче, хватило им сена до весны. А весной фрицев в Пхие уже не было. Но благодаря гибели моих родителей, колхозники тогда тому нашему соседу сказали, что за дровами в лес поехали, мол дрова у них закончились. И фашисты поэтому ничего про племенное стадо не узнали. Люди доносчика обхитрили... Вот и получается, что даже мёртвая она это своё стадо спасла... Ивга... а я тебе уже говорил, что коровье и козье молоко я с тех пор не пью?
В палате опять повисла тишина. Ивга с жалостью и любовью смотрела на старика. Потом вдруг снова грозно взметнула брови и закричала:
И правильно сделали! И вы не один такой! Многие считают, что взрослым нельзя пить молоко. Раз вырос — пора бухать, к чертям молоко! Давай рассказывай про учительницу. Ну которая жена вашего зоотехника.
После войны по приказу Сталина племенных коров и свиней, особенно их молодое потомство очень хорошо кормили. Племенные телята и поросята питались намного лучше нас, детей. А Ольга Даниловна опираясь на своё цыганское прошлое воровала на ферме эту их еду, приносила в школу и подкармливала нас голодранцев. Ну муж,возможно, догадывался, почему она так часто к нему на ферму под разными предлогами заглядывала. Беда нагрянула в конце сороковых. Какого особиста в районе заинтересовал побег Ольги Даниловны из детдома. Он решил, что она это время работала шпионом на немцев, потому что была немкой. Ольгу Даниловну спасло то, что мой дядя, брат мамы, с детства дружил с участковым Пхии Егором Налётовым. А я просто не спал, когда наш участковый поздно ночью пил с моим дядей самогон и жаловался ему, что не может выполнить приказ — арестовать и отвезти в район учительницу Ольгу Даниловну, которую так обожают его дети. Мой дядя сказал не пугай её ночью до смерти, она - хороший человек. Арестуй рано утром , когда все спят, чтоб дети не видели и не напугались. И потом, новость о том, что дальше ты будешь жить на зоне, утром не так страшна, как ночью. Участковый согласился со своим другом. Они оба были удручены, поэтому выпросили у моей тётки ещё одну бутылку самогона и распили её под этот грустный разговор. Как только я понял, что они окончательно окосели, я тихонько открыл окно и, кстати, очень неудачно выпрыгнул с подоконника на землю нашу грешную — у меня потом очень долго болело колено. Мне повезло — дверь открыла Ольга Даниловна. Я шёпотом изложил ей ситуацию. Она долго сидела на ступеньках с закрытыми глазами. Она такая слабенькая, худенькая, как мотылёк — дунешь и он улетел — а даже слезинки не проронила. Открыла глаза и говорит мне так спокойно:
Так что, Гордей, получается — это правда.
Что правда, Ольга Даниловна?
Что от судьбы уйти невозможно?
Возможно, Ольга Даниловна! Ещё как возможно! Если вы не будете тупить и сидеть на крыльце,как болванчик. Соберите в котомку всё самое необходимое и айда!
Она в недоумении уставилась на меня.
Да тут до Абхазии рукой подать. Дядька часто говорит, что там в их горные селения советская власть никогда не дойдёт. А вы дойдёте, если тупить не будете. Я переведу вас через перевал и доведу до Санчара. Там до Рицы рукой подать. А от Рицы на автобусе в какое-нибудь абхазское Фигово-Кукуево сами доберётесь.
После этих слов она, вообще, на звёзды уставилась и про меня забыла. Пришлось её даже за плечи трясти, чтоб в реальность вернуть. И она вдруг внимательно на меня, как на взрослого, посмотрела и спрашивает:
Так ты считаешь мне надо сбежать и мужу сейчас ничего не рассказывать?
Какой муж? Ольга Даниловна! Затеряться может только один человек! Двое — это уже мишень. И потом в случае, если вас поймают одну, то в тюрьму вы одна и пойдёте. А если вас поймают двоих, то вы двое...
Не ори! Разбудишь. Сиди здесь. Я быстро соберусь.
А потом, когда мы крались через спящую Пхию, она сунула мне в руку какую-то сухую краюшку хлеба и сказала:
Ешь. Я знаю, ты голодный.
Бедная. Голодным я стал позже, когда некому стало в школу телячью еду приносить... Потом мы дошли до родника. Она долго умывалась, потом пила воду, потом прощалась с ним, как с человеком. Мне кажется, она больше всех в Пхие верила в целительную силу этого источника. К рассвету мы поднялись на перевал. Озеро Санчара лежало перед нами далеко в низу. Оно было похоже на голубое красивое сердце. Пронзительно голубое огромное сердце...
Гордей Гордеевич! Вам капельницу сейчас поставить или после обеда? Давайте сейчас. У меня после обеда влажная уборка и кварцеваниие.
Хорошо.
Санитарка стала суетиться возле постели старика, а Ивга подошла к окну и, как обычно, уткнулась лбом в его холодное стекло.
********
После обеда Ивга, к удивлению санитарки не стала отбирать у неё швабру, а ограничилась лишь тем, что откатила тележку с грязной посудой на мойку быстро вернулась в палату, закрыла дверь, села на свою кровать и спокойным голосом сказала:
Что было дальше? Они вас прервали на самом интересном. Вы и учительница смотрите на озеро в форме голубого сердца...
Отлично, Ивга. Ты запомнила самое главное. Озеро Санчара имеет форму сердца. Родник, к которому ты должна дойти бьёт из скалы, что в трех минутах ходьбы от этого озера. А идти ты будешь по той самой тропе, по которой я выводил в Абхазию Ольгу Даниловну, только ты будешь идти в обратную сторону. Из Адлера доберёшься на попутках до Рицы, там попросишь проводников показать тропу на перевал, с которого ты спустишься к озеру. Это самый короткий и доступный для тебя путь. А если на поляне Седьмого поста тебя остановят пограничники, то объяснишь им ситуацию вот и всё.
Ивга подошла к окну и надолго замолчала.
Я часто ругала свою бабушку за то, что она назвала меня этим странным и нелепым именем. А она всё твердила в ответ: «Ивга - древнее русское имя». А вдруг древние горские имена Псху, Пхия, Санчара не захотят подпустить к источнику древнее русское имя Ивга.
Старик был удивлён её странным ответом и не сразу ответил:
Причём здесь это. В древние времена все люди пили из этого родника, там в горах в древности знаешь сколько наций проживало...
Нет. У древних было только две нации: сильные и слабые. Только две. Без вариантов.
Старик попытался возразить, но Ивга перебила его:
Я знаю, что говорю. Потому что я уже там, в прихожке морга. Вы туда ещё недотелёпали.
**********
Время обхода. Она сидит на стуле возле окна и ждёт его. В палату входит зав.отделением. « Что надо этому чертополоху?» подумала Ивга.
Ивга Терентьевна, теперь я ваш лечащий врач. Всё это безобразие, что длилось последние десять дней, прекращается. Вы теперь будете соблюдать постельный режим и набираться сил. Если я хоть раз увижу, вас в коридоре моего отделения, вам будет внутривенно вводиться снотворное, чтобы вы хорошо спали и во сне восстанавливали свои силы. Ваш предыдущий лечащий врач слишком молод и непрофессионален. Теперь всё будет под моим контролем.
Я не буду принимать снотворное — у меня от него жуткие головные боли. И валяться сутками больше не буду! Из-за вашего постельного режима я теперь в муках восстанавливаю каждую свою мышцу...
Теперь только я буду решать, что вы будете, а что не будете. А если вы не хотите попасть в психушку, то безоговорочно соблюдайте постельный режим.
По какому праву вы угрожаете мне психушкой?
Человек, который не хочет лечиться и стать здоровым, а вместо этого вредит своему здоровью называется самоубийца. Подумайте хорошенько над моими словами.
Главврач с видом Суворова перед решающим боем вышел из палаты.
Старик и Ивга молча смотрели в глаза друг другу. Первой прервала эту телепатию Ивга:
Гордеич. У меня совершенно нет денег. Я ведь столько месяцев не работаю! Родители живут далеко и я не собираюсь из-за денег сообщать им о своей болезни. А друзья...даже идиот не будет занимать умирающей...а мои друзья не идиоты...
Тебе не надо ни у кого ничего занимать. У тебя достаточно денег.
Не сердись Гордеич. Но я такого как ты не курю.
Что за манера в бутылку лезть по поводу и без. Значит так. Подошла к окну и уставилась в него лбом. И стоишь молча.
Гордеич, уймись.
Моя жена всё копила деньги на чёрный день. Прятала их за раму своей любимой картины «Утро в сосновом бору». Шишкин. Над диваном в нашей квартире картина эта висит. Только не дожила она до своего чёрного дня. Одна пьяная мразь её на пешеходном переходе на смерть сбила. Вобщем, проскочила моя жена свой чёрный день. А ты не проскочила. Значит, это твои деньги. Только ты имеешь право на них. Я ни за что к ним не прикоснусь, ты же должна это понять. Я так долго тебе это объяснял...
Гордеич. Чертополох не разрешит мне забрать куртку и кроссовки. Они их забрали куда-то на хранение...
Мороза нет. Сейчас только осень... ты в курсе? До моей квартиры доберёшься в спортивном костюме и тапках.
Как вы себе это представляете? Все в тёплых куртках и пальто, а одна ненормальная в спортивном костюме и тапках!
Поймаешь такси. Денег дам. Поймать такси на выходе из больницы — вообще не проблема.
Сейчас после обхода они все пойдут в ординаторскую на планёрку, а медсёстры и санитарки в сестринскую чай пить... - задумчиво признесла Ивга.
Правильно мыслишь. Лучшего время для побега сегодня уже не будет. Собирайся давай быстрее. Ну что ты копаешься?
Я вот думаю...
Запомни первую заповедь самурая: «Подумав — решайся. А решившись -не думай».
Ивга встала, достала свою спортивную сумку и стала трамбовать в неё свои вещи. Мысль, что её красивый спортивный костюм и прикольные домашние тапки будут дико смотреться там, в этом мире живых, за периметром этой страшной больницы, не давала ей покоя. Старик снова поторопил её:
Вот ты копуша! Значится так. На такси доедешь ко мне — вот ключ, вот деньги на такси, вот адрес.
Ивга подошла к его тумбочке и сгребла в карман деньги, ключ от квартиры и обрывок бумаги с адресом.
А теперь присядем перед дорожкой — очень славный ритуал.
Ивга поставила сумку на кровать и села рядом с ней.
Ивга. Мне очень не понравились слова главврача про психушку. Тебе не надо заезжать к себе домой — он пошлёт туда бригаду санитаров. Когда зайдёшь в мою квартиру — прямо в прихожей огромный шкаф. С антресоли снимешь самый большой рюкзак. Своё барахло оставь где-нибудь в квартире, а в рюкзак сложишь самые тёплые вещи, которые там в шкафу лежат: куртку, штаны, толстовки. Бери самое тёплое — в горах уже очень холодно. Из своей сумки в рюкзак возьмёшь только зубную щётку, полотенце и трусы. Посуду и еду вообще не клади — это сделает рюкзак слишком тяжёлым для тебя. Еду будешь покупать в пути. Картина «Утро в сосновом бору» и художник Шишкин обеспечат тебе безбедную жизнь. Вот только когда будешь брать билет на поезд, бери плацкарт, а не купе. Если станет плохо, в плацкарте заметят сразу, а в купе, как получится. И потом, ты красивая Ивга, но пока очень слабая. Короче, купе из-за этого временно отменяется — мало ли какое пьяное хамло в это купе подсядет...
Так Гордеич, прекрати. Давай скажи мне самое главное... Вместо моего деда скажи мне, как он когда-то мне говорил: «Главное ввязаться в бой, а война план покажет.»
Ивга. Ты дойдёшь. Ты самое главное ничего не бойся — всё самое и страшное ведь уже случилось. Вот возьми мои полотенца и вещи — подпихни их под своё одеяло, как будто ты там лежишь на своей кровати. Если медсёстры поведутся, то часа два форы по времени у тебя будет.
Ивга быстро нахлобучила на своей кровати одеяло, подоткнув во внутрь вещи и полотенца Гордеича. Схватила свою сумку, подкралась к двери и осторожно выглянула из палаты. Коридор был пуст.
Я пошла.
С богом. Не оглядывайся.
*******
Холодный сырой ветер, казалось, продувал её насквозь. Впервые в жизни она ощутила холод, как боль. « Это, наверное, потому что больше двух месяцев не выходила на улицу. Отвыкла.» - мысленно успокоила себя Ивга. Но пройдя ещё метров двадцать по аллее, поняла, что её спортивный костюм слишком летний для такой сырой погоды. У дверей Приёмного покоя остановилась машина Скорой помощи. Водитель выскочил из кабины и стал помогать врачам тащить носилки в приёмный покой. Ивга подошла к кабине водителя. Дверь со стороны водительского сиденья была приоткрыта — водитель в спешке её не захлопнул, и Ивга без всякого труда её открыла. На сиденье лежала тёплая куртка с надписью «Скорая помощь» на спине. «А решившись, не думай!» - крутилась в замёрзшем мозгу самурайская подсказка. Ивга схватила куртку, одела, застегнула на молнию и решительно зашагала к центральным воротам больницы. Красивая самурайская пословица сменилась в мозгу на русский вопрос «А если водитель догонит, бить будет?» Но всё сложилось очень удачно. Таксист сам подбежал к ней, как только она подошла к остановке. «Куда едем?» В ответ Ивга протянула смятый листок с адресом и прошептала посиневшими губами: «Вот. Мне срочно.»
*********
Такси остановилось у подъезда. «Сколько я вам должна?» - спросила Ивга. Услышав ответ, она снова спросила: «А если вы меня немного подождёте и потом отвезёте на ж/д вокзал?» Ивга достала все деньги из кармана и тщательно пересчитала.
А сколько будет, если вы поможете поднять наверх эту сумку, а вниз спустить рюкзак? Я болею и чувствую себя ужасно.
Это пусть будет бесплатно. Идёмте, я вам помогу. Я сразу заметил, что вам нездоровиться.
Ивга с трудом поднялась на третий этаж — сильно кружилась голова. Она протянула водителю ключ:
Откройте. У меня из-за озноба трясутся руки .
Таксист быстро открыл дверь, включил свет в прихожей, придвинул табуретку к стене у входной двери и уселся на неё:
Действуйте! Только по шустрому.
Ивга открыла дверцы шкафа и осмотрела куртки и штаны:
Мне нужен самый большой рюкзак. Он наверное там на антресоли. Пожалуйста помогите мне его достать.
Таксист придвинул табуретку к шкафу и достал рюкзак. Девушка устало и безысходно посмотрела на рюкзак, потом на вещи в шкафу:
Скажите...Вы ходили в горы...Мне срочно нужно в горы...Вся моя жизнь зависит от того дойду я до источника или нет. Вы умеете собирать рюкзак для похода в горы? Я не соображаю в этом ни фига...
Значит так. - таксист поставил табуретку на прежнее место и усадил Ивгу на табуретку. - Учись, пока я жив.
Мужчина выбрал в шкафу самую тёплую куртку и скрутил её так, чтобы она занимала, как можно меньше места, и уложил её на дно рюкзака. То же самое он проделал с тёплыми штанами и свитером. Затем уложил тёплую шапку-ушанку, шарф и свитер.
А вот это пригодиться по-любому.
Мужчина поднёс к её глазам охотничий нож в кожаном чехле:
Смотри, я втыкаю его в узкий боковой карман, чтобы ты могла достать его быстро, не копаясь в рюкзаке. Теперь давай паковать продукты.
Продукты я упакую там на месте, а сейчас...
Ивга переложила в рюкзак бельё, полотенце и средства гигиены, как учил её старик.
Теперь покажи, как этот рюкзак застёгивать.
Когда рюкзак был готов, Ивга попросила таксиста отнести его в машину. Когда таксист вышел из квартиры, прошла в комнату, включила свет и подошла к дивану над которым висела картина Шишкина. Достала свёрток с деньгами и засунула его во внутренний карман куртки водителя скорой помощи. Быстро выключила везде свет и закрыла квартиру. Спустилась вниз, села в машину и положила руку на плечо водителя:
Если вы поможете купить билет и посадите в поезд, сколько это будет стоить?
Доедем до ж/д вокзала оплатишь километраж по счётчику и я посажу тебя прямо в вагон.
*********
Колёса поезда стучали так спокойно, так уверенно, так радостно, так завораживающе, что Ивга впервые за долгие месяцы ужаса почувствовала радость в душе. Она сидела в пустом купе вагона и по привычке упиралась лбом в холодное стекло окна. Таксист очень жёстко приказал купить билет в купе:
Ты сейчас похожа на доходягу алкаша или наркомана. В плацкарт нельзя. Только купе.
И сейчас,уткнувшись в окно, одна, в своём личном пространстве пустого купе, она была наконец-то счастлива. Счастлива, что целые сутки колёса поезда спокойно и монотонно будут объяснять ей, что всё закончится хорошо.
***************
Женщина с огромным рюкзаком за плечами подошла к окошку выдачи пропусков. Людей в вестибюле первой городской больницы было немного. Сначала женщина сняла с плеч рюкзак. Затем бережно, как хрустальную вазу, поставила его на свободный стул возле окошка:
Я хочу навестить Нагаева Гордея Гордеевича. Вот мой паспорт.
Девушка за компьютером очень долго била по клавишам, чтобы сказать:
Такой больной в нашей больнице не находится.
Он находился всего четыре месяца тому назад! Он не мог из вашей больницы уйти! На тот момент он уже не мог ходить.
Девушка. Вашего Нагаева Гордея Гордеевича нет в базе. Он у нас никогда не числился. Вы ошибаетесь.
А теперь объясняйте как пройти к кабинету главврача вашей больницы.
**************
Молодая секретарша вдохновенно объясняла, что на приём к главврачу необходимо записаться заранее.
Ивга прошла сквозь неё. Сквозь уверения, что главврач сейчас отсутствует и она сейчас вызовет охрану.
Опять вы?! - гневно закричала Ивга, увидев в кресле главврача чертополоха.
Ивга! Ивга, вы живы! Господи! А это точно вы?
Да. Я. Вопреки вашим диагнозам и прогнозам, вопреки вашим капельницам и постельному режиму - это действительно я. И я хочу срочно увидеть моего соседа по палате интенсивной терапии Гордея Гордеича. У меня не было возможности навещать его всё это время — я только что вернулась в город. Рюкзак я оставила в гардеробе для посетителей.
«Гордеич» … да я помню... ты называла его Гордеич, а по паспорту он был Гордей Гордеевич...
Что значит был? Прекратите. Я знаю, вы ненавидели меня тогда, когда я находилась в этой страшной палате. У вас, возможно, есть повод ненавидеть меня сейчас и, поэтому вы из чувства мести не пропустите меня к нему! Вы же теперь главврач!
Ивга, давайте вы для начала возьмёте себя в руки. Вам нужно успокоиться. Поверьте, мне тоже нелегко...
Если мне нельзя войти к нему в палату, тогда вы пойдите к нему! Пойдите срочно! Прямо сейчас! Скажите ему, что я тоже, как и он, не стала пить из источника. Я долго плутала в горах... В заброшенном горном селении ждала, когда растает снег, чтобы искать дальше... А когда дошла к тому источнику... Пожалуйста, пропустите меня к нему! Мне нужно сказать, что меня исцелил путь к источнику, а не вода. Мне нужно прокричать ему, как я благодарна ему за этот путь.
Ивга... он умер через неделю после твоего побега.
Ивга встала, как в замедленном кино, машинально, подошла к окну и уткнулась лбом в стекло. На подоконнике стояла ваза с цветами — на столе, заваленном документацией, она мешала, и главврач переставил её из-за этого на подоконник. Слёзы женщины капали прямо на цветы. Вот только стекло на этот раз было теплым— ведь за окном Стенькой Разиным бушевал июль месяц.