- Это Боря, по фамилии Шпигель, как и ты со своей пятой графой, но чувствует себя преотлично,- произнёс академик Муромцев, знакомя с человеком, чьи живые семитские глаза и лицо выражали целую гамму эмоций.
Шкала включала все. От немого восхищения своим начальником - знаменитым директором Института биотехнологии, до полного непонимания того, что же здесь, в святая святых науки, делают два наглых молодых человека, развалившихся в креслах, прямо в кабинете шефа, как у себя дома.
Это я с Мишкой Титовым, заработав первые мультимиллионы на внедрении биологически активных веществ в агробизнесе, решили расширять научно-техническое сотрудничество с ведущими институтами страны.
- Боря, даю тебе две недели! Ребята займут кабинет, что напротив моего. Чтоб через пятнадцать дней, там была точно такая же мебель, какую ты достал для меня!
- Югославская?,- ужаснулся заместитель,- Где же я ее достану? Только за Вашу уже пришлось наобещать такого, что, боюсь, не рассчитаться до конца моих дней,- Боря кисло улыбнулся,- А я-то рассчитывал, что этот кабинет будет моим
- Вот, Эмануил, погляди! Не успел устроить человека на работу в солидный институт , причём , после отсидки в местах не столь отдаленных. А этот кадр, уже и цену себе набивает
- Ты , Боря, не моргнёшь, как десяток таких гарнитуров легко достанешь. Не жмись. Ребята толковые. Я консультантом у них подрабатывать стал и получаю сейчас попобольше, чем государство платит мне как академику
С Муромцевым познакомил Саша Кокурин, работавший в его знаменитой лаборатории. Ему понравился мой доклад на школе молодых ученых, прозвучавший на знаменитой опытной биологической станции МГУ, у Звенигорода.
Вот Саша и вознамерился познакомить меня - гения, по его правильному предположению, с крупным научным авторитетом.
- Он тебя запросто в докторантуру примет. Не сомневайся! ,- Сашка был очень убедителен
И действительно. Академик предложил стать его докторантом уже на десятой минуте разговора. Чудеса.
Когда на опытной станции МГУ, я выступил перед учеными с лекциями о Биотроне , Сашка Кокурин был одним из самых любопытных. Он задал тогда максимальное количество вопросов
От роду, Александр Владимирович был даже на пару лет постарше меня, но имя с отчеством не шло ему совершенно. Выглядел, для своих тридцати с гаком, как-то слишком уж молодо.
На биостанции всю ученую братию расселили в сыроватые деревянные домики. Август восемьдесят восьмого выдался довольно холодным. С утра до вечера и с вечера до утра, моросил мелкий противный дождик. Спали в одежде.
По вечерам, многие спасались горячительным. Но научная конференция задалась на славу. Тем более, что после заседаний, когда не докучал дождь, мы с Милей Клейманом и Юрой Тоном - моими коллегами по Академии наук, могли и пульку расписать.
Может быть, ведущим лекторам школы молодых учёных надо бы вести себя и поскромнее, но экзотическая преферансовая баталия на видавшем виды большом старом пне векового дерева , вызывала у аспирантов и младших научных сотрудников не только зависть, но и неподдельное бурное восхищение.
- А может и сам Левитан с Чеховым,здесь,в картишки поигрывали?
Воробьев , бывший в ту пору руководителем биостанции, после моего успешного выступления, вызвавшего оживленную дискуссию, пригласил к себе в избушку, на берегу знаменитого сказочного пруда.
Эти большие лужи и озерца, своими причудливыми колдовскими рясками, столетия , верой и правдой служили, не только толпам художников и десяткам Аленушек. В своё время, их изучали, и сам основатель станции - блестящий учёный Сергей Скадовский,- приемный сын известного медика Россолимо, и его помощник Тимофеев-Ресовский ( Зубр с легкой руки Даниила Гранина) - разносторонний учёный-генетик, отсидевший в сталинских лагерях по полной, а также многие последующие поколения студентов, практикантов и ученых.
В годы, после гражданской войны, заниматься наукой было , ой как , непросто.
- Под эгидой Скадовского, а он был руководителем от Главрыбы, -писал Тимофеев-Ресовский, - мы пустились изучать гидробиологию среднерусских озер. И так как Главрыба была почтенное ученое заведение, во главе которого стояли ученые дяденьки, у них был план, у них был бюджет, но не было денег. То есть, они бывали, деньги, время от времени, и тогда надо было ловить момент. Это уже было дело Сергея Николаевича Скадовского.
- Изучали озера по причине наличия у Сергея Николаевича переживших революцию золотых часов с золотой же цепкой и золотыми же брелоками, которые тогда весьма выгодно можно было закладывать
- У меня,- писал Зубр,- были первого выпуска швейцарские вороненые часы «Омега» на цепочке, тоже вороненой. Почему-то, эти часы имели тоже какую-то очень большую цену. Вот эти мои и скадовские часы золотые, перед очередной экспедицией, и закладывались. Кроме того, собирали посильные взносы
С тех пор, прошло много времени. Нынешний руководитель лаборатории Воробьев угощал нас прекрасными наливками из местных лесных ягод, а также великолепным остроумным общением. Шутил, что главный административный корпус лаборатории МГУ расположен на Воробьёвых горах, названных именно в его честь.
Рядом с нами, за одним деревянным столом , казалось, присутствовали знаменитые призраки - художник Исаак Левитан со своим другом Антоном Павловичем, так расписавшими эти волшебные места , что Россолимо - товарищу и однокурснику Чехова по медицинскому, ничего не оставалось, как купить тогда один из чудесных земельных участков на правом берегу Москвы - реки.
Сергею Скадовскому - его приемному сыну, который унаследовал эти волшебные места, самым правильным, после революции, было организовать здесь опытную станцию, получить на неё охранную грамоту от самого Семашко, а потом добиться профессорского звания и возглавить знаменитую кафедру гидробиологии МГУ.
Москва-река протекала совсем рядом с деревянным домиком, где мне пришлось ночевать.
Вода была просто ледяной. В семь утра, я быстро скидывал с себя сыроватую одежду, в которой по ночам было довольно прохладно и , прямо под дождиком, с криком бросался в глубину.
Дыхание перехватывало напрочь, но зато потом, после ожесточенного растирания полотенцем, весь озноб снимало как рукой. Десяток подтягиваний на невесть откуда взявшемся турнике, скудный завтрак с обжигающим чаем и завораживающие научные дискуссии.
Мы совсем не замечали ни дождей, ни бури, которая пронеслась над семьюстами гектарами природного заповедника. Видимо Ресовскому отсюда и запомнилась атмосфера творческих обсуждений на междисциплинарного площадках, где физики и математики, схлестывались с биологами, поэтами и прочими лириками.
Ему предстояли многие дискуссии на европейских просторах в окружении Нильса Бора, легендарного Гейзенберга и прочих гигантов мысли века двадцатого. Но горячность споров в глубоких волшебных Звенигородских лесах была стартовой, а потому, запомнилась навсегда.
Как-то, в перерыве между заседаниями, прямо на тропинку, по которой мы двигались, соскочила сосна. Было впечатление, что она спрыгнула с небольшого постамента. Спрыгнула вертикально, как это делают люди. Напугала. И только потом, тяжело и нехотя повалилась набок. Видимо хотела поведать, напомнить что-то, из давно прошедшего.
Может, именно здесь прохаживался Григорий Иванович Россолимо обдумывая визит в Ясную Поляну для диагностики Софьи Андреевны - жены Льва Николаевича Толстого?
Не знал ещё , что великий старик искупает его в реке Воронке и расскажет, как , незадолго до этого, в возрасте 81 года, спас известного итальянского психиатра Чезаре Ломброзо , потерявшего силы в плаванье рядом с гениальным стариком-графом.
Знакомство с академиком Муромцевым оказалось интересным. Он немедленно принял нашу научно-техническую фирму « Агрос-Интекс» в соисполнители программы международного сотрудничества.
С того времени, на фирменном бланке компании красовались важные буквы СЭВ - Совета Экономической Взаимопомощи. Нам были быстро выписаны синие служебные паспорта, и мы с Мишкой Титовым впервые оказались в служебной загранкомандировке.
Вернувшись в Москву, заметили, что Боря Шпигель о нас забыл. В кабинете, напротив Муромцева, вместо обещанной югославской мебели, стоял только скромный письменный стол и два обшарпанных стула.
- Боря! Твой директор института переселяется в эту комнату до тех пор, пока ты ее не оборудуешь, как договаривались ,- С этими словами, Георгий Сергеевич картинно перешёл из своего шикарного кабинета, пересев на старый скрипучий стул. - Папки с документами на подпись несите сюда,- приказал он секретарю
Боря Шпигель в ужасе, со всех ног, бросился искать мебель, а мы с Мишкой, поуправляв из главного офиса института биотехнологии и молекулярной биологии, что располагался тогда на Кисловском переулке, в течение целого дня, сочли, что погода в Молдавии, нынче, намного теплее. Да и ждут нас дела , гораздо более масштабные и интересные, чем вся эта научная и околонаучная тусовка в сероватой Москве, образца 1989 года.
Академик Муромцев, Светлая Память, как и весь Советский Союз, через несколько лет, приказали долго жить. Боря Шпигель заделался миллиардером, а мы с Сашкой, нередко встречаемся, с ностальгией вспоминая заколдованный заповедный лес у старого пруда, где, уверен, до сих пор, как прежде, любят гулять по чащам призраки удивительных личностей...