Белая лазоревка.
Морозным декабрьским утром молодая синичка белая лазоревка покинула своё ночное убежище в сплетении еловых лап. Осторожно выбравшись на край колючей ветки, она огляделась и тихо позвала: «пинь-пинь-черриджи». Но ей никто не ответил. Ещё вчера вместе с девятью братьями и сёстрами она вместе с родителями беззаботно порхала среди берёзовых ветвей. Её цепкие лапки крепко держались за тонкие, раскачивающиеся на ветру плети, а маленький острый клювик выбирал семена из нераскрывшихся серёжек.
Тогда и случилось это несчастье. Из-за толстого ствола сосны, как из засады, напал на их дружную семейку ястреб-перепелятник. Две молодые синички забились в его острых, крючковатых когтях, а перепуганная их сестричка бросилась наутёк. Она летела сама не зная куда, пока не устали её маленькие крылышки, и встретив кудрявую ёлку, забилась в гущу её ветвей, где и продрожала от страха до самого утра, когда позднее зимнее солнце и голод заставили выбраться из еловой хвои.
Синичка позвала ещё несколько раз, уже громче, но её призыв так и остался без ответа. Тогда она перелетела на берёзку, и постоянно оглядываясь, принялась шелушить толстую серёжку. Так провела она долгую зиму, кочуя по берёзовым колкам среди обширных полей. И только лишь когда стало пригревать мартовское солнце, она встретила такого же одинокого одноплеменника.
Птички быстро подружились и повсюду летали вместе, а в начале апреля решили строить своё гнездо. Несколько дней они искали подходящий старый берёзовый сломок, чтобы выдолбить и выщипать в его гнилой мягкой древесине дупло, но неожиданно наткнулись на пустующее дупло малого пёстрого дятла. Оно находилось невысоко в старой сухой ольхе рядом с тихой лесной речушкой. Это дупло их вполне устраивало и освобождало от тяжёлой трудоёмкой работы. Они немедлено принялись таскать сухие листья трав, клочки линялой заячьей шерсти, растительный пух и мелкие пёрышки. Целую неделю они без устали занимались этим непростым делом, а когда уютное, мягкое и тёплое гнёздышко было готово, синичка отложила в него восемь белых, с красноватыми крапинками яиц, прибавляя по яичку в сутки.
Закончив кладку, лазоревка приступила к насиживанию. Четырнадцать дней и ночей она согревала своим маленьким тельцем яички, лишь изредка вылетая на несколько минут, чтобы попить воды и склюнуть что-либо съестное. Друг постоянно находится рядом, поёт песни и подкармливает, принося всегда вкусненькое. На пятнадцатый день лопнула скорлупа первого яйца и показался малюсенький, голый и слепой птенчик. Забот сразу прибавилось. Надо было выносить скорлупки, чтобы птенчики не поранились и в то же время приносить пищу. Хорошо, что уже появились листья на деревьях, а с ними и различные гусеницы. Две недели, от утренней зари до вечерней, родители не знали покоя, выкармливая многочисленное прожорливое потомство. Тут уж не до песен…
Наконец, самый крупный и крепкий птенец сделал попытку выбраться из временного жилища. Не сразу, но она ему удалась. Он, покачиваясь, сидел на кромке дупла и блестящими бусинками-глазками удивлённо таращился на открывшийся ему мир. Его сильно подтолкнули снизу. Не удержавшись, он замахал короткими ещё крылышками и неуклюже перелетел на соседнюю ветку. То же случилось и со вторым птенцом, а потом со следующими. Вскоре семь молодых лазоревок бок о бок сидели на двух ветках рядом с дуплом. Последний птенец, отчаянно пища и царапая коготками стенки дупла, тоже сделал нескольк попыток выбраться, но вскоре затих.
Родители ещё два дня подкармливали сидевших на ветках птенцов ни разу не заглянув в дупло, которое давно молчало. На третий день птенцы начали перепархивать с ветки на ветку, но далеко от дупла не удалялись. Отец с матерью продолжали их снабжать кормом. Некоторые молодые лазоревки, хотя и случайно, находили голых зелёных гусениц и склёвывали их
На следующее утро родители не принесли корм, но летали вокруг и громко подавали голос. Затем перелетели на соседнюю берёзу и призывно кричали оттуда. Наконец, один из птенцов решился и перелетел к ним. За ним последовали остальные.
Белая лазоревка была довольна. Потомство вступало в новую для него взрослую жизнь.