Эмма задумчиво откинулась на спинку стула, устав от долгого разглядывания розовых и красных озёр, рек с прозрачной алой водой и дном, покрытым лентами водорослей, изумительно красивого кровавого водопада, обрушивающегося с высоты величественных ледяных глыб Антарктиды; впечатлений было так много, что она зажмурилась. Несколько минут она сидела молча, а потом повернулась к Диру.
— Но ведь для чего-то вам нужна эта красная вода. У неё целебные свойства? Или что-нибудь ещё? Наукой ради науки у нас занимается Институт. А вы практики, вам нужна польза. Так что же ты ищешь?
Дир молча смотрел на женщину, которая только что чуть ли не дословно процитировала девиз бригады, сама того не ведая; которая была умнее и наблюдательнее половины Отдела и которая сейчас ждала ответа. Он разрывался между желанием рассказать ей всё и служебной тайной. Победила служба. Но Эмма, всё так же задумчиво глядя на него из-под опущенных ресниц, протянула с некоторым сомнением:
— Ты ничего не рассказываешь о своей работе, и по твоим запросам понять что-либо решительно невозможно. Но... Я ведь тоже не простушка из Западного квартала. Я директор Государственной библиотеки, и ты сам признавал наличие у меня ума. Твоё дело выходит за пределы Ойкумены, не так ли?
Дир напрягся. Разговор начал сворачивать на очень скользкую тропку. Эмма молча ждала ответа, и Альд с тоской вздохнул.
— Эмма, дело на контроле у канцлера. Я не имею права погружать тебя в него. За это я вылечу с должности с волчьим билетом. Я не могу раскидываться красными грифами, о любом неразглашении капитан и канцлер узнают в ту же минуту. И запросят обоснования. А мне нечем обосновать, кроме твоей наблюдательности. Но ты права. Дело действительно вышло за границы Ойкумены. Это всё, что я могу тебе сказать. Я и так... сказал слишком много.
Воцарилась тишина. Эмма смотрела на экран и что-то напряжённо обдумывала, а Дир смотрел на неё и тоже молчал. Он уже перешёл рубеж, он лучше многих знал, что отношения, построенные на скрытности, ничем хорошим не кончатся, а в его случае лучше было бы вообще ничего не начинать. Лейтенант Альд Дир не мог позволить себе даже намёка на чувства. Слишком хорошо его выучила жизнь.
Эмма тряхнула головой и повернулась к собеседнику.
— Я могла бы помочь. Ты же помнишь...
— Помню. И в очередной раз прошу тебя не лезть в мои служебные дела. Это не от недоверия, Эмма. Это от страха за твою жизнь.
— Да что у вас там происходит? Или ты думаешь, что я не знаю первый параграф? Я не из болтливых, Альд. Но я могла бы надавить на Институт...
— И с чем ты к ним пожалуешь? Господа профессура, мне в библиотеке остро не хватает материалов по красной воде? M; ch;rie, такие запросы вызывают подозрение.
— Если их делаете вы. А я пополняю фонды в соответствии с ревизией. И как назло, статей по микрофлоре водоёмов у меня до обидного мало, да ещё один не в меру ретивый служащий нечаянно стёр все записи по изменению цвета воды. И что мне делать, как не просить помощи у коллег из Института?
— Мне нравится ход твоих мыслей. — Альд смотрел на неё без улыбки. — Если дело выгорит, с меня причитается. Всё, что захочешь, в пределах разумного.
— В мэрию я тебя не потащу, — фыркнула Эмма, но в глазах у неё загорелся особый огонёк, — но как минимум ужин в «Тасмановом море» и ночную прогулку вдоль каньона ты вполне потянешь. Кстати, ты догадываешься, что уже завтра по библиотеке поползут очередные сплетни?
— Вряд ли тебя это сильно тревожит.
— Уже нет. — Она встала и достала из сумочки телефон. — Я позвоню в Институт. Не люблю откладывать на завтра.
— Разумно, — кивнул Дир и тоже вынул коммуникатор, — мне тоже надо сделать пару звонков.
Эмма отошла к соседнему столу и прижала телефон к уху. Альд усмехнулся, набрал на своём пару команд и тоже сделал вид, что звонит. Программа прослушки телефона мадам Лайсер была активирована.
«... — Феликс, это не просто срочно, а очень срочно! Этот идиот стёр целый блок по биосфере водоёмов! А мне, как назло, именно сегодня пришёл запрос из „Аквариуса“ по изменению цвета воды! Феликс, я бы не звонила в такой час!.. Что? Как приятно работать с профессионалами!.. Да, жду, я ещё на работе... Спасибо тебе, ты меня очень выручил... »
«Как же тебе не терпится показать свою нужность... Свою незаменимость... Эмма, Эмма, знала бы ты, в какое паучье гнездо ты так бестрепетно входишь... Хотя... Ради такой задницы я прощу тебе даже твоё неуёмное женское любопытство. Хм... я ведь сегодня никуда не тороплюсь?.. »
* * *
Мэт вошёл в лабораторию и начал хмуро, не поднимая глаз, развязывать шнурки и переобуваться в мягкие тапочки. Алби бросила на него один-единственный взгляд и со вздохом углубилась в программу. Вихрастый математик даже не думал скрывать, как его бесят внеочередные вызовы в здание под шпилем. Но сегодня Алби Мирр-Гарт не желала вступать с ним в бессмысленную перепалку. Главное, что Мэт никогда не срывал погружений (не считая одного давнего случая), а его моральные дилеммы Алби не волновали. Она приказала Сае выбрить Мэту виски, а сама в последний раз проверяла программу. Хоть ненамного, но они должны были приблизиться к Красному озеру.
— Я сегодня утром видел Дира. — Мэт сидел очень прямо, чуть заметно морщась от жужжания триммера. — Он шёл с женщиной. Красивой. И очень оживлённо с ней болтал.
— Значит, нашёл себе очередную игрушку, — пожала плечами Сая, — я ей даже сочувствовать не могу. Все они видят только роскошную обложку, всегда в идеальном костюме и булавкой в галстуке. А что там внутри, узнают слишком поздно. Тебе-то что? У него наверняка новый хищный план по вербовке, на чувства он не способен.
— Он ни разу не навестил маму... Даже не позвонил, ни разу, понимаете? Неужели ему настолько безразличен собственный сын?
— Ему всё безразлично. Не дёргайся! Опять криво выбрила, что ж такое... И хватит уже приносить сюда свои семейные драмы. У твоего брата есть мать и ты, он сыт, обут, одет и, надеюсь, здоров. Что ты ноешь?
— Почему ему хватает совести развлекаться с женщинами, когда есть дом, где его всегда ждут? Честно, я был резко против этих отношений, но потом... Мама так любит Альда-младшего. И до сих пор любит его отца. Неужели это можно просто отряхнуть с ног, как пыль? Это так... аморально.
— Запел тут о морали, теоретик... Повернись... Мэт, ты мне надоел. И не только мне. Со своим отцом ты тоже не горишь желанием общаться. Что до Дира...
Сая отошла на шаг и неприятно улыбнулась, обнажив зубы. Один зуб был чуть светлее, он не впитывал кофейный налёт и табачный дым.
— Ничего не замечаешь?
Мэт пригляделся.
— У вас имплант.
— Вот именно. А вставили мне его потому, что лейтенант Альд Дир выбил мне зуб, приложив мордой о край стола. Тогда я ещё была так глупа, что думала, будто мощи Отдела можно противостоять. Альд Дир выбил из меня всю дурь физическим путём. И ещё кое-что, но ты без этих нюансов проживёшь. Скажу лишь, что Альд Дир самый страшный человек, которого я когда-либо видела. Он безжалостен и упивается чужой болью. Он пытает для удовольствия, а не для признательных показаний. Не жалей, что он ушёл из вашей жизни. Никогда об этом не жалей.
— Но... — Глаза у Мэта были круглыми как плошки. — А как же капитан? Как он мог позволить ему такое?
— Мы были ещё не знакомы, он тогда вообще внештатником числился. Да и потом, когда Дор принёс присягу, что он мог? Сержантик без роду-без племени против второго человека в бригаде. А вот я простила. Простила Дира и продолжила жить. Теперь он при встрече целует мне руки и распахивает передо мной дверь.
— Но почему?! — Сказать, что Мэт был шокирован, значило сильно упростить. — Как вы могли простить его за... за такое? Его надо было судить.
— Вот теперь ты понял, что значит «незаменимость». — Сая фыркнула. — Там много нюансов, суть одна. Альд Дир абсолютно незаменим и может позволять себе любые выходки. Капитан прислушивается к нему. На его стороне опыт двадцати пяти лет службы. И полный спектр воздействия на человека. А вот я простила, да. Хотя это далось мне ценой ужасных ошибок и необдуманных поступков, едва не приведших к катастрофе. Я чуть не потеряла мужа по собственной глупости. Но... Если бы я не простила Альда, я так и осталась бы страдающей девчонкой, в сотый раз переливающей из пустого в порожнее и в итоге скатившейся в невроз. Прощение делает нас людьми, Мэт, а вовсе не разум, логика, умение писать стихи или понимать философию математики. Только простив Альда, я стала лучше и чище. И он это знает. И никогда не забудет.
— А я не могу простить ему страданий мамы.
— Придётся. Иначе вся ваша жизнь будет наполнена печалью о прошлом. Твой брат повзрослеет и тоже почувствует это. Дарите ему свою любовь, а не высматривайте в нём черты лейтенанта Дира. Дир не стоит ни одной пролитой о нём слезинки. Но даже он стоит того, чтобы получить прощение. Всё, готово. Теперь ложись, сегодня опять нахлебаешься.
Мэт покорно устроился на кушетке, прицепил датчики и вискам и отпил из дозатора тёплой невкусной воды. Веки его начали тяжелеть.
Алби отработанным движением запустила «сонный паралич», дождалась, пока Мэт полностью погрузится в стимулированный сон, и перевела взгляд на громадный экран. Пока он был чёрным, но графики показывали скорый отклик. И всё же Алби нервно сцепляла пальцы, косясь то на экран, то на спящего Мэта. «Слишком долго...» Она повернулась к Сае.
— Чересчур долгий отклик. Ты ничего не напутала с дозировкой?
— Нет, — покачала головой девушка, — ровно столько, сколько вы рассчитали в этот раз. Дозатор автоматический, он не ошибается.
— Тогда что такое? В этой фазе уже давно пора иметь картинку, а он дрыхнет и в ус не дует. Программа работает штатно, всё выверено до мелочей. Сая! О чём ты с ним говорила?
— О прощении. — Сая Стайн смотрела, как за прозрачной перегородкой мерно вздымается грудь Мэта. — Он не понял меня. Он слишком бесчувственен, чтобы уметь прощать. И слишком плохо знает людей, чтобы думать, будто они сами придут с повинной. Он забыл, зачем Альд вообще начал роман с его матерью. Он забыл свою самую чудовищную ошибку. Словами это не исправить.
— Он не был взвинчен? Я бы положила его в транс. Как бы твоя проповедь не сбила ему настрой.
— Он же в параличе.
— Человеческий мозг слишком хитрая штука, чтобы можно было с лёгкостью предсказать, что он выкинет в следующий раз. А уж мозг Харда... О, смотри, кажется началось.
На этот раз визуализация была не столь чёткой, но силуэт «Хобарда» легко считывался, даря надежду на успешное погружение. Картинка чуть задрожала и сместилась, одновременно уплывая вверх, так что скоро в самом углу экрана мелькнуло что-то красное.
— Увеличь! — Алби возбуждённо меняла частоту излучения. Сая осторожно поворачивала джойстик, краем глаза наблюдая, как изображение перемещается к центру экрана и становится немного чётче. Несколько секунд сон Мэта дрожал и колыхался, а потом картинка замерла. Внизу с писком возникли предполагаемые координаты, немного покрутились, как в игровых автоматах, и наконец мигнули и остановились, светясь зелёным.
Женщины приникли к экрану, пытаясь понять, что за тайны хранит Красное озеро, которое они наконец увидели.
Озеро было почти круглым и довольно большим, как прикинула Алби, не менее трёх миль в диаметре. Воды его были густого красного цвета, так похожего на кровь, что Алби невольно перевела дыхание. Но озеро было прозрачным, на дне угадывались очертания камней и каких-то веток; водная гладь неподвижно стояла, глядя красным глазом на вековые деревья. Алби немного покрутила картинку, пытаясь найти ручеек, питающий озеро, но его берега сплошным кольцом опоясывали водоём.
— Наверно, какие-то подземные реки? — Сая тоже пыталась отыскать речку или протоку, но без толку.
— Весь ужас Внешнего мира зарождается под землёй... — прошептала Алби, прижимая пальцы к вискам. — Пока я не выясню, что это за озеро и чем оно опасно, и речи быть не может о броске. Мне... хватило уже. Я никогда не забуду, как чуть не сошла с ума, пока Риф и Дирк мотались в лес за прионом. Я места себе не находила, металась как зверь в клетке, Пирс только и мог, что снабжать меня салфетками. Они шли в никуда, наощупь, понятия не имея, с какой заразой столкнутся. Больше я такого не допущу. Я не позволю Дору и ребятам лезть в пекло, не зная, что им грозит. Никто не сдвинется с места, пока мы не выясним, что же за дрянь поселилась в этих водах. Айре боится озера до спазмов в горле. А уж если боится она, плоть от плоти Внешнего мира, что говорить о нас.
— Но как мы это узнаем? — Сая недоумевающе посмотрела на начальницу и пошла выводить Мэта из сна. Через перегородку голос Алби звучал глухо, но различимо.
— Посмотрим, что прислал Дир. Та-ак... Ох. Почти всё сводится к тому, о чём говорил Трей. Микроорганизмы... микроорганизмы... язык сломаешь... Ох. Снова сульфиты, бета-каротин, железо... мог бы и не протирать свои брюки в читальном зале... ничего качественно нового. Или нет... Сая, как там Мэт, всё? Отправляй в лазарет и иди сюда, наш живодёр раскопал кое-что новое.
Новым оказался рачок, живущий в солёной воде, кровь его содержала гемоглобин, окрашивая рачка в кроваво-красный цвет. По сведениям из библиотеки, колонии рачков могли заполнять водоём и превращать прозрачную воду в красноватую. Но Сая, наморщив носик, отрицательно покачала головой.
— Вода как стекло, кристально чистая. Колонии рачков придали бы ей мутность. Хотя...
— Рачки микроскопические, на экране можно и не увидеть. Но я что-то тоже сомневаюсь. Похожие рачки усеивают солончак, делая его розоватым. Но одно несомненно: рачки ли, бактерии ли, все они живут в ультрасолёной воде. Наверно, это и есть причина, по которой из озера так никто и не вернулся. Окунувшись в соляной раствор, люди получали химические ожоги, с них слезала кожа. Я видела сталкеров, рискнувших идти через солончак. Их подошвы пузырились. А ведь там соль смешана с песком и панцирями этих крабиков-рачков.
— Что-то больно просто для Внешнего мира, — с сомнением пробормотала Сая, —там же куда ни плюнь, такая живность, что и в кошмарах не привидится. А что ещё пишет Альд?
— До войны было явление, известное как «красные приливы Флориды», не знаю, есть ли сейчас это место. Там красный цвет воде придавали цветущие водоросли, которые выделяли бреветоксин. Это очень опасный яд, он блокирует нервно-мышечную передачу. Смерть наступает из-за остановки дыхания. Почему-то мне кажется, что суть Красного озера именно в этом. Водоросли живут в солёной воде, но значительно менее солёной, чем если бы в дело вступали бактерии. Откуда в изолированном озере ультрасолевой раствор? А токсин вызывает вялый паралич, слюнотечение, сильный насморк... и в результате смерть. И вполне возможно, что некоторые даже успевали достичь стойбища, чтобы погибнуть в муках у всех на глазах. Да, что-то мне подсказывает, что мы на верном пути. Ах, была бы здесь Лора!
— Вы узнали, что с ней?
— Обострение. Причин Дир мне не назвал, но я уверена, он знает. Этот мерзавец знает всё обо всех, но карт своих никогда не выкладывает. А Лора сейчас могла бы помочь, я зашорена с этими микробами и водорослями и мне не хватает её умения видеть новые грани во всём. Я не хочу рисковать понапрасну, Сая. Я не хочу отправлять Айре и её охранников на погибель. Я хочу знать, чем им всем может грозить это чёртово озеро. И я узнаю.
* * *
— У нас ещё есть время. — Дор мрачно смотрел в окно, стоя спиной к Алби и жене. — В любом случае пробы воды мы заберём, это не обсуждается. Что бы там ни водилось в этих красных лужах, мы это выясним, а вот вы бросьте все силы на двойной маршрут. Я не знаю, как распорядится Гарт, куда в первую очередь мы должны завернуть: в племя или к озеру. Так что проработайте все варианты, итог мне на стол в тот же день. А контракт Лоры закройте. Она сделала всё, что могла.
— Но господин капитан... — начала Алби, но Дор оборвал её, так и не повернувшись:
— Закройте контракт, проведите по финансистам последний транш и оставьте женщину в покое. Пусть приходит в себя и забудет эти стены. Не удивлюсь, если обострение вызвано работой здесь. Не спорьте. Я более не намерен привлекать Лору Грис к нашим работам. Вам всё ясно?
Алби молчала. Спорить с Дором, когда он на взводе, гиблое дело, а Дор был на взводе. Чем ближе был беспрецедентный бросок к Красному озеру, тем капитан становился мрачнее. Он жестом отослал женщин и продолжил угрюмо рассматривать унылый пейзаж. Своими опасениями Дор Стайн не делился ни с кем. Он закрыл жалюзи и закурил. Он впервые в жизни допускал, что может нарушить приказ.
* * *
Рано утром отдалённое побережье, усыпанное галькой пополам с песком и обглоданными водой ветками, пережило невероятный наплыв гостей. Рифус Гарт и Алби наверняка узнали бы это место, но их среди разномастной толпы не было. На берегу стояли Айден Куртис и начальник транспортного отдела, белобрысый парень, с виду завсегдатай полицейских участков, несколько мужчин, похожих на инженеров, а так же трое модификантов, один из которых щеголял жёлтыми рубцами на лысой голове. Все они внимательно смотрели на воду, где покачивался чёрный катер странно округлых форм. Больше всего он походил на всплывшую акулу. На его борту красовалась надпись «Амфибион». Айден Куртис воодушевлённо рассказывал капитану и Сиду с Нортом о возможностях катера.
— Двигатель мощностью двести шестьдесят лошадиных сил. На воде судно развивает скорость до пятидесяти узлов, под водой до двадцати пяти. Может на полной скорости входить в воду и выпрыгивать из неё на одиннадцать футов, крутиться в воздухе, подражая дельфинам. Двигатель работает на воде и не выключается даже на погружениях свыше восьми футов. На «плавнике» расположен перископ, а в «пасти» иллюминатор, выполненный из сверхпрочного тонированного стекла. Поистине это чудо-машина.
За всем этим издали наблюдали пассажиры неприметного серого седана. Мужчина за рулём зевал и курил, женщина же вцепилась в подлокотники, косясь на побережье из-под встрёпанных прядей. Костяшки её пальцев были белыми от напряжения. Наконец мужчине это надоело. Он выбросил окурок в окно и поинтересовался:
— Так и будешь сидеть, как ворона на ветке?
— Я туда не пойду, — хрипло ответила Лора и мелко затряслась. Дир недовольно повысил голос.
— Я же сказал, это мурло к тебе не подойдёт. Ты просила меня о защите, я тебе её предоставил. Алану Флинну поставили на вид, и любой его косяк автоматически приводит его в карцер. Хватит дурить, выходи и прими работу. Твой контракт завершён, остался транш по работе над мотором. Иди, получи свои деньги и проваливай. Стайн приказал больше тебя не привлекать. И на сей раз я ему верю.
— Пойдёмте со мной, — прошептала Лора, низко опустив голову, — я не хочу одна.
Дир фыркнул и вышел из машины. Пару минут подождав, он постучал ногтями по стеклу.
— Шевелись.
Она вышла из машины и, ссутулившись, побрела за Диром. В голове Лоры галдели голоса, чем ближе становился берег, тем она неосознанно замедляла шаг, а не дойдя до толпы пары шагов, остановилась. Альд покосился и тоже замер, оглядывая собравшихся, и задержал взгляд на Алане Флинне. Белобрысый механик пробормотал про себя ругательство и отошёл от катера. В глазах Лоры, скрытых линзами, он ничего не мог прочесть, но был уверен, что под этим взглядом ржавеет металл. Он отошёл ещё дальше, уселся на добела отполированную волнами корягу и уставился на морскую гладь. Больше в своей жизни Мозг никогда не видел Лору Грис.
Продолжение: http://proza.ru/2019/09/08/1777