Capramus dulcia
Будем ловить наслаждения (лат.). Персий, Сатиры.
Многие говорили, что Лиссабон вырос, мне же показалось, что город сделался меньше. Должно быть, такое чувство у меня сложилось потому, что до этого я был в столице только в детстве. Тогда лиссабонские улицы и площади виделись мне огромными, а дома и церкви – такими высокими, что я думал: «Еще немного – и их крыши и купола достали бы до облаков»… Теперь, когда я стал взрослым, все вокруг словно уменьшилось.
Только один дом оказался больше, чем я его себе представлял, – особняк, где Андре собирал гостей. Больше и роскошнее. Идя вслед за слугой, который вел меня в гостиную, я не переставал поражаться, глядя на сверкающие изразцы, старинные гобелены, пузатые напольные вазы из бело-голубого фарфора и портреты в позолоченных рамах. Я даже представить не мог, что Андре так богат. Словно прочитав мои мысли, мой друг, встретив меня, сказал: «Не удивляйтесь, Паулу! Богат не я, богат мой отец!.. Впрочем, праздник сегодня наш, поэтому чувствуйте себя как дома!»
Вскоре Андре познакомил меня со своей сестрой – Терезой. Она показалась мне его противоположностью. В отличие от весельчака Андре, с лица которого не сходила улыбка, Тереза выглядела серьезной и сдержанной. Ее брата женщины считали красавцем, она же была обаятельна, но красотой не обладала. Рядом с Андре, одетым по последней французской моде, она, в простом сером платье, и вовсе казалась невзрачной. Брат и сестра почти ничем не были похожи друг на друга, только глаза у них были одинаковые: светло-карие, большие, исполненные доброты.
Обменявшись парой слов с сестрой, Андре представил мне своих многочисленных товарищей и знакомых. Удивительно: где бы он ни оказывался, всюду он заводил множество друзей… и подруг. Помнится, тогда весь вечер он провел в компании высокой стройной девушки, которую, кажется, звали Инеш.
Когда музыка первого менуэта, затихая, растворилась в вечернем сумраке, в гостиную вошла молодая дама. Все словно остановилось. Все взгляды тотчас обратились на нее. Я слышал, как кто-то из гостей восхищенно шепнул: «Венера!» Статью, безукоризненно правильными чертами лица и мраморно-белой кожей гостья и впрямь напоминала древнеримскую богиню.
– Кто она? – спросил я у Терезы, прежде танцевавшей со мной.
– Это сеньора Розалия, Розалия душ Рейш. Брат давно хотел, чтобы вы познакомились, – прошептала она.
– Из тех самых душ Рейш? – спросил я удивленно.
– Да, Бог наделил ее и красотой, и огромным богатством…
Спустя несколько мгновений к нам подошел Андре. «Паулу, я хочу представить вас одной особе, – сказал он. – Уверен, она вас очарует!»
Я улыбнулся, уже зная, кого он имеет в виду.
Подведя меня к Розалии, Андре торжественно произнес: «Сеньора Розалия! Позвольте мне представить вам моего лучшего друга? – Он указал на меня. – Сеньор Паулу Гомеш».
Я поклонился.
«Моя давняя знакомая герцогиня Розалия душ Рейш», – так же церемонно сказал Андре, представляя мне ее. Она сделала реверанс и, горделиво смотря на меня, произнесла:
– Очень рада знакомству. Андре так много говорил о вас, сеньор Гомеш.
– Я тоже очень рад, ваша светлость, – ответил я.
Мой друг ошибся. Пленившая так много сердец величественная красота Розалии душ Рейш, одной из самых блистательных дам португальской империи, моего сердца не тронула. Нечто отталкивающее виделось мне в ее горделивом взгляде и надменной улыбке, которой она словно говорила: «Я прекраснее всех, и мне это известно!» Чем больше я смотрел на нее, тем больше она напоминала мне павлина. Когда мы танцевали менуэт, она делала все возможное, чтобы обратить на себя внимание и покрасоваться. И выражение лица, и каждый ее жест выдавали уверенность в собственном превосходстве и презрение ко всем окружающим. К счастью, на следующий танец ее пригласил один из знакомых Андре – высокий плотный господин в голубом камзоле, расшитом серебряной нитью. Герцогиня с удовольствием приняла его приглашение.
– А теперь давайте сыграем! – предложил Андре, когда танцевальная часть праздника завершилась.
– Во что? – кокетливо обмахиваясь веером, спросила его миловидная спутница.
– В почту, а потом – в фанты!
Идея Андре привела гостей в восторг.
– Вот только как мы будем играть? Здесь нет ни стола, ни стульев…– сказала Розалия, окинув взглядом залу, из которой всю мебель вынесли, чтобы можно было танцевать.
– Не беспокойтесь, герцогиня, – ответил ей Андре и попросил нас всех последовать за ним в соседнюю залу. Размером она уступала просторной гостиной, однако убранством ее превосходила.
Вскоре мы расселись за большим круглым столом, стоявшим в центре залы. Андре позвал слугу и велел ему принести колокольчик, корзинку, ножницы, бумагу, перо и чернильницу. Я надеялся, что пока слуга выполняет это распоряжение, Андре разъяснит правила игры, но он этого не сделал. Должно быть, мой друг не догадывался, что я их не знаю. Мне же было неловко в этом признаться.
Спустя несколько минут слуга принес все нужные для игры предметы.
– Моя дорогая, сегодня ведущей будете вы! – произнес Андре, глядя на сидевшую рядом с ним девушку, которая мне запомнилась как Инеш, поставил перед ней корзинку и передал ей большой серебряный колокольчик.
– Динь! Динь! Динь! – зазвонила в колокольчик ведущая; игра началась.
– Кто там? – весело спросил Андре.
– Почта, – игриво улыбаясь, ответила она.
– Откуда?
– Из города Л.
– А что там делают?
– Смеются! – произнесла ведущая и залилась смехом.
Все, кроме Терезы и меня, тоже засмеялись.
– Сеньор…
– Паулу, – подсказал ей Андре.
– Спасибо, – шепнула она в ответ и продолжила, снова громким голосом: Сеньор Паулу, сеньора Тереза – вы проиграли по одному фанту!
Только тогда заметив мое замешательство, Андре сказал:
– Простите, друг мой! Я поясню: тот, кто не повторяет действие ведущего – или как сейчас ведущей – должен положить в корзинку свой фант. Это может быть любая безделушка: перстень, табакерка, брошь...
Из такого рода вещей у меня были только серебряные часы, подаренные дядей. Нехотя я снял их с цепочки и медленно опустил в корзинку. Розалия одарила меня насмешливой улыбкой.
– А вы, Тереза? – обратился Андре к сидевшей напротив него сестре. – Вы тоже позабыли правила?
– Нет, – ответила она немного растерянно. – Я хорошо их помню, но сыграть сегодня не смогу – мне нечего положить в корзинку.
– Тереза, почему вы так редко надеваете свои украшения? – спросил Андре с шутливым укором.
Тереза смущенно улыбнулась, ничего не сказав в ответ.
– Я думаю, сегодня вы это нарочно, – продолжил Андре тем же тоном, – чтобы не участвовать в нашей игре. Что ж, если не хотите играть, вам достанется еще более сложное задание – следить за тем, чтобы никто не нарушал правил! Вы сами сказали, что хорошо их знаете!
Не дожидаясь ответа Терезы, ведущая вновь зазвонила в колокольчик.
– Кто там? – на этот раз спросила Розалия.
– Почта!
– Откуда?
– Из города К.
– А что же там делают?
– Гуляют.
Спутница Андре встала и медленно пошла по комнате. Вслед за ней другие игроки поднялись со стульев. Только господин в голубом камзоле, засмотревшись на Розалию, остался на своем месте. Вскоре его тяжелая брошь, усыпанная бриллиантами, оказалась в корзинке рядом с моими скромными часами.
Колокольчик звенел вновь и вновь, пока корзинка не наполнилась драгоценностями. Ведущая заглянула в нее, и блеск дорогих «безделушек», как назвал их Андре, засиял в ее улыбке. Подняв глаза, она жеманным голосом сказала: «Теперь можно начинать следующую игру!»
Взяв в руку изящные ножницы, украшенные ажурной резьбой, ведущая разрезала несколько листов бумаги на маленькие части и попросила всех игроков написать задания, которые нужно будет выполнить тем, чьи фанты она достанет из корзинки. «Только прошу, не загадывайте слишком сложного! Придумывая задание, не забывайте, что оно может выпасть вам самим!» – произнесла она со свойственным ей кокетством. Когда последняя записка оказалась в шляпе, которую Андре положил на стол рядом с корзинкой, ведущая спросила:
– Все готовы?
Никто не сказал «нет».
– Тогда начнем!
Закрыв глаза, она опустила руку в корзинку и достала из нее овальную табакерку, на эмалированной крышке которой была изображена пасторальная сцена: двое влюбленных, слушают пение птиц под сенью раскидистого дерева. Взглянув на табакерку и тотчас догадавшись, кому она принадлежит, ведущая, изображая удивление, спросила:
– Не ваш ли это фант, сеньор Андре?
– Ах! И правда, мой!
– Прошу, выбирайте задание!
Андре, не глядя, вынул из шляпы сложенный пополам листок, развернул его и прочитал вслух: «Изобразите зеркало!»
Он встал в центре залы и замер. Все остальные игроки по очереди проходили мимо него, и он повторял движения каждого, когда он или она оказывались напротив. Ведущая игры, поравнявшись с Андре, улыбнулась ему, а потом раскрыла веер и стала им быстро обмахиваться. Андре ответил ей сверкающей улыбкой и замахал рукой, изображая движения веера. Розалия с присущей ей одной манерностью сделала танцевальное па. Господин в голубом камзоле, прежде казавшийся мне серьезным, состроил гримасу, высунув язык и оттянув мочки ушей. Юноша с белым от пудры лицом и подведенными черными бровями поправил жабо своей рубахи, которое было еще более пышным, чем у Андре. Девушка в темно-зеленом платье с большим розовым бантом на груди захлопала в ладоши. Господин в очках, придававших ему солидности и, вероятно, только по этой причине оказавшихся у него на носу, достал золотые часы и посмотрел, который час. Надушенная приторным цветочным ароматом полная дама, которая за столом сидела рядом со мной, проходя мимо Андре, изобразила на своем лице тоску и сделала вид, что плачет. Когда пришла моя очередь, я, оказавшись напротив друга, просто наклонил голову, как будто в знак приветствия. Повторив это нехитрое движение, Андре вернулся за стол. Как и прежде, заняв место слева от него, ведущая вернула ему табакерку.
Затем, опять с закрытыми глазами, она достала из корзинки следующий фант – кольцо, украшенное большим изумрудом, которое принадлежало девушке с розовым бантом.
Вытащив из шляпы записку, та прочла:
«Любые трое из друзей,
Прошу, ответьте мне скорей!
Что сделали бы вы со мной,
Будь я бумагою простой?»
Если бы не толстый слой пудры и румян, вероятно, мы увидели бы, как ее лицо пылает от смущения.
«Какой вздор! – подумал я. – И кто только придумал такую бессмыслицу?»
– Я написала бы дружеское послание, – нашлась ведущая.
– Ваше послание украсит бумагу, как ваша дружба – мою жизнь, – ответила ей девушка с бантом.
– Я окропил бы вас вашей любимой ароматной водой! – глядя на нее, сказал сидевший рядом с ней напудренный франт.
– Благодарю! – произнесла она.
– Как это трогательно! – иронично заметила Розалия.
– А я украсила бы вас лепестками роз! – быстро проговорила надушенная дама, желая смягчить колкость герцогини.
– Как прелестно! – сказала девушка с бантом и, получив свое кольцо из рук ведущей, надела его на палец.
Затем спутница Андре вынула из корзинки бриллиантовую брошь. Господин в голубом тотчас узнал свое украшение. Доставшееся ему задание было следующим: «Ответьте, какие цветы вы подарили бы трем дамам, сидящим рядом с вами?»
– Когда-то я увлекался восточным языком цветов, – сказал он. – Это было давно, но кое-что я еще помню!
«Язык цветов?» – про себя удивился я и чуть было не рассмеялся.
Господин в синем, напротив, со всей серьезностью обратился к ведущей:
– Вам я преподнесу белый жасмин – вы беззаботны и веселы.
Та любезным тоном поблагодарила его за вымышленный подарок.
– Вам, блистательная Розалия, я подарю примулу. В знак того, что вы прима!
– Позвольте, – вмешался напудренный модник. – Причем здесь прима? Согласно языку цветов, примула – это символ юности.
– Все верно, друг мой, – спокойно ответил господин в голубом. – Тем более он подходит нашей герцогине.
Улыбка Розалии выдавала торжество ее самолюбия.
– А для вас, Тереза, я выбираю водную лилию – цветок невинности и чистоты.
Тереза улыбнулась, но ее взгляд говорил о том, что она чувствует себя неловко.
– Простите, почему вы подарили цветок сеньоре Терезе? – удивилась девушка с бантом. – Насколько я поняла, она с нами не играет…
– В моем задании не сказано, что дамы, для которых я выбираю цветы, должны быть участницами игры, – ответил господин в голубом и вслух перечитал свою записку.
– Ах! И правда, – наигранно печальным голосом произнесла девушка с бантом.
– Прошу вас, не расстраивайтесь. Я подарю вам ландыш, и к вам вернется счастье! – сказал господин в голубом, а затем спросил у напудренного франта: Ничего ли я не перепутал на этот раз?
– Отнюдь.
Чем дольше продолжалась игра, тем больше мне хотелось, чтобы она скорее закончилась.
Наконец, ведущая достала из корзинки последний фант – мои часы. Доставшееся мне задание было несложным: «Съесть лимон и не поморщиться». Андре вновь позвал слугу, и вскоре тот вернулся с серебряным подносом, на котором стояло маленькое блюдечко из тончайшего фарфора, а на нем лежали тонко порезанные круглые ломтики лимона.
– Браво! – радостным тоном произнес Андре, когда я выполнил задание. – Я бы точно не справился!
Ведущая отдала мне часы, и на этом игра в фанты завершилась. Однако вечер продолжался. Окинув нас сосредоточенным взглядом, Андре сказал: Мне кажется, или все забыли, почему мы сегодня собрались... Всем игристого в честь того, что Паулу и я сдали экзамены!
Спустя несколько минут на столе оказались две бутылки вина, а также всевозможные закуски, сладости и свежие фрукты. Бокалы наполнились шипучим напитком, который мне показался слишком приторным. К тому же пузырьков в нем было больше, чем самого вина.
– А теперь выпьем за удачное продолжение нашей учебы! – объявил Андре следующий тост.
От второго бокала я хотел отказаться, но Андре настоял на своем: Как же так, Паулу? Экзамены вы сдали, а учиться дальше не желаете?
Осторожно поставив опустевший бокал на стол, мой друг взглянул на стоявший около стены шкафчик, где хранились настольные игры.
– А не сыграть ли нам в карты? – спросил он.
Эту мысль не поддержали только я и Тереза. Как она сама сказала мне немногим позднее, карт она никогда не берет в руки. Я же играть отказался, потому что у меня голова шла кругом не то от резкого запаха духов полной дамы, не то от игристого вина, не то от духоты…а может быть, от самих игр. Слуги убрали со стола посуду, а затем один из них достал из шкафчика колоду карт и передал ее Андре.
Я и Тереза тем временем разместились на двух кушетках, стоявших в противоположном углу залы. Ни я, ни она не знали, с чего начать разговор. Повод для него нашелся весьма неожиданно. Посмотрев на стену перед собой, я заметил небольшую картину, на которой была изображена юная дама с алым яблоком в руке. Глядя на нее, я слегка наклонил голову набок и тогда вместо цветущей девушки вдруг увидел ужасную старуху. «Неужели мне почудилось?» – подумал я. Должно быть, этот вопрос отразился у меня на лице, потому что Тереза, взглянув на меня, сказала:
– Любопытная картина, не правда ли?
– Более чем…
– Точнее, три картины в одной.
– Как это?
– Картина состоит из тонких пластинок, расположенных особым образом, – пояснила она, – поэтому, если смотреть на нее прямо, можно увидеть красивую девушку, если смотреть с правой стороны, под углом – старуху. А если подойти к картине с левой стороны…
– Давайте посмотрим?
Мы подошли к портрету и встали слева от него.
– Кого вы видите, сеньор Паулу?
Я присмотрелся, немного повернул голову, и вдруг изображение снова изменилось.
– Детей, собирающих цветы, – ответил я.
– Правильно… – улыбнулась Тереза. – Эту картину отцу подарил один его друг. Взгляните на надпись. Я подошел поближе и в углу рамы прочел: «Все зависит от нашей точки зрения. Дорогому Андре де Орта Старшему от графа С.М.»
Вернувшись на кушетки, мы разговорились о живописи. Игра за круглым столом продолжалась. Игроки шутили и о чем-то весело спорили. Нам же было приятнее говорить о Рафаэле и Микеланджело.