- Так вот, - продолжал старик, - иду, значит по лесу, время позднее, как сейчас. Темно. Тропинку видно метрах в двух впереди себя. Слышу, будто кто-то рядом идёт: ветки хрустят, непонятный свет то справа, то слева. Сердце колотится: вдруг зверь какой? Оглянусь, постою - тишина. Вышел на опушку. Передо мной поле пшеницы, как вот это, - Андрей Савельич махнул в сторону поля позади себя и яркие языки пламени костра у его ног пустили сноп искр. Все притихли. Стало немного жутковато. Даже у не верящего в эти россказни Василия побежали мурашки по ногам, но он только улыбался и качал головой – мол, во заливает.
Молодёжь, человек семь, слушали Андрея Савельича, открыв рты.
- Почти у деревни остановился. Не идут дальше ноги и всё тут. Как вкопанный стою. Ветки где-то рядом хрясь! Вижу, силуэт сбоку: долгая баба стоит, высотой метра 2.5! Лица не вижу. Она руку поднимает и мне протягивает. Ну, думаю, конец мне: смерть за мной пришла. Шаг ступить не могу. Глаза зажмурил, голову руками обхватил, – Андрей Савельич взял паузу, изображая на лице гримасу страха.
- Не томи, Савельич, что дальше-то? - сказал, кто-то из ребят.
- Глаза открыл, нет никого. Ноги, вроде, идут. Пришёл в деревню, стакан водки выпил и спать лёг. Больше ночами не ходил той стороной.
- Так я не понял, почему баба долгая-то? – задал вопрос Вася.
- Длинная, высокая, потому и долгая, - сказал старик.
- Савельич, это у тебя жизнь долгая, вот ты и выдумываешь! - сказал паренёк и все заржали. Ребята были даже рады, что Васька так разрядил обстановку.
Старик только махнул рукой на Ваську:
-Аааа, Фома неверующий!
Вася плюнул сквозь зубы, встал и пошёл к пруду. Остальные тоже стали разбредаться.
Василию было 22. Он заканчивал военку и после сессии приехал в отпуск. А тут работёнка: поехал на несколько дней в поля собирать помидоры. Платили за это томатами. Несколько ящиков обеспечивали заготовки на зиму для всех его родственников в деревне.
Но долго он задерживаться не хотел. Помидоры помидорами, а в селе его ждала Алёнка. Сегодня был четвёртый день разлуки и он по ней, между прочим, уже скучал, хоть и ни за что не признался бы в этом.
Спать приходилось в общей палатке; Васька бы сейчас с удовольствием поехал домой. Нет, он любит приключения, но всё же - своя постель, всё такое. А здесь по-утру придётся выковыривать траву из-за шиворота и
чесать укусы комаров. Конечно, мог бы сесть на мотоцикл брата, на котором сюда приехал, и кататься хоть каждую ночь домой, но это же бензин и с ребятами не выпить. Кстати, сегодня вся выпивка закончилась. Завтра последний день работы и домой.
Камыши у воды шумели пустыми стеблями, пели кузнечики. Слышался треск догорающего костра.
Он поднял голову вверх. Черный бархат неба кто-то натянул на солнечный свет и сотни дырочек пропускали огоньки, светясь красным, голубым, белым.
Василий потянулся и нехотя пошёл спать в палатку.
Посреди ночи раздался женский крик. Василий поднялся на локте и потёр глаза. Где-то рядом, среди таких же сонных тел в спальниках, сидела Зоя лет 14-ти и охала. Кто-то зажёг фонарик. Зойка явно была ещё во сне и не понимала что ей говорят. Всхлипывая, бормотала:
– Она была здесь...была…баба...да…долгая.
С горем пополам девчонку уложили спать. До утра все спали крепко.
Весь следующий день провели за работой. Андрей Савельич управлял процессом на исконно русском языке, не стесняясь «женского полу». Седую макушку старика можно было увидеть в разных частях поля из-за его высокого роста. Казалось, его работа заключалась в том, чтобы бегать, ругаться и орать. Собирали томаты, складывали ящики в машины. Всё как обычно. Последняя машина задержалась, поэтому грузили ее уже затемно. Ребята, как смогли, уместились в кузове. Савельич помахал им на прощанье, ожидая после выходных новый привоз рабочей силы.
Васька в грузовик не сел, пошёл к мотоциклу, на котором сюда приехал. Восход стоял у деревьев. Вася нетерпеливо завёл мотор, включил фару, она моргнула и тут же потухла.
Подошел Савельич, разгладил длинными пальцами седые косматые брови:
- Как поедешь?
- Да, что, так и поеду! – пожал плечами Вася. Уж больно не хотелось оставаться.
Ночь была безоблачная. Звёзды хорошо виднелись над головой. Ехать километров десять. Последние 3 из них - через лес по земляной дороге. Пока по полям, ещё что-то будет видно. А потом…
Василий, не гнал, но и не медлил, ехал почти на ощупь, ориентируясь на полосу более менее светлого неба на фоне чёрного леса. Поэтому приходилось смотреть вверх, а не на дорогу, которую он всё равно не видел.
Поднявшийся ветер, гнал облака, полоса неба сливалась с темнотой. Ничего, осталось последних 2 км и он дома.
Вася стал ещё сосредоточенней.
Вдруг, в какие-то доли секунды, мотоцикл под ним растворился и Василий, не успел глазом моргнуть, как обнаружил себя бегущим по дороге без своего железного коня. Мотоцикл исчез. Звук мотора оборвался. Вася остановился и ничего не мог понять.
- Это что за х…? Это, б…, как? - пробормотал он.
Парень стоял на дороге и всматривался в темноту позади себя. Вернулся, покрутился, попинал воздух, землю и ничего не обнаружил. Походил ещё. Ничего не нашёл. Растерянный повернул в сторону дома. Он шёл, разводил руками и матерился. Через некоторое время, парень стал слышать хруст веток где-то в лесу справа и позади себя, он поглядывал в ту сторону, но темень - хоть глаз выколи. Чем дальше он шёл, тем быстрее становился его шаг, тем быстрее и гуще бежали мурашки по его спине, тем менее разумные доводы исчезновения целого мотоцикла приходили ему в голову. Фантазия рисовала такое, что Ваське уже мерещилась и долгая баба и долгая жизнь Андрея Савельича.
Дома его встретили брат и отец, сидящие на веранде. Отец как раз сделал затяжку Беломора, когда на крыльце появился Васька. Он был бледен и тяжело дышал. Опустился на ступеньку и взялся за голову.
- О, здоров, - сказал Глеб, - где мотоцикл поставил? Что-то я не слышал как ты приехал.
- Нигде.
- Это как? Ты разве не на нём?
- На нём. Только я не доехал.
- В аварию попал? – дёрнулся с места отец.
- Нет, он исчез.
- Угнали? – теперь дёрнулся брат.
- Да нет, а может и да. Не знаю.
Глеб активно потянул Василия за руку и тот встал. Отец затушил папиросу.
- Так, давай по-порядку!
- Нет никакого порядка, один беспорядок! – взорвался Васька, - Ехал, ехал и он просто, сука, растворился подо мной, а я побежал по дороге! Может, я с ума сошёл? – он снова схватился за голову.
Василий несколько раз рассказал одно и то же, прежде чем родные поняли, что он не шутит.
На него смотрели, как на больного, трогали за лоб, щупали пульс. Идти на ночь глядя искать не было смысла. Поэтому Ваське налили стопку и приняли решение лечь спать, а утром отправиться на поиски.
Ранним утром все трое шли по лесу. Дорога хоть и прямая, но мужики топали сбоку, потому что, видимо в дождь, тяжёлые машины кое-где сделали узкую глубокую колею, до верху заполненную грязью. Вдруг, немного впереди что-то заблестело, отбрасывая солнечный зайчик. Из грязи посреди канавы, как рука утопающего, просящая о помощи, торчало зеркало Восхода.
Васька кинулся вперёд.
- Не сумасшедший, - шепнул он себе.
Осмотрев место происшествия, все с большим удивлением обнаружили, что долгое время в темноте, Василий ехал в сантиметре от колеи, чудом не попадая в неё. А потом все таки соскочил и мотоцикл разом утонул в глубокой яме, которая протянулась на несколько метров, а парень так и побежал, широко расставляя ноги по обеим сторонам канавы.
Вдвоём с братом еле вытащили транспортное средство, дотолкали мотоцикл к дому. Измазались, устали, но были довольны, что Восход нашёлся.
- Пап, а ты слышал про долгую бабу? Нам Андрей Савельич такие страсти рассказывал, я не верил, а потом не знал что и думать: звуки всякие слышал пока шёл и гадость какая-то мерещилась.
Аркадий Петрович усмехнулся в усы и продул папиросу:
- Это он рассказывал, где ноги идти не могли? -чиркнул он спичкой, - так это он пьяный был. Не говорил? Ну ещё бы! – отец затянулся и выпустил дым, прищуривая один глаз, - Он в большую кучу жидкого навоза угодил и сапоги застряли. Домой без них пришёл, водки стакан хряпнул и так и уснул на кровати с ногами в говне. А утром, его Маруся Ивановна полотенцем отхаживала: бегал от неё по-огороду. Не говорил?
Василий улыбался.
- А баба? – спросил Васька.
- Да какая баба? Берёза там стояла, ветками шуршала, а ему спьяну и привиделось.
Василий рассмеялся.
Этим же вечером Вася лежал на стоге сена, Алёнка пристроилась на его плече. Одной рукой он обнимал девушку, другой жестикулировал в воздухе, рассказывая в красках историю последних суток.
Над ними шумела берёза, шелестя листочками и размахивая длинными руками-ветками.
Лето было в разгаре.