Тишина-1

Пономарев Денис
- Нина? Вот так встреча. Привет!

- Э-э-э… - Нина растерянно оглядела смутно знакомого парня. – Привет. Извини, я…

Высокий. Бледный. Густые темные волосы. Волевой подбородок. Тонкие губы. Красивые глаза цвета крепкого чая. «Черт, где же я его видела?»

- Днюха твоей подруги, - с понимающей улыбкой подсказал парень. «Бархатный голосок, да еще с хрипотцой. Хмм». – Жанны. Мы танцевали с тобой под старый добрый psychedelic trance. Пьяные в хлам.

- А-а-а! – Нину осенило. – Ну конечно! Ты… Савелий, да?

- Увы, - продолжая улыбаться, парень развел руками. – Мое имя это, пожалуй, единственное, за что я не люблю свою маму.

Нина рассмеялась. Они отошли к витрине модного бутика, пропуская широченную, как тумба, женщину с кибердогом на поводке.

- И в самом деле, оно тебе не идет, - девушка оглядела Савелия с головы до ног. Теперь, когда недоразумение разрешилось, она уже не чувствовала никакого смущения. «Ого, а костюмчик-то дорогой… туфли начищены до блеска, как у мажора. Цепочка на запястье, не удивлюсь, если золотая»… – Тебе бы подошло имя Владислав. Или нет. Ян.

- Ян? – рассмеялся он. Зубы у него были белые, как сахар. – Почему Ян?

- Не знаю, - они снова отошли к витрине, пропуская парочку андрогинов в шелестящем латексе и с «демоническими» красными линзами на младенческих лицах. – Я тоже не люблю свое, всегда хотела, чтобы меня звали…

- Яна?

Она с улыбкой кивнула.

- Кстати, - оживленно заговорил Савелий. – Тут неподалеку кафе открылось. Знаешь, как называется? «Инь-янь». Только для гетеросексуальных пар. Бьюсь об заклад, скоро его закроют, - он фыркнул, иронически изогнув уголки тонкого рта. - Мне кажется, мы просто обязаны выпить там по чашечке кофе. Никуда не торопишься?

- Н-нет… - Нина погрустнела, опустила глаза. Куда ей теперь торопиться? В бетонную конуру, где ее ждут засмотренные до дыр допотопные фильмы ужасов, пустой холодильник и планшет с отключенной сетью?

- Вот и хорошо, - он взял у нее сумку («проклятье, ручки затертые, неудобно…»), небрежным жестом показал направление. – Машина в ремонте, блин. Но я рад, что мы встретились.

Целовал он ее тогда, на днюхе, или дело ограничилось танцами?.

– Напомни, пожалуйста, откуда ты знаешь Жанну?

- Учились вместе, - с готовностью ответил Савелий. – Именно Жанна познакомила меня с самой верной моей подругой. 

- Кто же это?

- Mary Jane.

«Черт побери-и-и, какой у него заразительный смех».

- Это да, она может, - Нина прям физически чувствовала, как поднимается ее настроение. Впервые за эту неделю. – Тоже меня с ней знакомила, и не единожды. Только вот дружбы у нас не сложилось.

- Почему?

- Мне больше алкоголь по душе. Но, - добавила она, подняв палец, – только качественный, и только в хорошей компании.

- Может, нам тогда лучше в бар завернуть?

- Нет уж, спасибо. На этот раз ограничимся кофе.

Просторное помещение кафе оказалось разделенным на две равные половины, выкрашенные, соответственно, в черный и белый цвета. На черной половине стояли белые столы и стулья, на белой – черные. Трехмерный экран в углу показывал старинный черно-белый шедевр Хичкока «Психо».

- Прикольно, - сказала Нина.

- Девушка, два кофе с лимоном. Ты ничего больше не хочешь?

- Нет... - она опустилась на белый стул, скрестила голые ноги. Ногами она гордилась по праву и никогда их не прятала. – А вдруг я не пью с лимоном?

- Блин…

- Не парься, угадал.

- Господи, как я люблю контрасты… - пробормотал Савелий, когда загорелая до черноты официантка в белом костюме принесла им кофе. – Ну как твои дела, рассказывай.

- Что именно тебе рассказать?

- Как живешь, чем дышишь?

- Живу как придется, дышу помаленьку.

- Ну а чем вообще занимаешься? Кем работаешь?

Нина медленно поставила чашку на блюдце. Отвечать на этот вопрос было стремно, но с другой стороны ужасно хотелось пожаловаться, и пожаловаться именно ему, милому парню с потешным именем, что свалился на нее как снег на голову. С ним она в кои-то веки забыла о своих проблемах, одиночестве, неспособности понять, чего хочет от жизни...

Победила слабость.

- Полгода работала секретаршей в Сити. Потом у нас сменился начальник. Новый начальник стал ко мне приставать. Но не как мужчина, а как… эм… в общем, он был мазохист. Умолял, чтобы я унижала его, била плетью, сулил прибавку к зарплате. Мало ему было кибердоминатрикс, на живую плоть потянуло. Проходу не давал, сволочь, до сих пор тошнит. Друзья в интернете советовали подать на него в суд, но когда я посчитала, во сколько мне это обойдется… На данный момент безработная. Ищу что-нибудь подходящее, но пока безуспешно.

Она проговорила все это ровным безжизненным голосом, а сердце между тем билось под горлом, в голове кружилось от обиды и злости.

- Бывают же уроды…   

- Зато теперь я стала лучше понимать феминисток. И лохматые бунтари-антисексуалы уже, хм, не так бесят. Ну а ты чем занимаешься?

- Управляю маленькой, но очень гордой туристической фирмой, - ответил Савелий. - Она досталась мне от отца, как бы в наследство. Зарплата устраивает, подчиненные уважают, - он пошевелил бровями, да так забавно, что Нина не сдержалась, прыснула. – В целом, не бедствую.

- Ну а семью? Собираешься заводить?

- Да, - он помолчал, и его глаза слегка сузились. – Собираюсь.

- Один живешь?

- С мамой.

Ни тени смущения в голосе. Он был совсем не похож на большинство парней, которых с каждым годом все труднее отличить от анимешнутых лолитотян.

- И избранница уже есть?

- Есть.

Солнечное настроение слегка померкло.

- Слушай, - задумчиво заговорил Савелий, продолжая глядеть ей в глаза. Нина усилием воли не отводила взгляд, чтобы не быть похожей на глупую обезьянку под гипнозом обаятельного питона. – Моя мама частично парализована. Руки, ноги, речь... К нам приходит женщина, но она неряшлива и ленива. Дальняя родственница, блин. И я подумал… если у тебя трудности с поиском работы, может, согласишься заменить ту женщину? Уверен, ты справишься лучше.

Нина опустила глаза. «Черт, ему все-таки удалось меня смутить».

- Там нет ничего сложного. Основную работу выполняет киберфизическая система «Домовой», новейшая модель. Просто нужен живой человек, который будет… э-э-э… рядом.

- Хм.

- За двести пятьдесят в неделю. Не рублей, разумеется.

- Хм!

- По глазам вижу, что согласна, - он снова сверкнул улыбкой. - Значит так, сегодня забираю машину из мастерской, завтра забираю тебя к себе. Нет, серьезно, если устроят условия - останешься жить у меня, места много. Как тебе мой план?

- Он мне ****ец как нравится, - ответила Нина, и на этот раз Савелий не просто рассмеялся, он расхохотался. На них оглядывались, но им было наплевать…

***

Голубое платье чуть выше колен, подаренное мамой еще в Воронеже, на восемнадцатый день рождения. Голубые туфли, купленные уже здесь, в Москве. Почти незаметный макияж. Дважды вымытые волосы, стянутые в хвост на затылке. Новая сумочка, на которую ушли последние деньги, отложенные на черный день. Хорошее, мать его, настроение. И улыбка до ушей.

Она встретила Савелия во всеоружии, самоуверенная, приятная во всех отношениях девушка двадцати четырех лет, но на душе ее что-то скреблось, что-то не давало покоя все утро… и лишь когда она села в машину, выслушав с благосклонной улыбкой ворох головокружительных комплиментов, ответ пришел сам собой.

В сущности, она ничего о нем не знает. И главное, никого не предупредила, даже маме не позвонила. Старая суеверная привычка – никому ничего не говорить, пока не сбылось… Глупо, конечно. Ну да ладно, не привыкать. Нина усмехнулась, решительно выбросила из головы лишние мысли. Нужно произвести впечатление. Нужно понравиться его маме. Остальное не важно.

- Волнуешься? – Савелий словно почувствовал ее замешательство. Сегодня он выглядел попроще – белоснежная рубашка, джинсы, кроссовки. Рассеянный и в то же время внимательный взгляд. «Недаром он любит контрасты, он как будто сам из них состоит», подумала Нина и сама удивилась, откуда взялась у нее эта мысль.

- Ну еще бы, - самоуверенная усмешка, беззаботный тон. – Я была бы последней дурой, если бы не вцепилась в тебя как клещ. Маленький меркантильный клещ.

Савелий рассмеялся, элегантно вписываясь в крутой поворот. Закатанные рукава рубашки позволяли беспрепятственно разглядывать его красивые запястья, чем Нина и занималась без зазрения совести. Блеск золотой цепочки слепил глаза. В груди было просторно и как-то сладостно, она словно летела на качелях вверх, все выше, выше…

- Вот тут я и живу, - нарушил ее медитативный настрой Савелий, подъезжая к высоким решетчатым воротам, за которыми виднелся двухэтажный коттедж из красного кирпича. К коттеджу вела прямая дорожка, выложенная тротуарной плиткой, обсаженная густыми соснами, чей цвет приятно гармонировал с темно-зеленой крышей.

- Круто… - выдохнула Нина. Вспомнила свою однушку в столетней хрущевке, которую снимала у такой же столетней старушенции с характером крокодила и мертвыми искусственными глазами. Савелий тем временем обошел машину, открыл дверцу вверх, хотя и мог открыть ее кнопкой на пульте. Нина вышла, кивнула ему с царственным видом. Он снова пошевелил бровями, она фыркнула от смеха. В воздухе пахло сиренью и хвоей, где-то заливисто пели птицы, жужжали газонокосилки, смеялись дети, на углу пронзительно мяукал маленький киберкитти с глазами как изумруды. На бледно-голубом шатре неба не было видно ни единого облачка.

Нина и сама не заметила, как они оказались на высоком крыльце, перед резной деревянной дверью. Сердце глухо стучало в барабанные перепонки, в горле давно уже пересохло. Савелий толкнул дверь, пропуская ее в просторный холл с бледно-голубыми, как небо, стенами, немногочисленной мебелью антикварного вида и натертым до блеска паркетом. На стенах висели «живые» репродукции Дали, Мунка, Фриды Кало, Ганса Гигера. Справа возвышался громоздкий книжный шкаф с мутными стеклами, слева уходила наверх деревянная лестница, у ее подножия натягивали луки, целясь в потолок, голографические купидоны, напротив распологалось открытое настежь окно. В окне были видны зацветающие вишни, сиреневые кусты, белоснежный шезлонг, мозаичный бортик бассейна.

- Хочешь чего-нибудь выпить? – предложил Савелий, вручную расшнуровав старомодные кроссовки. Нина сняла туфли и прошлась босыми ступнями (хорошо, что не поленилась сделать «звездный» педикюр вчера) по гладкой, как стекло, поверхности паркета. Еще раз огляделась вокруг.

- Хочу познакомиться с твоей мамой.

Он улыбнулся, кивнул.

- Тогда нам наверх. Сумочку оставь здесь, - он отошел, но быстро вернулся, протянул стакан с минералкой. - Глотни пока это. Подозреваю, ты умираешь от жажды.

- Ой, спасибо большое…

Ступени скрипели звонко, даже как-то уютно, словно этот скрип был встроенной функцией. Возможно, так оно и было. «Странно, что нет электроподъемника для инвалидов…», мелькнуло в голове смутной тенью.

Савелий свернул в коридор, Нина последовала за ним, вскользь отмечая, что на втором этаже царит пусть и сумрачная, но более домашняя атмосфера. Коридор оказался на удивление длинным, пол был застелен сплошной ковровой дорожкой с густым ворсом и затейливым узором цвета засохшей крови. Окон не было, на потолке горели расположенные в ряд плафоны, бросающие на бледно-желтые стены с гравюрами Босха и Гойи яркий неживой свет.

В конце коридора Савелий остановился, подмигнул.

- Не переживай. Моя мама – самое безобидное существо на свете.

С этими словами он постучал, толкнул дверь ладонью, и они вошли в светлую комнату с широким окном, судя по всему, спальню. Сильно пахло приторными духами, лекарствами. Большую часть комнаты занимала накрытая черным покрывалом кровать с фигурными спинками. На стене напротив висел трехмерный экран, на экране бесшумно плясали полуголые девушки-кошки. У окна, спиной к ним, сидела в инвалидном кресле женщина – короткая темная стрижка с проседью, тоненькая бледная шея, черный воротник. За окном трепетали на ветру ярко-зеленые листья акации, метались туда-сюда воробьи, не знающие покоя.

- Мам… - Савелий шагнул к женщине, как-то неестественно сгорбив спину. – Мама…

Женщина не шелохнулась. Нина не отрывала от нее глаз, ощущая, как деревенеют ее мышцы. Савелий вздохнул, обернулся, пошевелил бровями, но на этот раз это было совсем не смешно. Какое-то время Савелий неподвижно стоял в центре комнаты, словно в растерянности, а потом взял кресло за задние ручки и одним плавным движением развернул сидящую в ней женщину лицом к Нине.

- Карх… - вырвался из ее горла нелепый звук. Кровь прилила к голове обжигающе горячей волной, затопила окружающий мир красным светом. Застучал громоподобным набатом пульс.

- Познакомься, мама, это Нина.

Она медленно отступила назад. Прижалась спиной к стене. Рот ее открывался и закрывался, не в силах издать ни звука.

- Познакомься, Нина, это мама.

В тот же миг сознание заволокло темной тучей, свет померк, сердце вздрогнуло в груди и как будто остановилось.

Наступила совершенная тишина…


продолжение http://www.proza.ru/2019/09/09/993